Как ни торопился отряд с отступлением, однако же солдаты успели вырыть глубокую могилу, в которую офицеры на руках опустили тела погибших сослуживцев. Сам Карягин благословил этот последний приют почивших героев и поклонился ему до земли.
“Прощайте! — сказал он после короткой молитвы. — Прощайте, истинно православные русские люди, верные царские слуги! Да будет вам вечная память!”
“Молите, братцы, Бога за нас”, — говорили солдаты, крестясь и разбирая ружья»[60].
Между тем персы догнали русский отряд, атаковали его, но Карягин снова смог организовать оборону, хотя русские орудия несколько раз оказывались в руках противника и их приходилось отбивать. К счастью, русский отряд, потрепанный и измученный, отступил к Мухрату, и оттуда уже Карягин тотчас послал лазутчика с письмом к Цицианову. «Теперь я от атак Баба-хана совершенно безопасен по причине того, что здесь местоположение не дозволяет ему быть с многочисленными войсками». Одновременно Карягин отправил письмо к персидскому принцу в ответ на его предложение предать Родину.
«В письме своем изволите говорить, что родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников; а я, поседевший под ружьем, за счастье сочту пролить мою кровь на службе Его Императорского Величества».
Пока отряд Карягина отчаянно сражался с персами, приковывая их многотысячный отряд, правильнее сказать армию, то к одной крепости, то к другой, князь Цицианов собрал войска, рассеянные по границам, и перешел в наступление. Тогда и Карягин отступил из Мухрата, и у селения Маздыгерт его со всеми почестями встретил Цицианов. Русские войска, одетые в парадную форму, были выстроены как на парад, и когда показались остатки героического отряда, Цицианов лично отдал команду «На караул!».
Русский император пожаловал Карягину золотую шпагу с надписью «За храбрость», а проводник отряда армянин Юзбаш получил чин прапорщика, золотую медаль и двести рублей пожизненной пенсии. Павел Михайлович Карягин сам отвел остатки своего батальона в Елизаветполь, сейчас это город Гянджа. Израненный, контуженый, едва стоявший на ногах от усталости полковник не лег в лазарет, а снова повел своих солдат в бой. Буквально через несколько дней русский обоз, следовавший из Тифлиса, был атакован персами. Русские солдаты, охранявшие обоз, составили каре из своих телег и приняли бой. Персы расстреливали русских из орудий, офицеры погибли в бою, и солдаты уже готовились к последней, смертельной схватке, когда батальон полковника Карягина, подоспевший к месту боя, атаковал персидский отряд, ворвался в лагерь неприятеля и захватил батарею. Русские тут же развернули отбитые пушки на вражеский лагерь и открыли шквальный огонь прямой наводкой. Персами овладела паника, когда они услышали, что их атакует отряд все того же Карягина, который всего неделю назад уже потрепал их с такой же горсткой храбрецов. Русские захватили весь персидский лагерь, обоз, несколько орудий, знамена и множество пленных. К сожалению, ранения подорвали здоровье героя, и в 1807 году полковник Павел Карягин скончался.
Война с Персией не прекращалась и в 1812 году, когда Россия отражала нашествие Наполеона. В это время Лондон и Петербург были союзниками, причем скорее юридически. Англия, конечно, обещала помогать русским деньгами и оружием, но не спешила это делать. Поставки были нерегулярными, и оружие русской армии приходило некачественное и бракованное. А в Закавказье в то самое время, пока русские гибли на Бородинском поле, когда горела Москва, когда русская армия топила французскую в Березине, англичане воевали против русских. Буквально.
В 1856 году премьер-министр Великобритании лорд Генри Палмерстон сформулировал, вероятно, самую универсальную формулу, характеризующую внешнюю политику Британии и, как теперь, в 21 веке, становится ясно, англосаксов вообще, включая американцев. «У Англии нет вечных союзников и постоянных врагов — вечны и постоянны ее интересы».
И вот, пожалуй, ситуация, сложившаяся в 1812 году, этот тезис отражает весьма ярко. В начале года персы решили все же отбить у русских Карабах. Командующий русскими войсками в регионе Петр Степанович Котляревский рапортовал начальству о том, что готовится вторжение. Ему отвечали, что переживать не стоит, что идут переговоры о мире и что до их завершения боевые действия запрещены и на провокации поддаваться не стоит. Персы, правда, набеги продолжали. Во время одного из них горстка русских солдат — их было всего шестьдесят человек, это были егеря все того же прославленного 17-го, карягинского, полка — с одним орудием, под командованием капитана Кулябки, отбила атаку четырехтысячного персидского отряда. Дело кончилось тем, что персов разбили наголову и к ним еще попал в плен хан Гуссейн-Кули.
Надо понимать, что российские генералы и дипломаты переговоры с персами вели не от хорошей жизни. В июне в Россию вторглась Великая армия Наполеона, и все силы были брошены на отражение этого нападения. Кавказский генерал-губернатор Николай Федорович Ртищев именно поэтому отправил в ставку наследного принца, командующего персидской армией Аббас-Мирзы, своих переговорщиков.
При этом в Тегеране, конечно, помнили поход Карягина, помнили и другие эпизоды войны и иллюзий насчет умения русских воевать и побеждать не испытывали. Единственная причина, по которой шах чувствовал себя так уверенно и нагло, была проста. За его спиной стояла Англия. Одержимая идеей защитить Индию от возможного похода русских, о котором в тот момент никто и не помышлял, Лондон и Калькутта решили максимально укрепить позиции персов и турок на южных рубежах России. В марте 1812 года посол Великобритании в Персии сэр Гор Оусли подписал договор, согласно которому Англия превращалась в союзницу Тегерана в случае войны с Российской империей. Ну и заодно дипломат пообещал, что Лондон надавит на Петербург, чтобы русские вернули Грузию и Дагестан и ушли из пока еще спорного Карабаха. Англичане быстро перешли от слов к делу, и в июне 1812 года в Персию прибыл уже известный нам генерал сэр Джон Малкольм. Вместе с ним на этот раз приплыли 350 британских офицеров и сержантов для обучения персов европейской системе ведения боя. Кораблями было также доставлено 30 тысяч ружей, 12 орудий и сукно для мундиров персидских пехотинцев, закуплено все это было на деньги Ост-Индской компании. Но шах, конечно же, получил эту помощь безвозмездно, кроме того, ему предоставили финансирование на три года войны с Россией.
Вообще такая тактика не является каким-то исключением из британской и теперь уже и американской политики. Достаточно вспомнить, как Грузия получала бесплатно вооружение и инструкторов накануне войны августа 2008 года. Грузинские военные были перевооружены и переодеты по стандартам НАТО, и даже была введена натовская система военного управления, где основой является бригада, а не дивизия.
Так что в 1812 году после прибытия английских инструкторов и получения денег и оружия персидский шах уже начал грезить о скорой победе. И когда русские переговорщики приехали к нему, то с ними персы даже не стали разговаривать — их встретил британский посол сэр Гор Оусли. И мало того, что переговоров, по сути, и не состоялось, так еще вместе с дипломатами в русскую ставку прибыл Роберт Гордон, секретарь Оусли, и передал, что шах требует от русских немедленно вернуть Грузию. Иначе войны не миновать. И в августе 1812 года, когда армия Наполеона уже два месяца шла по России, персы под командованием англичан (вроде бы наших союзников?) атаковали русских в Закавказье. Аббас-Мирза во главе 40-тысячной армии шел вперед, быстро занял Ленкорань, русские отряды отступали, огрызаясь.
В конце сентября русский генерал-губернатор Николай Ртищев отправил к Аббас-Мирзе новых переговорщиков. Он предложил от лица Российской империи огромные уступки. Русские были готовы уйти из Талышского ханства (сейчас это территория Азербайджана, где находится город Ленкорань), сделать его независимым государством, этакой буферной зоной между двумя империями. Но персы русские предложения отвергли, сочтя, как это часто бывает, вежливость и готовность к разумным компромиссам за проявление слабости.
А тем временем под Москвой произошло Бородинское сражение, всем стало ясно, что блицкрига у французов не получилось, русская армия сохранила боеспособность, а в объективных условиях русской кампании (климат, время года, близкая зима, неподготовленные тылы) это означало, что французы увязли в войне. В перспективе это могло означать и разгром Великой армии, а англичане хотели, конечно же, поучаствовать в дележке европейского пирога, для чего следовало быстренько объявить себя лучшими друзьями русских и России. В Лондоне решили чуть смягчить персидскую политику. Лорд Оусли стал настаивать на мире, большая часть английских офицеров и сержантов из персидской армии были отозваны, но не все. Так сказать, на всякий случай.
