в Болгарии. В 1949 году в Варне открылось собственное Нахимовское училище. Правда, просуществовало оно только до смерти Сталина и было закрыто в том же 1953 году. Видимо, надобность в воспитании будущих болгарских моряков к этому времени отпала...
Глава пятая
Дело четырех адмиралов
В первые послевоенные годы И.В. Сталин и А.А. Жданов начали резко закручивать гайки, искореняя, якобы, появившийся «несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада». Это не было их капризом. В условиях начавшегося очередного противостояния с Западом, началом «холодной войны», более экономически и материально успешный Запад действительно опережал весьма скудную тогдашнюю жизнь советских людей. Ну, а материя, как известно, всегда первична. Именно поэтому и понадобилось срочное завинчивание идеологических гаек и против «низкопоклонства» была развернута массированная кампания. При этом, как у нас водится, зачастую это делали с большим перехлестом, так, что трещали кости. Так И.В. Сталин заказал К. Симонову пьесу «Чужая тень», поскольку: «Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. Сначала немцы, потом французы. Преклонение перед иностранцами - засранцами». И аналогичную пьесу, как советская ученая за флакон французских духов продала секрет спасительного лекарства - «Закон чести», написал А. Штейн, фильм по которой поставил, получивший в 1949 году за него Сталинскую премию, А. Ромм. В этой ситуации И.В. Сталину и, отвечавшему за партийную идеологию А.А. Жданову и пришла идея о реанимации в СССР судов чести.
Всего до конца 1947 года в различных сферах было проведено 82 суда чести, но в 1948 году они массово уже не продолжались. Ну, а после кончины Жданова, и переходу к предложенным Сталиным, в продолжавшейся кампании по «борьбе с космополитизмом, к «научным дискуссиям», ведомственные суды чести во второй половине 1948 года прекратились сами собой.
Запутанная и печальная история, связанная с привлечением к суду чести сразу четырех известных адмиралов, началась с письма капитана 1 ранга В.И. Алферова. В своем письме В.И. Алферов выражал свой протест по поводу передачи американцам изобретенной им торпеды высотного торпедометания 45-36 АВА, совершенной без его уведомления, как автора. В незаконной передаче своего изобретения иностранцам Алферов обвинил бывшего Наркома Н.Г. Кузнецова и его ближайших соратников Л. Галлера, Алафузова и Степанова. При этом, почему-то считается, что свое письмо Алферов адресовал напрямую министру Вооруженных Сил Н.А. Булганину и заместителю председателя Совета Министров СССР Л.П. Берии, курировавшему работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля. После чего вся история с привлечением к уголовной ответственности безответственных адмиралов и завертелось. На самом же деле все было совсем иначе.
Традиционно историки и писатели, занимающиеся темой судебного процесса 1948 года, мечут громы и молнии в адрес В.И. Алферова, нисходя порой до личных оскорблений. Думаю, все эти обвинения не имеют реального основания. Да, Алферов написал письмо с обвинениями руководства ВМФ в рассекречивании и разбазаривании, придуманного им секретного механизма. А кому это понравиться, когда его изобретение росчерком пера лишалось и приоритета, и авторства! Уже только поэтому негативную реакцию на действия командования ВМФ со стороны изобретателя понять можно.
Кроме этого Алферов написал письмо, когда Н.Г. Кузнецов еще занимал должность Главнокомандующего ВМС, таким образом, он являлся его подчиненным. Поэтому свое письмо он адресовал на имя заместителя Главнокомандующего ВМС по кораблестроению и вооружению вицеадмиралу П.С. Абанькину. Таким образом, Алферов желал лишь восстановить справедливость по отношению к себе, но не более того.
Кто хоть немного знаком с административной иерархией, тот на самом деле пожмет плечами от такого адресата письма. На самом деле трудно понять, почему В. И. Алферов пишет жалобу на имя заместителя Главкома ВМС о своей обиде на Главкома ВМС. Кто же жалуется заместителю начальника на самого начальника? Более глупое поведение трудно себе представить. Единственное логичное объяснение поступка Алферова следующее - автор рассчитывал, что с его проблемой разберутся на уровне командования ВМФ, но никак не выше. То, что произошло позже с его письмом, уже от самого Алферова никак не зависело. По крайней мере, у нас нет никаких документальных доказательств, что Алферов еще куда-либо обращался или требовал суровой расправы со своими обидчиками.
Итак, письмо Алферова оказывается на столе у Абанькина. Что должно было произойти дальше? А дальше на ближайшем совещании Абанькин был обязан доложить Наркому о факте получения данного письма и предложить свое видение решения поставленного в письма вопроса.
Доложил ли Абанькин Кузнецову о письме? Обратим внимание на то, что ни в одних воспоминаниях участников и свидетелей процесса 1948 года и, в первую очередь, в воспоминаниях самого Кузнецова об этом не сказано ни слова.
Здесь возможны два варианта. Первый. Абанькин доложил Кузнецову о письме, но тот не придал ему никакого значения, а просто отмахнулся. Второй. Абанькин не доложил Кузнецову, а переправил письмо в некие иные инстанции.
Что касается первого варианта, то он маловероятен. Напомним, что Алферов кроме письма на имя заместителя наркома ВМФ больше никаких других писем не писал. Это значит, что написанное им письмо не было положено под сукно, а читалось некими людьми, принимавшими по нему решения. Причем этими людьми не были ни Н.Г. Кузнецов, ни его ближайшее окружение. Отсюда следует один-единственный вывод - Абанькин письмо Кузнецову не показывал, зато переправил его в некие другие инстанции. В какие именно? Во-первых, письмо Алферова могло быть переправлено наркому НКВД или же в секретариат ЦК ВКП (б).
Учитывая, что НКВД особого участия в деле адмиралов не принимал, наиболее вероятным следует считать, что адресатом Абанькина был секретариат Сталина.
Поведение Абанькина в данном случае, иначе как подлостью и не назовешь. Утаив письмо от Кузнецова, он придержал его, пока Кузнецова не сняли с должности Главкома ВМС. Теперь Абанькин должен был передать письмо новому Главкому ВМС адмиралу И.С. Юмашеву, сопроводив его своей пояснительной запиской. Зная характер И.С. Юмашева, можно с большой долей вероятности сказать, что на этом бы история с письмо Алферова и закончилась. Юмашев не любил выносить сор из избы и сделал бы все, чтобы спустить этот вопрос «на тормозах». Поэтому письмо от Абанькина, минуя Юмашева, странным образом оказывается сразу у Министра Вооруженных Сил Н.А. Булганина. Есть версия, что одновременно оно попало и к Л.П. Берия. Таким образом, истинным организатором всей истории с «делом четырех адмиралов» был
