Интернированных антисоветских формирований разместили в перечисленных майором Ульрихом лагерях. Несмотря на то, что они имели статус беженцев, всем военным частям разрешили сохранить строевое и военное деление. В лагерях были образованы «районы», назначены их начальники, которые в местах размещения получили права начальников дивизий. В каждом «районе» назначался комендант, дежурный офицер и интендант. Интендант принимал продукты непосредственно от польских властей, распределял их, сдавал оружие, регистрировал женское население лагерей, выполнял прочие обязанности.
26 декабря 1920 г. был утвержден состав Особой комиссии, в которую вошли чины бывших армий (3РА, НДА) и представители РЭК. Комиссия подчинялась Демобилизационной комиссии РЭК и ведала учетом имущества бывших армий, а также вопросами содержания больных и раненых в госпитале, устройства семейных, увольнения из армии и проверкой отчетности. Особая комиссия установила нормы денежного содержания интернированным лицам: солдатам полагалось 350 польских марок в месяц, младшим офицерам – 1600, ротным командирам – 2500, командирам батальонов – 3000, командирам полка и помощникам начальников дивизии – 4000, начальникам дивизии – 5000[403].
Для общего руководства всем контингентом интернированных антисоветских формирований при РЭК были созданы Военный совет (совещание) по делам интернированных и Управление по делам интернированных (Упин), которое первоначально возглавил Б. Савинков. Своим заместителем он назначил Д. М. Одинца[404], который занимался практической работой и выполнял функции начальника Упин. 7 января 1921 г. был сформирован штаб Упин с отделами: строевым, административным, снабжения, санитарным, трудовой помощи во главе с М. Росселевичем.
Во всех лагерях размещения интернированных лиц командиры групп приступили к организации курсов и школ для занятий с офицерами и солдатами. Повсеместно были избраны суды чести, в войсковых частях – обер-офицерские, в гарнизонах – штаб-офицерские. Специальная комиссия занялась проверкой дел лиц, подлежащих удалению из состава армии (мошенники, спекулянты, грабители, погромщики, а также высшие офицеры германофильской ориентации). При запасных частях армии образовали резерв чинов, куда могли быть зачислены все желающие поступить на службу в 3РА.
При РЭК было создано секретное Информационное бюро (Информбюро), во главе которого встал Виктор Савинков, младший брат председателя РЭК. В документах РЭК задача Информбюро была охарактеризована двумя словами: «разведка и контрразведка». Агенты Информбюро вербовались из числа интернированных в лагерях и подчинялись В. Савинкову, который, в свою очередь, отчитывался перед вторым отделом штаба военного министерства Польши и получал оттуда субсидии. Именно второй отдел штаба выдавал разрешения на переход агентами границ Польши с Советской Россией, Литвой, Латвией, Эстонией и Румынией. Уже в январе из числа интернированных солдат и офицеров сформировалась агентурная сеть Информбюро, которая к маю 1921 г. расширилась втрое. Если в январе второй отдел выдал разрешения на переход границы Польши для 23 человек, то в мае – для 62 человек[405].
Где и как агенты добывали информацию в этот период работы и насколько она была достоверной, из материалов архива второго отдела штаба военного министерства установить невозможно. Однако В. Савинков регулярно поставлял в польскую разведку информацию о партизанских отрядах в Белоруссии, о повстанческом движении в России, сводки о политическом и экономическом положении в Москве, Петрограде, Минске, в Финляндии. В подборках документов Информбюро имеют место копии карт дислокации разных частей Красной армии, копии документов разного рода учреждений Советской России[406].
В январе 1921 г. при участии полковника польского Генштаба С. Довойно-Соллогуба состоялся первый съезд представителей антисоветских формирований из России (Белоруссии и Украины) и сопредельных стран (Финляндии, Латвии, Эстонии). «Вопросов существенных не разбиралось и планов пока никаких не намечалось», – показал позже на Лубянке присутствовавший на съезде полковник Орлов. Но на лето 1921 г. были намечены «большие военные действия для свержения советской власти». Польский полковник сообщил присутствующим на съезде, что правительство Польши обязалось оказать дополнительную материальную поддержку РЭК, кроме уже выплаченных Б. Савинкову 15 миллионов польских марок[407].
12 января 1921 г. Военный совет РЭК упразднил 3РА и НДА до момента окончания их реорганизации и «сведения в одну Русскую армию». Армии были переименованы в отряд № 1 (НДА) и отряд № 2 (3РА). Командиром первого отряда был назначен генерал-майор «Булак-Балахович 2-й»[408], командиром второго отряда – генерал-майор Б. С. Пермикин[409]. Штабы бывших армий на период реорганизации сохранялись, но переименовывались в «отрядные» штабы. Представительства бывших армий в столице Польской республики подлежали упразднению, но командующие армиями сохраняли при себе адъютантов. При Упина были созданы «судный отдел», под руководством генерал-майора Ивановского, и «временная военная комиссия по приему, хранению и продаже имущества бывших русских армий» и РПК. Переписка командиров отрядов должна была проходить через штаб Упина[410].
15 января 1921 г. штаб Упина направил во второй отдел штаба военного министерства информацию о размещении частей 1-го отряда в Торуни, Лукове, Острове-Ломжинском и 2-го отряда – в Плоцке, Шеперно, Скальмержицах. Казачья бригада Духопельникова была размещена в Ружанах, конный полк и полк уланов – в Радоме[411]. Из 3200 человек дивизии есаула Яковлева 1200 человек находилось в Здунской Воле, остальные – в Сосновицах[412].
На 20 января 1921 г., по данным РЭК, во всех этих лагерях, а также в составе бывшего авиаотряда НДА (в Варшаве) насчитывалось 13 383 человека. С лагерями в Радоме, под Брестом и в Кобрине на тот момент связь еще не была установлена, поэтому количество интернированных лиц в них на тот момент не было определено[413].
22 января Б. Савинков сообщал начальнику второго отдела штаба военного министерства полковнику Б. Медзинскому о численности интернированного контингента следующее:
Председатель РЭК в Польше
22. 01. 1921. № 378
Начальнику II отдела
штаба военного министерства
РЭК в Польше, председателем коего я имею честь состоять, имеет, как Вам известно, своей задачей попечение об интернированных чинах бывшей армии генерала Булак-Балаховича и генерала Пермикина. Таковых чинов ныне содержится в разных казармах и лагерях 12 564 офицера и солдата, не считая тех, кои находятся на излечении в госпиталях и больницах. С последними общая цифра интернированных значительно превышает 13 000[414].
Эту количественную информацию следует считать максимально приближенной к истинной, поскольку в лагерях был налажен учет контингента силами военных священников, которые собирали информацию о погибших для их семей. В канун 1921 г. в лагере Щепёрно, где были размещены части НДА, настоятель гарнизонной церкви[415] о. Иулиан Миллер стал принимать от начальников частей армии сведения о погибших «для занесения в метрические книги и сообщения родным (когда умер, какой части, звание и чин, имя, отчество, фамилия, возраст, от чего умер, уроженец какой местности)»[416].
Из архивных источников известно, что такую же работу в лагере Тухола проводил о. Симеон Великанов, настоятель православной церкви в местечке Тухола, который не делил русских по политическому признаку и располагал информацией о погибших в этом лагере военнопленных красноармейцах и интернированных антисоветских формирований[417].
Информация о личном составе поступала в РЭК, а затем – в польское военное ведомство, и от командиров интернированных частей, и от агентов литературно-агитационной комиссии РЭК, финансируемой из военного министерства Польши. Поскольку польское военное ведомство самостоятельно статистику интернированных антисоветских формирований (как и военнопленных красноармейцев) до приезда в Варшаву членов российско-украинской делегации смешанной комиссии по репатриации и передаче вопроса обо всем лагерном контингенте в ведение Министерства иностранных дел (МИД) Польши не вело, то эта функция была возложена на агентов литературно-агитационной комиссии. Они на постоянной основе находились в лагерях, ежемесячно совершали поездки в Варшаву, и также регулярно, с периодичностью в одну-две недели, направляли секретные отчеты Б. Савинкову и РЭК и, следовательно, во второй отдел военного министерства Польши.
В отчетах агентов комиссии имела место информация не только о численности контингента в лагерях (интернированные лица всех военных формирований и военнопленные красноармейцы), но и о бытовых условиях содержания офицеров и солдат (питание, санитарные условия, состояние одежды и обуви и т. д.), о политических пристрастиях, настроениях групп и их инициативах (организация кооперативов, школ, библиотек и т. д.). Поскольку агенты имели доступ к контингенту военнопленных красноармейцев в лагерях, то собранная ими статистика об их численности также важна[418]. Каждому агенту польское военное ведомство выплачивало по 3,5 тысячи польских марок в месяц. В их подчинении в концентрационных лагерях находилось по 15 агентов-офицеров из числа интернированных или военнопленных (также получали некоторое содержание от главного командования польской армии)[419].
