Должно быть, нападавшие не были знакомы с творческим опытом кубинских гангстеров. «Лендровер» несся на пределе дряхлых силенок, временами казалось, что все четыре колеса на миг отрываются от земли, а может, так оно и было, людей швыряло, мотало, колотило о жесткие борта, за спиной все еще заполошно трещали автоматы, послышался отчаянный крик ярости…
Мазур уже знал, на что способен Кацуба за рулем, но сейчас напарник превзошел сам себя, виртуозно швыряя машину на узкой извилистой дороге. Над головой просвистела разлапистая ветвь, они едва успели пригнуть головы, Кацуба вновь вырулил на середину дороги и давил на газ.
Они остановились, промчавшись километров десять. Кацуба внимательно оглядел остальных:
— Никого не зацепило? Бог миловал… Где-то тут был сосуд… — Достал из сумки полупустую бутылку «Гордона», в два поворота скрутил пробку и жадно хлебнул из горлышка, передал соседу.
Бородач, оросив горло, покрутил головой:
— Надо же, а я эту развалину за пятьсот баксов продать хотел, совсем было собрался… Черта лысого я ее теперь толкану…
Кацуба послал Мазуру многозначительный взгляд. Тот опустил ресницы, показывая, что понял. Индеец с запиской — вполне возможно, и не подозревавший о характере услуги, как оказалось, едва не угробил всю честную компанию, сам того не ведая. Была поблизости какая-то группа, и она незамедлительно устроила засаду. Их вовсе не хотели убить — иначе в два счета порезали бы автоматными очередями из укрытия, машину можно услышать издалека, звук мотора в здешней глуши далеко разносится. Да и во время шальной перестрелки хоть у одного да наверняка была возможность всадить очередь прицельно — а на машине ни царапинки. Положительно, кто-то получил приказ, строжайший: брать живьем, непременно живьем… Нельзя сказать, что эта мысль особенно утешила. Иногда остаться живым — как раз во сто раз хуже…
— Надо же, на что старушка способна… — все еще качал головой бородач, пребывавший в легком шоке. — А я ее за пятьсот баксов собирался толкнуть Лысому Ковбою…
Отобрав у Мазура бутылку, Ольга храбро сделала изрядный глоток. Не рассчитав сил, поперхнулась, конечно, раскашлялась, пришлось как следует похлопать по спине. Убедившись, что с ней все в порядке, Мазур проворчал:
— Незачем было высовываться, амазонка… — и вдруг сообразил, что испытывает нечто вроде гордости за боевую подругу.
— Ну-ну, — сказал Кацуба. — Если бы не наша очаровательная спутница, еще неизвестно, как развернулись бы события… Как вам в голову пришло? Как догадались, что…
— У них форма была не та, — сказала Ольга. — Форма городской, муниципальной полиции, которой совершенно нечего делать здесь, в глуши. У сельской жандармерии петлицы не черные, а синие, без канта, только с пуговицей. И кокарда другая. И шеврон на левом рукаве другой. Наконец, у сельской жандармерии вообще нет мерседесовских вездеходов — только «Игуасу» и «Штайр», и, коли уж патруль в форме, машина непременно должна носить все опознавательные знаки… Недавно было сообщение, что герилья напала на полицейский участок в Барралоче — видимо, там и разжились городской униформой…
Кацуба присвистнул, покрутил головой:
— Сеньорита, я в восхищении…
— Я вам упорно пытаюсь доказать, что меня не стоит считать тепличным цветком, а вы столь же упорно не верите… — легонько вздохнула Ольга. — Мой кабальеро, я по долгу службы много ездила по стране, по глухим уголкам, немало повидала… Достаточно, чтобы отмечать мгновенно столь грубые несообразности. А вы обратили внимание, что они, собственно, все время палили поверх голов?
— Чего ж удивительного, — буркнул бородач. — Насчет выкуп требовать они мастера, насобачились… Давайте отсюда убираться, а? Еще следом пустятся…
Часть вторая
Об ушедших и мертвых
Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит, как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?
Екклезиаст, 6,12
Глава первая
На чужом пиру
— Асиенда Куэстра-дель-Камири, главный управляющий, — раздался голос, определенно исполненный выжидательности.
«Хесус», — вспомнил Мазур. Маленький человечек с лицом крайне печального суслика, которому загулявшие офицеры шутки ради шваркнули в нору гранату, отчего суслик остался и без дома родного, и без душевного спокойствия…
— Это вы, Хесус? — спросил Мазур.
— Да. Прошу прощения…
— Это полковник Савельев, — с барственной небрежностью сказал Мазур. — Из России. На правах старого знакомого хотел бы засвидетельствовать свое почтение донье Эстебании…
На том конце провода, очень похоже, перебирали в памяти всех полковников, каких довелось встречать. Потом Хесус осторожненько начал:
— Прошу прощения, сеньор полковник, но я никак не могу вспомнить, где слышал вашу фамилию…
— Ледовитый океан, — охотно подсказал Мазур. — Теплоход «Федор Достоевский»… — В трубке послышалось нечто, напоминавшее жалобный писк, но Мазур напористо продолжал: — В свое время ваша хозяйка приглашала меня в гости, я проездом оказался в Барралоче и решил воспользоваться любезным приглашением… Надеюсь, сеньора в добром здравии?
— Конечно, сеньор, — машинально ответил Хесус.
Бог весть отчего, но у Мазура возникло впечатление, что печальный суслик, слишком хорошо вспомнив, при каких обстоятельствах произошло их знакомство, собрался бросить трубку. Очень уж затянулась пауза. Нет, вновь раздался голос:
— Я очень надеюсь, сеньор полковник, на сей раз ваша поездка… гм, связана с более мирными обстоятельствами?
— Ну разумеется, Хесус, старина, — сказал Мазур. — Я просто-напросто путешествую с друзьями, очаровательными и мирными людьми, так что можете смело обо мне доложить.
Снова пауза, покороче. И наконец:
— Переключаю на сеньору…
— Влад? — жизнерадостно заорала в ухо Мазуру донья Эстебания так, словно они расстались не далее как вчера. — Куда вы запропастились? Вы в России сейчас?
— Не совсем, — сказал Мазур. — В Барралоче.
— В Баче?! Не разыгрываете? Я немедленно высылаю за вами лимузин…
— Боюсь, это разрушит мои планы, — сказал Мазур осторожно. — Я собирался к вам на днях…
— Так-так-так! — воскликнула она. — Кажется, догадываюсь. У ваших «планов» наверняка чудесная фигурка и огромные глазищи? Знаю я вас, моряков, особенно военных… Влад, я умею, хоть для женщины это и считается невозможным, логически мыслить. Сейчас в Баче храмовый праздник, ярмарка, все прочее… В самом деле, идеальное время для прогулок рука об руку… Хвалю, команданте! В таком случае, вы правы, машину за вами посылать не следует… Но, как только кончатся праздники, я вас непременно жду! Вместе с «планами».
— Со мной еще и Мигель… — осторожно сказал Мазур, ободренный ее тоном, — не похоже, чтобы рассчитывала на возобновление тогдашних отношений, в голосе ни малейшего разочарования.
— Ну разумеется, прихватите и Мигеля! Нет нужды объяснять вам дорогу, всякий покажет. — Она замялась. — Сеньор полковник, я хочу сразу же познакомить вас с некоторыми новыми… обстоятельствами. На моей асиенде сейчас пребывает в качестве гостя некий кабальеро, и мне не хотелось бы вспоминать кое-что из прошлого, особенно в его присутствии…
— Может быть, мне вообще не нужно приезжать? — спросил Мазур.
— Да что вы! — энергично возопила она. — Только попробуйте уехать из Баче, не завернув ко мне, — выставлю на дорогах вооруженных пеонов, велю им силой привезти и вас, и Мигеля, и вашу неизвестную спутницу! Я не из тех, кто забывает старых друзей, Влад! Просто… у него серьезные намерения, у меня, кажется, тоже, и вряд ли стоит вспоминать об иных безумствах, как бы они ни были приятны… Понимаете?
— Ну конечно, — сказал Мазур. — Донья Эстебания, офицеры российского военного флота не способны скомпрометировать даму, даю вам честное слово!
— Вот и прекрасно! Как только сможете, приезжайте. Я сейчас же предупрежу охрану, они будут знать, а на Хесуса не обращайте внимания, бедняжка всегда был трусоват и до сих пор кричит во сне, вспоминая теплоход… У меня собирается небольшое общество, я устраиваю асадо, очень возможно, завершится все официальной помолвкой, так что вы окажетесь почетными гостями. Дайте слово офицера, что приедете.
— Слово офицера, — сказал Мазур.
— Я буду ждать! Передайте привет Мигелю! До скорого!
— До скорого, — сказал Мазур, все это время державший трубку на некотором отдалении от уха.
Повесил трубку и вышел из высокой застекленной будки. Кивнул Кацубе:
— Тебе большой привет. Готова принять в любое время.
