В-четвертых — и это самая главная причина — требования ГРУ быстро менялись: сегодня ему нужны сведения из одного отдела штаба, завтра — из другого, а нелегал, например, работает в первом, и все его попытки наладить контакт с офицерами других отделов будут вызывать подозрение.
Потому лучшим прикрытием добывающих нелегалов во все времена были свободные профессии — например, независимый журналист или вольный художник. Захотел — поехал в Гватемалу писать картины с попугаями или в горы ушел, вдохновение ловить. Сегодня здесь, завтра там. Ничем не связан, никаких над ним начальников, рабочий день никакими предписаниями не определен. И если он тратит деньги, то источник тех денег всегда можно объяснить: провел на холсте вот эти три линии, в углу кляксы поставил и загнал анонимному ценителю живописи за пару миллионов. Такой человек вполне естественно может общаться с министрами и проститутками, с техниками, обслуживающими ядерные реакторы, и с профессиональными убийцами.
Еще одно неплохое прикрытие — небольшой и необременительный бизнес, например, автосалон, продающий дорогие представительские автомобили, или прокат таких автомобилей. Для повседневной работы ты нанимаешь персонал, и у тебя остается достаточно свободного времени. Каждый день ты общаешься с людьми из высшего общества, среди которых будут балерины и художники, сенаторы и ученые. Одним ты передаешь деньги и инструкции, написанные тайнописью, от других получаешь сообщения.
Основная задача нелегала — вербовать агентов для получения доступа к секретам противника, а не пытаться получить такой доступ самому. И вольный художник (или фотограф, или частный детектив, или владелец антикварного магазинчика) вербует свою агентуру среди красавцев-офицеров, которые служат в больших штабах и доступ имеют к весьма заманчивым секретам.
Нелегалами ГРУ были некоторые величайшие разведчики XX века. Один из них — Рихард Зорге.
Но давайте не забудем, что разведка — не только самая увлекательная, но и самая неблагодарная работа. Знаменитыми здесь становятся только неудачники. На весь мир знаменит только тот, кого раскрыли.
Разумеется, кроме нелегалов-неудачников были в ГРУ и те, кто добывал очень ценную информацию, но при этом не провалился. Их не поймали, не судили, не повесили.
Потому они не знамениты.
ГРУ и КГБ по-разному подходили к отбору, подготовке, размещению и использованию своих нелегалов и придерживались различных принципов в работе с ними. Я уже упоминал, что в ГРУ управление нелегалами было децентрализовано, а в КГБ существовало специальное управление по работе с ними. В ГРУ после прохождения обучения нелегалы поступали в распоряжение начальников четырех управлений, занимавшихся стратегической агентурной разведкой в разных группах стран, и работали с ними. В работе с нелегалами начальнику каждого управления помогала небольшая группа советников, состоявшая в основном из бывших (но не провалившихся и не «засветившихся» перед контрразведкой противника) нелегалов, готовых в любой момент по фальшивым документам приехать в нужную страну, чтобы оказать помощь работавшим там нелегалам. Начальники управлений сами часто ездили за границу с той же самой целью.
Более важные нелегалы работали с первым заместителем начальника ГРУ, а самые успешные и ценные находились под личным патронажем начальника ГРУ. И начальник ГРУ, и его первый заместитель имели в своем распоряжении небольшие группы, состоявшие из самых опытных и успешных нелегалов, ранее работавших за границей, которые управляли работой действующих нелегалов. Если нелегал, недавно приступивший к работе, начинал добывать важную информацию, его передавали первому заместителю начальника ГРУ или, в исключительных случаях, начальнику ГРУ. Это была высокая честь, и ее удостаивались лишь те, кто добывал информацию высшей пробы — уникальные или совершенно секретные материалы, благодаря которым происходил настоящий прорыв в работе военной разведки или в ее представлениях о противнике.
Если нелегал переставал добывать интересную информацию, он таким же образом мог быть понижен в статусе. В некоторых случаях его статус мог падать настолько низко, что его передавали начальнику направления. В таких случаях положение нелегала становилось критическим, хотя он сам мог даже не подозревать об этом. Если он был понижен в статусе настолько, что переходил под контроль начальника направления — самого нелегала об этом, конечно, не информировали. — то следующим шагом мог стать его отзыв в Советский Союз, что было самым страшным наказанием для любого советского разведчика. Отзыв в Советский Союз был самой действенной угрозой для любого советского гражданина, работавшего за границей, независимо то того, где именно он находился — в Париже или Пномпене. Возможность пожить за пределами СССР сама по себе была величайшей ценностью, и внеплановое возвращение в Советский Союз, даже в связи с повышением по службе, становилось настоящей трагедией.
Тихушка как редкий вид прикрытия, занимающий промежуточное положение между простым и глубоким прикрытием. — Как и для чего отбирали тихарей (тихушников) и как их использовали. — Карьера тихушника и карьера обычного добывающего офицера ГРУ.
Тихушка — это один из видов прикрытия, достаточно редкий вид, занимающий промежуточное положение между простым прикрытием и глубоким прикрытием. Тихарь, он же тихушник, — это офицер ГРУ, весьма талантливый офицер. Поступал он на Первый факультет Военно-дипломатической академии. В ходе экзаменов выяснялось, что он превосходит остальных по уровню своих возможностей, но по каким-то причинам его нельзя сделать нелегалом. И тогда руководство решало: этого — в тихое прикрытие.
И в академию его не принимали.
Ему готовили легенду («Сибирский я, из глуши лесной…») и отправляли учиться в другое место. Он поступал в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), во Всесоюзную академию внешней торговли (ВАВТ) или в другое столь же уважаемое учебное заведение и проходил там полный курс обучения, а в свободное время в индивидуальном порядке под руководством самых опытных инструкторов постигал премудрости шпионского ремесла. Потом завершал учебу в МГИМО или в ВАВТ, получал диплом, на общих основаниях попадал на работу в Министерство иностранных дел, Министерство внешней торговли и другие учреждения, имевшие заграничные контакты. А его подготовка по линии военной разведки продолжалась. Когда его руководители решали, что подходящий момент наступил, такой офицер в индивидуальном порядке сдавал выпускные экзамены за полный курс Военно-дипломатической академии.
При этом все экзамены ему сдавать было незачем. Два иностранных языка у него уже были, экзамены по языкам он сдал в другом учебном заведении. Не нужно сдавать экзамены по марксистско-ленинской философии, международному праву, по истории международных отношений и еще по ряду предметов. Все это он уже знал.
Ему не приходилось тратить год на дополнительную подготовку, чтобы освоить обязанности по прикрытию. По прикрытию он был подготовлен лучше всех. Оставались только весьма специфические науки — ВСР, ВСКГ, ОТ, КР и тому подобные, но и они давались такому офицеру легко: он все усваивал лучше и быстрее других, ведь его же не зря забрали на тихушку.
Тихарей было очень мало. Работали они только в очень важных местах: в Париже, Лондоне, Женеве, Нью-Йорке, Вашингтоне, Риме, Брюсселе и равных по значению городах — там, где советские официальные представительства имели огромные штаты служащих. В резидентуре мог быть один тихарь, иногда больше.
Тихарь никогда не подчинялся ни одному из заместителей резидента. Он был прямо подчинен резиденту. Иногда даже замы резидента не знали, что он тихарь, и считали такого человека «чистым» дипломатом.
Тихарь никогда не работал в обеспечении и редко встречался с резидентом. Каждый воскресный вечер в советском посольстве демонстрировали кинофильм, обязательно советский — про Ленина, про революцию или про войну. Посещение этого кинопросмотра для всех сотрудников посольства было делом не то чтобы обязательным, но очень желательным. И пока все смотрели фильм, резидент толковал о делах с тихушником. Об этом знал только первый шифровальщик.
Тихушник не бросался на мелкую рыбешку. Он вербовал по наводке. Например, кто-то из добывающих офицеров зацепил жирного леща. Резидент, обговорив все варианты с московским руководством, приказывает этому офицеру большую рыбину отпустить и забыть о ней навсегда.
Спустя некоторое время резидент наводил на эту цель тихушника. Если тихушник провел успешную вербовку, то она засчитывается (то есть входит в личный счет вербовок) и тому офицеру, который первым вышел на этого человека. Ему, правда, до конца командировки об этом не сообщали.
