В конечном итоге из обвинительного заключения следовало, что еще в 1916 г., во время службы Рокоссовского в 5-м драгунском Каргопольском полку, его завербовал в шпионы близкий друг, такой же, как он, унтер-офицер, а по совместительству польский агент Адольф Юшкевич, бежавший позднее в Польшу. На судебном заседании Рокоссовский заявил, что в действительности «агент» Юшкевич, геройски сражаясь в рядах Красной Армии, погиб в 1920 г. на Перекопе. И сослался на «Красную звезду», которая рассказывала о его подвиге. Заседание военной коллегии отложили, нужный номер газеты нашли.
Следователи, пытаясь найти компромат на Рокоссовского, обратились за помощью к его бывшим сослуживцам. Генерал-майор в отставке М. И. Сафонов, служивший в 15-й кавалерийской дивизии, вспоминал, что в сентябре 1937 г. в полк пришел пакет из особого отдела Ленинградского военного округа. Адресован он был командиру полка, комиссару, уполномоченному НКВД и секретарю партбюро, от которых требовалось срочно собрать и выслать компрометирующий материал на Рокоссовского.[101]
Оперуполномоченный пришел в себя первым:
– Надо собирать, ничего не поделаешь.
– Что собирать, на кого? Днем с огнем не найдешь то, чего быть не может! – не сдержался комиссар.
Командир полка был того же мнения. На следующий день было созвано партийное собрание, в котором принимали участие не только коммунисты, но и комсомольцы, и беспартийные. Сафонов, зачитав письмо из Ленинградского военного округа, сообщил, что партбюро не имеет компрометирующих фактов, касающихся Рокоссовского. Выступления были горячими. И во всех звучало одно: «Фабриковать компромат на Рокоссовского – значит заниматься клеветой. Не может быть у него связей ни с японской разведкой, ни с антипартийными группировками».
Тексты выступлений коммунистов и резолюцию партсобрания отправили в Ленинградский военный округ. Точно так же поступили и коммунисты других полков дивизии. Однако уведомления о получении материалов из особого отдела округа не последовало. В 1954 г. М. И. Сафонову довелось встретиться с К. К. Рокоссовским. Они вспоминали совместную службу, бои на КВЖД, товарищей-однополчан. Потом Константин Константинович сказал: «А ведь вы, братцы, спасли меня, можно сказать, тогда, в тридцать седьмом. Ваши заявления сыграли свою роль. Ведь в них были не просто решения партсобраний, а требование коммунистов освободить меня как подвергшегося клевете. Надо было иметь большую смелость тогда, чтобы такое отправить в особый отдел округа».
Итак, каких-либо поводов для дальнейшего содержания Рокоссовского под стражей не было. Несмотря на это, его отправили в специальный лагерь – БАМЛАГ. Корреспондент журнала «Советский воин» капитан А. Островский в 1990 г. посетил поселок Свободный, где проживали охранники Бамлага[102]. Он встретился с бывшим начальником фельдъегерской связи БАМЛАГА, потом краевого ОГПУ И. Ф. Драчевым. Вот что поведал старый служака:
– Здесь, в БАМЛАГе, Рокоссовский был на пересылке, в тюрьме. Его мог видеть Мишка Зайнуллин, старшина. Хотя это мы между собой звали его Мишка – имя у него другое. Я видел Рокоссовского в коридоре Хабаровского НКВД, где-то в 37—38-х годах, точно не помню. Заглядывал много раз в «глазок» камеры, где он сидел. Видел, как Блюхер заходил в камеру Рокоссовского, и тот отдавал ему честь. Военных в то время много перебывало в камерах Хабаровского НКВД. Всех не упомнишь.
– Ходят слухи, будто Рокоссовский пытался бежать из лагеря? – спросил Островский.
– Не-е-ет, – ухмыльнувшись в бороду, протянул бывший старшина, – политические сознательные, они не бегали, как уголовники. Они работали справно. Небось, чуяли вину… Вторые пути на Транссибе – их работа. И Рокоссовский не бегал, знал свое место. На насыпи камни ворочал. Мост железнодорожный знаешь через Зею? И его рук дело. Здоровый был мужик, длинный. А добавки не клянчил, хотя кормили баландой только утром и вечером… Молчун. Со мной ни разу не заговорил. Скажешь ему, где там лопата или тачка да куда идти, что делать, – идет, выполняет. Да и то: сам же командир. Дисциплина… Я их тогда псами охранял. Старшим инструктором был по служебно-розыскным собакам. В звании! А для меня он кто? Не генерал – не-е-ет. Такой же заключенный, как и все. Правда, как привезли, поначалу в гимнастерке ходил, без знаков различия. А сукно-то выдает – генеральское. Потом гимнастерку заменили на робу. Правда, недолго он у нас пробыл, отправили дальше по этапу.
В середине июля 1939 г. К. К. Рокоссовский вместе с другими заключенными прибыл в Сосногорск. Жительница этого поселка Г. Седьякова вспоминала, что вместе с сельчанами к заключенным подошел Иван Викентьевич Попов, местные его звали Вик-Вань. Он спросил:
– Что за люди?
И вдруг один заключенных назвал Попова по имени. Бросился к нему Иван Викентьевич:
– Командир!
Конвой всполошился:
– Стой!.. Застрелю!..
А Попов отвечает:
– Меня застрелишь – пятерых Иванов без отца оставишь, а жену – без мужа. Посадят тебя, как этих заключенных.
Обнялся Вик-Вань с узнавшим его военным. Оказывается, в Гражданскую войну Попов воевал вместе с тем заключенным – Рокоссовским, ординарцем у него был, за лошадьми ухаживал. Жители деревни принесли заключенным молока, хлеба, картошки, затем зарезали колхозного бычка, сварили суп.
Вскоре партию заключенных направили в Княж-Погост, севернее Котласа. Рокоссовский работал там истопником в гражданской бане. Попов с передачей каждый месяц ходил к своему командиру. После того как Константина Константиновича освободили, он не забыл своего ординарца. В конце апреля 1940 г. получили Поповы посылки из Москвы. В двух упаковках были брюки для Ивана Викентьевича, юбка для его жены, гостинцы детям.
22 марта 1940 г. К. К. Рокоссовского выпустили на свободу. На руки он получил следующий документ:
«СПРАВКА
Выдана гр-ну Рокоссовскому Константину Константиновичу, 1896 г. р., происходящему из гр-н б. Польши, г. Варшава, в том, что он с 17 августа 1937 г. по 22 марта 1940 г. содержался во Внутренней тюрьме УГБ НКВД ЛО и 22 марта 1940 г. из-под стражи освобожден в связи с прекращением его дела.
Следственное дело № 25358 1937 г.[103]»
Как мы видим, в справке говорится, что Рокоссовский находился все время в тюрьме, а воспоминания, приведенные выше, опровергают это.
Многие исследователи почему-то связывают освобождение Рокоссовского с возможностями С. К. Тимошенко как наркома обороны, а Г. К. Жукова – как начальника Генерального штаба, упуская из виду, что к моменту выхода Рокоссовского на свободу они этих должностей еще не занимали[104]. Маршал Советского Союза С. М. Буденный рассказывал, что он был в числе тех, кто добивался освобождения Рокоссовского[105]. Так что обстоятельства освобождения Рокоссовского из тюрьмы требуют дополнительного изучения.
К. К. Рокоссовский, обретя свободу, приехал в Псков, но, не застав там никого из родных, немедленно уехал из города и больше там никогда не появлялся, хотя псковичи приглашали его на различные торжества неоднократно.
В конце 1986 г. Псковский горисполком принял решение о присвоении имени К. К. Рокоссовского одной из новых улиц. В городе почти в неизменном виде сохранились здания штаба бывшего корпуса и Дома специалистов. В первом из них размещается один из факультетов политехнического института, а на стене второго, жилого здания, установлена мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1936—1937 гг. жил прославленный полководец К. К. Рокоссовский».
К. К. Рокоссовскому предоставили возможность отдохнуть вместе с семьей в Сочи. По возвращении с курорта он был принят С. К. Тимошенко, который к тому времени стал народным комиссаром обороны. «Семен Константинович предложил мне снова вступить в командование 5-м кавалерийским корпусом (в этой должности я служил еще в 1936—1937 годах), – пишет Константин Константинович. – Корпус переводился на Украину, был еще в пути, и нарком пока направил меня в распоряжение командующего Киевским Особым военным округом генерала армии Г. К. Жукова. Я должен был помочь в проверке войск, готовившихся к освободительному походу в Бессарабию. В моем присутствии нарком сообщил об этом по телефону командующему округом[106]».
К тому времени, когда Рокоссовский освободился из заключения, произошли значительные изменения в Красной Армии и в военном деле.
В марте 1940 г. завершилась советско-финляндская война, итоги которой стали предметом строгого разбирательства в ЦК ВКП(б) и на Главном военном совете. Опыт войны показал, что между теоретическими представлениями о характере войны и реальной действительностью выявился угрожающий разрыв. В организационной структуре Вооруженных сил, их техническом оснащении и боеготовности обнажились слабые места. Наркомат обороны не справлялся с решением многих назревших вопросов. После обсуждения итогов этой войны на пленуме ЦК ВКП(б) и проверки наркомата обороны с занимаемой должности был снят К. Е. Ворошилов. В мае того же года новым наркомом обороны назначили С. К. Тимошенко, которому было присвоено воинское звание Маршал Советского Союза. Одновременно были разработаны и стали приниматься деятельные меры по устранению накопившихся недостатков, причем существенных.
