Почему обижены ребята из «Альфы» и «Вымпела»? Оказывается, на офицерских собраниях в присутствии своих начальников они решили наградить только тех, кто был там, в том здании, в том мраке и кошмаре.
Но, как обычно, на мраке и кошмаре другие делают свое светлое будущее.
Не понимаю, что у нас происходит с закрытыми указами о присвоении звания Героя России. Раньше было все ясно: нелегальные разведчики, ядерные академики. Но только за последнее время по закрытым указам Героями России стали директор ФСБ Патрушев, секретарь Совета безопасности Рушайло, генеральный прокурор Устинов. Их приходится награждать тайно из опасения за их жизни? Но генералы — тот же Казанцев или Трошев — не стесняясь носят свои Звезды.
Рушайло, Устинов и Патрушев стали Героями за успехи в чеченской войне. Сколько еще таких Героев?
Я позвонил в Ассоциацию Героев СССР и России, возглавляемую генералом Варенниковым. Мне сообщили точные цифры, сколько званий Героев было присвоено за 9-летнюю афганскую войну: 40-я армия — 44, КГБ — 6, МВД — 1, погранвойска — 7.
Однако на вопрос, сколько геройских званий присвоено за чеченскую войну, нам ответили: не знаем. Почему? — удивились мы. Нам сообщили, что это секретные данные.
И я понимаю, почему они секретные: 90 процентов тех, кто воевал в Чечне, награждены посмертно.
Помню, что сказал мне грустный майор контрразведки в Чечне, только что потерявший своего боевого товарища: «Если погибну и мне дадут Звезду Героя посмертно, может быть, моя семья будет жить в квартире». Те, кто прошли войну, знают, что это такое. А «секретные» — это «левые герои», которые идут за спинами героев настоящих. Как и случилось с «Норд-Остом».
Не понимаю, почему наш президент раздает великие звания не тем, кто делает что-то, а тем, на чью поддержку он может рассчитывать. Так обычно происходит в африканских и латиноамериканских странах в периоды военных диктатур.
И я понимаю обиду ребят из «Альфы» и «Вымпела»: они что, лишь сопровождение для этих генералов?
Думаю, что любому начальнику было стыдно получать награды за «Норд-Ост». Так отдали бы их тем, кто честно занимался своим рабочим военным делом.
У нас есть друг — Саша Раковициан. Дважды после ранений он возвращался к своим солдатам. У него два ордена Мужества. Дважды представлялся к званию Героя России. Когда после первого ранения он лежал в госпитале, его попросили послать в Москву ящик коньяка, и все его ребята скидывались своими маленькими деньгами, чтобы это сделать. Потом попросили передать деньги. Но денег у него не было.
Приведу только одно его представление на звание Героя:
«Прапорщик Раковициан Александр Викторович, командир комендантского взвода 205-й отдельной мотострелковой бригады, в период с 13 августа 1999 года по 17 января 2000 года выполнял правительственное задание по уничтожению вооруженных, бандформирований на территории Республики Дагестан…
6 октября прапорщик Раковициан А. В. возглавил обходящий отряд, переправлявшийся через реку Терек. Бандиты подготовит мост к подрыву. Прапорщик Раковициан А. В., спрыгнув с моста, своим весом оборвал провода и тем самым спас единственный мост через реку Терек.
…15 ноября 1999 года… зашел во фланг противника и закидал боевиков гранатами…
…31 декабря… 9 января… 17 января… Тяжело ранен, но продолжал руководить боем…
Вывод: за личное мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, в условиях, сопряженных с риском для жизни, прапорщик Раковициан Александр Викторович достоин присвоения звания Героя Российской Федерации.
Командир оперативной группы войск «Запад» полковник Стволов С. Н.»
Помню, как мне позвонил Герой России Сергей Стволов, командир Саши: «Мне стыдно: я получил Героя, а Саша — нет. Сделайте что-нибудь». Я писал письма министру обороны, президенту. Ответов не было. Герой России полковник Стволов погиб. Больше никто не просит меня за своих ребят.
2 «Новая газета», 17–19 марта 2003 года
После «Секретных героев» меня замучили вопросами, которыми не мучили со времен СССР: «Какие меры приняты после вашей статьи?»
Ладно бы, просто читатели. Нет — бывшие и действующие сотрудники спецслужб, даже мои коллеги, депутаты Госдумы. Честно, я уже отвык от таких вопросов.
Что бы я ни писал в газете о грязных делах наших чиновников, какие бы депутатские запросы ни посылал, в 90 процентах случаев в ответ — молчание о правде.
Невольно вспоминается сладкое время советской несвободы. Да, была цензура. Да, был ЦК КПСС. Но если вдруг что-то удавалось напечатать, это становилось поводом для официальной реакции. Примеров — множество. Приведу хотя бы один.
«После шторма» — статьи, опубликованной в «Литературной газете», — в Одессе вылетели из своих кресел областной прокурор, начальник КГБ и начальник ОВД области. Я не испытал от этого чувства удовлетворения, но именно тогда я понял: государство, власть существуют.
Сейчас мы живем в другой стране. Забыт старый советский закон о том, что на политические публикации чиновники должны давать ответы в течение десяти дней.
Это об отношениях власти и человека, государства и общества.
Так вот… Почему я удивился тому, что меня стали спрашивать о принятых мерах? Какие меры, кто их должен принять? Что, «секретные герои» должны вернуть свои Звезды? Да еще и извиниться перед ребятами из «Альфы» и «Вымпела»?
Знаю ответы на эти вопросы, но ответы не укладываются в официальные письма.
Один из высших госчиновников, комментируя мою статью, сказал: «Кажется, Устинову дали не Героя, а орден Мужества. Но спустя всего несколько дней, когда Владимир Путин был в Тюмени, его спросили о секретных героях, и он ответил, что Владимиру Рушайло и Владимиру Устинову дали Героев за мужество, проявленное в Чечне, а Патрушеву пока нет, хотя он тоже достоин награды.
Но я-то знаю точно, что Николай Патрушев «секретным указом» получил Звезду Героя России. («Новая газета» писала об этом — никакого опровержения не последовало.)
Не понимаю, президент и его окружение обманывают, обманываются или… им наплевать на то, что думают люди об этом «цирке»?
Теперь я дам ответы на вопросы, которые мне задавали.
Какая же могла быть официальная реакция на публикацию «Секретных героев»?
Они должны были хотя бы покраснеть!
Песни полковника
Александра Александровича Чикунова
Посвящается бойцам OCH ВВ «ВИТЯЗЬ»
Как называть вас теперь (Братишка)
Как называть вас теперь,
Тех, кто под пулями был.
Кто, опьянев от потерь,
Рядом со смертью ходил.
Снится опять и опять
Этот закат на крови.
Как вас теперь называть?
Братьями нас назови.
Не привыкли мы к одиночеству,
Намекни о нас между строк.
Не по имени, не по отчеству,
Можно просто — братишка, браток.
Как вас теперь называть,
Тех, кто прошел этот ад.
Может, иным не понять,
Что виноват не солдат.
Снятся опять и опять
Эти свинцовые сны.
Как вас теперь называть,
Тех, кто вернулся с войны.
Братству нашему ты не изменил
И оставил последний глоток.
Называй меня не по имени,
А как раньше — братишка, браток.
Как вас теперь называть,
Тех, кто остался в плену.
Память нельзя оборвать,
Совесть нельзя обмануть.
Вас победить не смогли,
Проще предать и продать.
Дети Российской Земли,
Как вас теперь называть?
И, признаюсь, мне очень хочется
Этой горной воды хоть глоток.
Называй меня не по отчеству,
А как надо — братишка, браток.
Как вас теперь называть,
Кто не вернулся с войны.
Вас никому не обнять,
Братья, мужи и сыны.
Павшие не поют,
Третьим тостом — помолчим.
Тем, кто остался в бою,
Память свою отдадим.
По приказу ли, по призванию,
Мы свое всегда отстоим.
Не по должности, не по званию —
Вы военные братья мои.
Не по должности, не по званию, —
Все вы просто братишки мои.
Нас война изменила
Вот так получилось, что враз постарели.
Мы были, как все, нас война изменила.
И так же, как все, мы войны не хотели.
Никто не забудет того, что там было.
Не надо жалеть, боевые друзья,
Какую судьбу мы себе нагадали.
Мы будем жалеть тех, кто не был в боях,
Но гордо надел ордена и медали.
На наших руках умирали солдаты,
Мы честно свое под огнем отпахали.
Кто там, за спиной — мы за тех виноваты.
Они нашу честь, наши души продали.
Кто раз поскупился, тот платит вдвойне.
Сомкните бокалы за наше здоровье,
Есть новая формула в этой войне —
Чем дальше от фронта, тем больше героев.
И каждую ночь снится только война,
В своих разговорах про женщин забыли.
Кто пали потом — это наша вина,
За то, что при жизни их мало любили.
Кто нервы сберег, тот доволен вполне.
Кого-то там пулей, кого-то снарядом.
Есть странного много на этой войне —
Чем дальше от фронта, тем выше награда.
Родина, не предавай меня
Вы не встречайте нас весело,
Мы не с победою прибыли.
Не говорите нам песнями,
Из нас бойцов сколько выбыло.
Ветви ива развесила,
Все равно нам не весело.
Нынче рано проснулась земля.
Только не предавай меня,
Родина,
Не предавай меня.
Наша жизнь, как на лезвии,
В горле стоим кому-то мы.
Землю пахать полезнее,
Но надо стрелять, хоть и муторно.
Сколько там наворочено —
Не прикроешься строчками.
И опять нас во всем винят.
Только не предавай меня,
Родина,
Не предавай меня.
Вот и звоны плывут колокольные
Над полями, березами грустными.
Почему мы не птицы вольные?
Разве наша вина, что мы — русские?
Ты нас досыта кормила сказками,
Не сыны тебе ближе, а пасынки.
Из огня идем в полымя.
Только не предавай меня,
Родина,
Не предавай меня.
Вы все хотели жить смолоду,
Вы все хотели быть вечными…
И вот войной перемолоты,
Ну а в церквах стали свечками.
Вот так и живем походами
Под небесными сводами.
Даже сына забыл обнять.
Только не предавай меня,
Родина,
Не предавай меня.
Вот так и живем походами
Под твоими восходами.
Без тебя не прожить ни дня,
Только не предавай меня,
Родина, не предавай меня.
Родина,
Не предавай.
Земля осиротела
Гражданская война,
Разбитые дороги.
Рванула тишина,
И не дождутся многих.
Мы тихо песни пели
Вчера у медсанбата.
И вдруг осиротели
На одного солдата.
Суровая Чечня,
Расстрелянные горы.
Проклятая война,
Зачем нам столько горя?
Вернуться все хотели
До дома да до хаты,
Но вот осиротели
На одного солдата.
Кавказские кресты…
За ними слезы вдовьи.
На грудь получишь ты,
А друг на изголовье.
Мы все успеть хотели,
Нас раньше было трое.
И вот осиротели
На одного героя.
На нас ничья вина,
Нас просто меньше стало.
Жестокая война
Возьмет еще немало.
Вот пуля просвистел
По кронам тополей.
Страна осиротела
На сотни сыновей.
Страна осиротела
На лучших сыновей.
Разговор с сыном
(Разговор о войне)
Как-то раз заглянул
Друг ко мне по весне.
Он со мною полжизни
Протопал.
Завели незаметно
Разговор о войне
И забыли, что мы
Не в окопах.
Рядом сын мой присел,
У меня отобрал
Недокуренную сигарету.
Расскажи мне, отец,
Как ты там воевал,
На Кавказе в Чечне
Или где-то.
И как будто снаряд
Разорвался во мне,
Мы молились тогда,
Что, даст Бог, устоим.
Разгулялась там смерть
Беспредельно.
А еще артиллерия —
По своим.
Может — случай,
А может — прицельно.
Не поднять головы,
Грохот, крик, свист и вой»
Где-то пуля нашла
Себе жертву.
Вдруг братишка упал,
И груз 200 домой.
Вот и все. Правда, орден
Посмертно.
Чтоб над телом моим
Не поставили крест,
Чтоб врагу не показывать
Спины,
Именами святыми
Наших жен и невест
Нарекли боевые
Машины.
По горам
Покатились бои…
Ошалевшие роты,
Этот мир поделив
На чужих и своих,
Шли в открытую
На пулеметы.
Я с тревогой смотрел
На багровый закат —
Ночью снова
Разведке за дело.
Но от тысячей душ
Наших павших солдат
Даже темное небо
Светлело.
Пусть простят меня все,
Что я там уцелел.
Пусть не знают войны
Наши дети.
Позабыв про весну,
Я сидел и бледнел,
И не знал, что мальчишке
Ответить.
Пусть, сынок, долго будет,
У нас тишина,
Да и смерть нам
Совсем не подруга.
И добавил потом:
Там была не война,
Просто люди стреляли
Друг в друга.
Обращение к России Посвящена 50-летию Победы — когда внуки ветеранов Великой Отечественной войны умирали в Чечне
Пусть нас мало осталось, бойцов сорок пятого,
Пусть морщины секут наши старые лица.
Остаемся, как прежде, твоими солдатами,
За тебя, наша Родина, будем молиться.
Мы тогда у тебя ничего не просили,
А сегодня нам стало больней во сто крат.
Ах Россия, Россия, родная Россия,
Не бросай своих старых солдат.
На военных дорогах мы много сапог износили,
И прощались с друзьями навечно у свежих могил.
Скольких жизней ценой мы войну погасили,
Но никто никогда и нигде о тебе не забыл.
Для тебя на руках своих внуков носили.
Почему ж они так же в танках сегодня горят?
Ах Россия, Россия, родная Россия,
Береги своих юных солдат.
Госпиталя
Госпиталя, госпиталя…
И кровь, и стоны.
В бреду кричит сосед сержант:
«Давай патроны!»
В сестер влюблялись и врачей вполне серьезно,
И все хотели поскорей туда — на Грозный.
Остались братцы наши там,
Кто пал, кто дышит.
Давай, водила, по газам —
Авось услышат.
Под траки полегла трава,
Моторы пели.
Броня горела, как дрова,
Мы не сгорели.
За залпом залпы:
Лупит «град»,
Отходим снова.
По книжкам знали Сталинград
Сорок второго.
Туда, где выстрелы с домов —
Прямой наводкой.
Прикройте только пацанов,
Всех первогодков.
Здесь трусов нет, нет подлецов —
В тылу остались.
А если кто-то и дошел,
Те разбежались.
Нет пьяных на передовой,
Пусть врут с надрывом.
Мы опьянели от огня
И от разрывов.
Госпиталя, госпиталя…
И кровь и стоны.
Госпиталя, госпиталя…
Баллада о солдате
Не забудем тех, кто нам дороги
На чужой земле, но в России.
На асфальте разбитого города
Умирал солдат за Россию.
Не убит я, я ранен, я знаю.
Я живой, на меня посмотрите.
Прокричал солдат, умирая:
«Только маме не говорите».
Ах, война, что ты сделала, подлая.
Кто-то грязью вас хочет полить.
Почему вы в окопах, вы поняли —
Чтоб другим досталось пожить.
Посмотрю, как птицы взлетают.
Вы подняться и мне помогите.
Попросил солдат, умирая:
«Только маме не говорите».
А зачем их туда посылают,
Матерей-то опять не спросили.
Почему вас всегда убивают,
Самых лучших и самых красивых.
Только зла в душе не носили бы.
Генералы — они тоже разные:
Кто в окопах с бойцами — красивые,
В кабинетах — те безобразные.
Ваши судьбы война протаранила,
Ваши матери с вами под пулями.
Поколение ваше израненное.
Не сломали бы вас, не согнули бы.
А глаза у него застывают.
Братцы, Бога за меня помолите.
Прошептал солдат, умирая:
«Только маме не говорите».
* * *
На 4-й сторонке обложки фото из личного архива автора(первая военная фотография):
