Почти всю осень и зиму 1958 года, находясь в Москве, Сергей Никифорович проболел в связи с «обострением гипертонической болезни и болезнью головного мозга». К сожалению, обстановка в родном московском доме сложилась достаточно тревожная: жена Таисия Дмитриевна страдала стенокардией (первый инфаркт у нее произошёл в 1953 году). Дочь Ирина долгое время находилась в больнице из-за болезни сердца. Родные, как могли, поддерживали друг друга в это сложное время.
Весной, немного окрепнув, Сергей Никифорович вновь занялся своими служебными делами. В апреле месяце он поехал в город Киров, чтобы решить вопрос о снятии его с партийного учёта, о чём уже многократно подавал заявления и устно, и письменно. В состоявшемся очередном разговоре секретарь обкома Пчеляков А.П. вновь дал Круглову С.Н. весьма уклончивый ответ: «Мы ещё раз посоветуемся с членами обкома и Вам сообщим. Но Вам здесь ждать не обязательно. Мы Ваш (московский) адрес знаем и Вам сообщим» [27]. Ясно, что с членами обкома советоваться было не о чем, а потому в Москву направили запрос: «Что делать в сложившейся ситуации?» Из Центрального Комитета партии пришло разъяснение для «несообразительных» о том, что решением ЦК КПСС (читай: личным решением первого секретаря Хрущёва Н.С.) партийная организация города Кирова определена как место постоянного пребывания на партийном учёте (читай: постоянной ссылки) коммуниста Круглова С.Н. Прекрасно понимавший сложившееся положение секретарь обкома Пчеляков А.П. всё не решался объявить о таком положении дел, но в конце апреля и начале мая Круглов С.Н. сам несколько раз звонил по телефону из Москвы и интересовался результатами рассмотрения его заявления. В итоге Кировский обком КПСС направил Сергею Никифоровичу заказное письмо, в котором так официально изложил «партийный вопрос»:
«Тов. Круглову С.Н.
Бюро обкома КПСС рассмотрело Ваше заявление о снятии с партучёта и решило отказать Вам в этой просьбе. При освобождении от работы Вас предупреждали, что на партийном учёте Вы должны состоять в Кировской городской партийной организации.
Секретарь обкома Г.Шаталин» [27].
Вот так! Город Киров был назначен Хрущёвым Н.С. в качестве места ссылки бывшего министра внутренних дел СССР генерал-полковника Круглова С.Н. навечно, и это решение не мог изменить никто, кроме него «самого». В Москве пенсионер-инвалид был, если и не опасен в силу его нынешнего физического состояния, то, во всяком случае, крайне нежелателен. В партийных органах, куда Сергею Никифоровичу приходилось обращаться, сведущие партийные деятели намекали об этом прямо в лицо.
Поняв, что в столице он является «персоной нон грата», Круглов С.Н. решил уехать из Москвы куда-нибудь подальше, чтобы не навлечь неприятности не только на себя, но и на свою семью. Возвращаться в Киров не хотелось. По старым связям обратился в Министерство строительства электростанций с просьбой направить его на строительство Братской ГЭС на любую работу и согласовал данный вопрос с отделом ЦК КПСС. Встретившись с находившимся в Москве начальником этого грандиозного строительства тов. Каймушиным, обговорил с ним конкретный участок работы.
Вопрос с воинским учётом решился достаточно легко: ещё 12 января 1959 года в Военном билете генерала запаса Круглова С.Н. Кировском военкоматом была сделана отметка: «Снят с учёта за выездом в город Братск» [27]. Но главное — следовало сполна рассчитаться с Кировской партийной организацией. 14 мая 1959 года Круглов С.Н. написал заявление в ЦК КПСС с просьбой разрешить Кировскому обкому снять его с партучёта и отправить документы в Братский горком партии [27].
Лучше бы Сергей Никифорович не писал этой роковой для себя бумаги, а проживал бы тихонько на пенсию в Москве вместе с семьей да изредка наведывался в город Киров, к месту своей пожизненной ссылки, чтобы заплатить партвзносы да решить там другие партийные дела. Куда с таким здоровьем, отданным служению Родине, рваться на далёкие стройки? Но совесть настоящего коммуниста не могла смириться с покоем и беззаботностью. Отцы наши не понимали: как это можно остановиться на достигнутом?
Теперь Сергей Никифорович начал беспокоить звонками Отдел руководящих парторганов ЦК, справляясь о судьбе своего заявления, которое могло затеряться в потоке важных бумаг. «Помощник тов. Семичасного» (заведующего Отделом руководящих парторганов) наконец сообщил, что «Ваше заявление рассматривается» и что «Вам ответ будет дан после окончания пленума ЦК» [27].
Хрущёва Н.С. представленное ему на решение заявление Круглова С.Н. с просьбой снять его с учёта в Кировской парторганизации и передать учётную карточку в Братский горком привело в ярость. Не потрудившись разобраться в деталях этого вопроса, Никита Сергеевич, которому теперь вообще никто был не указ, увидел здесь лишь то, что персонально наказанный им партиец, сосланный по его велению в вечную ссылку, не желает выполнять «указание партии», а предпочитает своевольничать. В таком ключе Хрущёв Н.С. как раз и выступил на одном из совещаний руководящего состава. Помню, об этом дома рассказал мой отец, отметив, что Никита Сергеевич в адрес Круглова произнес в свойственной ему бестактной манере что-то вроде: «Такой здоровый байбак, а работать не желает», — и что надо с ним разобраться. Соответствующее поручение было дано Комитету партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС.
33. Социалистическая законность
В соответствии с полученным указанием опытные партийные товарищи «добросовестно» поработали над поставленной задачей и быстренько «накопали» четыре вопроса.
Во-первых, почему тов. Круглов, будучи назначенным в июле 1957 года решением Секретариата ЦК КПСС на работу заместителем председателя Кировского совнархоза, самовольно уволился с работы и убыл в Москву, а также в связи с чем он хочет теперь сняться с партучёта в Кировской партийной организации?
Во-вторых, на каком основании тов. Круглов получает пенсию от МВД?
В-третьих, по какому праву тов. Круглов с семьей занимает такую большую квартиру?
В-четвёртых, не совсем понятно, что за личная дача числится за семьей тов. Круглова на станции Правда Северной железной дороги?
На поставленные вопросы в июле 1959 года Круглов С.Н. представил свои объяснения в Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС в письменном виде на пяти листах, использовав для этого бланки с надписью поверху: «Депутат Верховного Совета СССР».
В ответе на первый вопрос подробно рассказал о том, как он работал в Кировском совнархозе, потом заболел, оказался на инвалидности, а потому вынужден был уволиться с работы. «Так как моя семья жила в Москве, я выехал к семье». Здесь опять длительное время болел. Устно и письменно обращался в Кировский обком с просьбой снять его с партийного учета. «Я ждал решения своего вопроса, — говорилось далее в объяснении, — и надеялся, что моя просьба о снятии с партучёта будет удовлетворена». В порядке самокритики указал: «Я виноват, что поздно обратился с просьбой в ЦК» по этому вопросу. В заключение текста по первому пункту указал: «Прошу ЦК партии простить мне эту вину и позволить мне на любой низовой работе искупить свою вину. Я буду жить и работать там, где мне скажет партия».
В объяснениях по второму пункту указал, что пенсия в размере 40 % от получаемого оклада была назначена от МВД СССР в октябре 1957 года в связи с уходом в запас. После длительной болезни врачебная комиссия 27 июня 1958 года установила инвалидность второй группы, но «никакого влияния на врачей комиссии я не оказывал, большей пенсии не добивался и по этому вопросу ни к кому и никогда с просьбой не обращался». Однако 8 июля 1959 года министр внутренних дел Дудоров Н.П. «своей властью» лишил своего предшественника установленной ему пожизненной пенсии, нарушив тем самым существовавший закон о пенсионном обеспечении. В представленной бумаге Сергею Никифоровичу осталось лишь констатировать: «Все материалы о состоянии моего здоровья находятся в документах Центральной Врачебно-экспертной комиссии МВД СССР и в моей истории болезни Кремлёвской поликлиники».
По третьему пункту объяснения касались московской квартиры. В этом доме в Малом Каретном переулке семья проживала с 1949 года, занимая квартиру площадью 133 кв. метра («а не 153 кв. метра, как указано в справке МВД»). В состав жильцов входили глава семьи с женой, взрослая дочь и взрослый сын, «которые создают свои семьи». Свердловский райсовет вёл переговоры о сдаче части квартиры из пяти комнат, на что получил от Круглова С.Н. согласие. В отношении самого дома отметил, что это строение «ничего особенного из себя не представляет», не оборудовано современными удобствами: «нет лифта, горячей воды, мусоропровода» и прочего. «В доме живут обычные советские люди». Дополнительно сообщил: «Моя жена — больной человек. Она не переносит уличный шум». В связи с тем, что квартира находилась в тихом переулке и выходила окнами во двор, «я переехал в этот дом».
