Капитан Волков выписал Вере больничный лист на десять дней и настоял на том, чтобы она съездила домой. Командование выдало отпускные и проездные документы до города Черновцы. Покупать сестренке подарки Вера отправилась вместе с Володей. Они теперь всегда были вместе, при каждом удобном случае. Он даже вырвался из части, чтобы посадить ее в самолет, улетающий в Союз, и успокоился только тогда, когда узнал, что борт благополучно приземлился в Ташкенте. Владимир надеялся, что Вера останется в Черновцах, так бы ему было спокойнее. Надеялся, но сам боялся себе признаться, что ждет ее возвращения.
Отпущенные десять дней на родине прошли быстро и весело. Вера приехала в детский дом, и там ее встретили как она и намечтала. Надюшка была счастлива. Хотя какая она теперь Надюшка? Восьмиклассница Надежда Мазанько – гордость школы, закончила седьмой класс на одни пятерки.
Сестры эти дни почти не расставались. Разговаривали, вспоминали, а иногда нет-нет да и всплакнут. Надя переживала близкое расставание с сестрой, которую из-за разлуки она полюбила еще сильнее. К тому же после возвращения Вера так стала похожа на маму. Нет, не внешне, а каким-то особенным теплом, которое Надюша всегда помнила и хранила в своей душе.
Могла бы Вера остаться на родине? Конечно да, ведь она не была военнослужащей. Но теперь уже не желание получить квартиру толкало Веру обратно в Афганистан. На предложение подполковника из военкомата, куда она пришла отметить командировку, поехать в Германию, где спокойно можно подзаработать, Вера ответила отказом.
Улыбаясь своим мыслям, она запихивала в рюкзак книги и подарки. Самолет Киев – Ташкент, затем – «Илюшка» до Кабула. Она стремилась туда, где ждет ее счастье, ее любовь с цветами. Она должна быть рядом. Она не будет больше рваться на поле боя, она будет готовить борщи и голубцы, она будет просто работать в госпитале и ждать, когда они вместе смогут уехать в Союз, забрать из детдома Надю, а дальше хоть на край света. Туда, куда отправят капитана Волкова.
© Татьяна Плескунова, 2014
Александр родился в набожной семье. Так говорили о них в поселке. На самом деле по-настоящему, искренне верил только отец – Кабин Василий Степанович. Он был потомственный старовер, поэтому все в его семье, верили не верили, а молились исправно, да и другие религиозные обычаи соблюдали. Детей у Кабиных было много, но мальчик родился самым последним и был в семье единственным сыном. На него вся надежда у стареющих родителей. Только вот беда, он неожиданно увернулся от религиозных традиций семьи. Не только не молился, но даже наперекор отцу вступил в пионеры. «Ладно, мал еще, потом все поймет, одумается…» – рассчитывал отец. Однако Александр не одумался, а ровно через четыре года стал комсомольцем. Слег Василий Степанович, заболел, а вскоре умер от сердечного приступа.
Похоронили Кабины своего хозяина, да и разлетелись из отчего дома кто куда. С матерью осталась только старшая сестра – сама уже бабушка, да еще и единственная верующая в семье, куда она поедет, если за матерью пригляд нужен. Жизнь семьи шла своим чередом, все принималось как Божья воля, поэтому, когда Александру пришла повестка из военкомата, то проводили его в армию без особых слез. Александр тоже был рад вырваться из порядком надоевшего отчего дома.
Осенью Александр Кабин начал службу в учебном десантном полку в городе Чирчике Узбекской ССР. Там готовили разведчиков для участия в боевых действиях. Понятное дело, что после обучения его отправили в Афганистан. В самый пик лета и жары военно-транспортный самолет ИЛ-76, на борту которого находился Александр, поднялся в воздух с ташкентского аэродрома Тузель, а приземлился на поле афганского аэродрома Шинданд.
Воинская часть размещалась в палатках и щитовых домиках. Скрыться от пятидесятиградусной жары в таких жилищах было невозможно. А если учесть, что Александр родился и вырос в Сибири, то можно себе представить с каким нетерпением ждал распределения. Поэтому он откликнулся согласием на первое же место, которое ему предложил офицер, приехавший из мотострелковой дивизии.
Во время карантина, который был необходим для акклиматизации, пришлось разгружать уголь. Но вскоре наступили и боевые будни. Первое, что поразило Александра, когда он прибыл в разведывательное подразделение, – это «кровать погибших». На солдатской койке, заправленной новеньким бельем, лежали двенадцать солдатских ремней.
В тот день Александр наконец-то решил написать письмо матери. Это было впервые за время службы, когда ему действительно захотелось что-то рассказать о себе. Он вдруг почувствовал какую-то связь с домом. До этого письма были формальные. Все пишут, ему пишут, и он пишет. А сейчас он писал от души, как говорится по велению сердца. Наверное, поэтому письмо было теплым и добрым. Александр запечатал конверт и передал его дежурному офицеру. Ну все, пора отдыхать, завтра на боевые.
* * *
Батальон, в составе которого был и разведчик Кабин, подошел к ущелью еще засветло, но все равно позднее, чем рассчитывал комбат майор Дегтярев. Чтобы не опоздать к месту общего сбора у рубежа наступления, комбат решил выслать основную группу разведчиков одновременно с боевым охранением и, не дождавшись, когда бойцы займут позицию на господствующих высотах, начал продвижение по ущелью основных сил батальона.
Вскоре в горах стемнело, пришлось делать ночной привал. В это время батальон подошел к развилке двух ущелий. Именно в одном из них Дегтярев и приказал остановиться на ночлег. Солдаты выполняли все дальнейшие распоряжения непосредственных командиров, понимая, что именно по этому ущелью они завтра двинутся в путь.
Понимали это и разведчики противника. Большой отряд моджахедов занял боевые позиции впереди расположившегося в ущелье батальона. На изгибах дороги душманы установили пулеметы. Все пространство на пути продвижения наших солдат просматривалось и простреливалось. Духи хорошо подготовились и были уверены, что выйти из такого огненно-каменного мешка никому из шурави не удастся. Рассвело. Все были готовы: одни двинуться к рубежам, другие остановить это движение.
Батальон медленно продвигался по ущелью. Моджахеды залегли и приготовились. Ахмад и Саид оказались рядом друг с другом. Оба молчаливые, оба скорбно несущие свою боль от потери прежней пусть небогатой, но своей, привычной жизни. В очередной раз они приготовились убивать.
Вот из-за поворота показалась голова колонны. Впереди шли простые солдаты. А нужно дождаться офицера, да еще колонна может завернуть и спрятаться в овраг, терпение, еще несколько минут. Палец Саида замер на курке. Этот старший шурави его. Ахмад подтвердит, что это именно он убил главного. Саид следил за офицером через прицел.
Майор Дегтярев подгонял солдат и сам спешил, выдвигаясь вдоль ущелья. Пока все было тихо. Он был обеспокоен тем, что группа разведчиков с боевым охранением не давали о себе знать, столько времени прошло, а они не вернулись. Точно беда случилась. Он уже хотел развернуться и уйти на базу, под утро вышел на связь с командиром полка и сообщил о том, что нет известий от охранения и разведчиков. Однако полковник приказал продолжить движение. Пообещал, если что – успеют выслать «вертушки».
«Если что!» А вдруг «если что» уже случилось? Вот с такими грустными мыслями шагал майор и подгонял подразделение. Выстрела не услышал, только удар и… слепота. Боль пронзила левый глаз, и Дегтярев все понял. В маленький фрагмент секунды он все же успел крикнуть: «Ложись!» Это ему показалось, что он крикнул. Но старший сержант Туманов, который служил в Афгане уже два года, все понял и как бы продолжил крик комбата: «Ложись!!!»
Туманов давно уже должен был отправиться в Союз, два месяца как пришел приказ, но его вызвал комбат: «По-нормальному ты уже завтра должен улететь, но по-человечески я прошу задержаться. У меня не укомплектован батальон, взял желторотых в Чирчике, но что они умеют? Обучи, а?» Не мог Туманов отказать «Бате», вот и получилось, что попал в водоворот по доброте своей.
После гибели майора Дегтярева капитан Строев взял командование на себя. «Оружие к бою!» – крикнул капитан, но бойцы уже и так приготовились. Беда в том, что были они все как на ладони. Да еще батальон вошел в ущелье без того, чтобы занять боковые высоты. Комбат предложил командованию сначала занять господствующие высоты, а потом уже двигаться, но комполка сказал тогда, что будут «вертушки», они обеспечат огневую поддержку.
Где «вертушки»? Где разведка? От шквала пуль невозможно поднять голову. Горы гудели, тряслись от выстрелов, но они не могли полностью заглушить стоны и крики раненых. Батальон находился в узком проходе ущелья, под перекрестным огнем духов. Их не достать, они хорошо подготовили ловушку и спрятались за валунами и камнями, не оставляя шурави ни одного шанса.
