Мазур видел, что в глазах у нее пляшут злые чертенята. Но, видимо, и в самом деле успела все обдумать. Отвернулась, отошла к окну, спросила сердито:
— Почему ему непременно нужно было на тот остров?
— Хоть убейте, не знаю, — сказал Кацуба, всем видом и тоном демонстрируя дружелюбие. — Это-то и интригует. Паршивенькая скала, безымянная даже, обозначена цифрами… — и тихонько рассмеялся. — Гордая вы девушка, Дарья Андреевна. Готов спорить на что угодно, умираете от желания предпринять исследовательскую экспедицию на тот островок?
— Возможно.
— Не «возможно», а точно. Но, я подозреваю, нет в вашем распоряжении таких возможностей. Можно, конечно, раздобыть катер, посадить туда парочку сержантов, поплыть с ними… Но вы уверены, что они оттуда вернутся? Что вы сами оттуда вернетесь? Я к вашей конторе отношусь, в общем, лояльно, но все здесь происходящее вам пока не по зубам — при тех убогих возможностях, которыми располагаете в Тиксоне…
— Куда вы клоните? — сухо спросила она.
— Помилуйте, никуда я не клоню, — рассмеялся Кацуба. — Ради ваших прекрасных глаз готов на многое. В том числе и устроить высадку на загадочный островок… Не сверлите меня проницательным взглядом. Ну да, я и сам собирался… Но я ведь могу и не делиться результатами?
— Что потребуете?
— Да ничего особенного. Вы же гордая, сами не попросите, вот и приходится — открытым текстом… Во-первых, по возвращении никому ничего не расскажете. Во-вторых, не будете на берегу ставить палки в колеса.
— По-моему, я и не ставила, — сказала она с некоторой строптивостью. — Даже однажды помогла вам выпутаться из скверной ситуации… вернее, ему, — она кивнула на Мазура.
— Помню. Ценю, — серьезно сказал Кацуба. — Но это было раньше, а могу ли я на вас полагаться теперь?
— Хорошо, — сказала Даша. — Значит, слово против слова?
— Заметано, — поклонился Кацуба.
Мазур оглянулся — в дверь вошли двое матросов, неся большой сверток брезента, расстелили его рядом с трупом, непринужденно, даже равнодушно, словно по распоряжению боцмана занимались обыденной приборкой.
— Потом замените стекло, — распорядился Степан Ильич. — Сквозняк, только простуды нам не хватало… — И повернулся к Кацубе: — Какие будут распоряжения?
Кацуба словно бы удивленно пожал плечами:
— А какие тут могут быть распоряжения? Выходите к буям. Парни должны закончить с «Верой».
— Вы же говорили… — вырвалось у Даши.
— Дарья Андреевна, я же вас не учу, как устраивать облавы на воришек, вот и мы лучше знаем, как непобедимой-легендарной себя вести в трудных ситуациях… Что вы фыркаете? Согласен, бывшая непобедимая и легендарная — так ведь и вы давно уже на пару ступенечек опустились…
…Зрелище было самую чуточку сюрреалистическое — казалось, кабели и тросы тянутся словно бы из ниоткуда, возникая в зеленовато-синем мареве над головой Мазура. Не над самой головой, конечно, но все равно, будто из другого измерения тянутся… Он вновь сидел на выпуклом борту «Веры», вокруг которой, вдруг оказалось, наворочено столько сложностей. Кровавых в том числе. Напарник вел себя лучше, чем следовало ожидать, работал без суеты и нервозности. Уже два раза выныривал из дыры и давал краткий отчет посредством блокнота. Ничего особо сенсационного Вася пока что не обнаружил — согласно его рапортам, там, внутри, отыскалось еще несколько кают, обставленных с разной степенью роскоши. Костей, конечно, не было — даже если кто-то остался на борту, скелеты растворило море. Несколько удивляло другое — полное отсутствие мелких вещей. Ржавый револьвер, отыскавшийся в трюме, был единственной находкой, которую можно сунуть в сумку и унести с собой. А ведь на таком корабле, личном пароходе небедного купца, должно остаться изрядно мелочей, которые вряд ли стали бы спасать при кораблекрушении: навигационные приборы, какие-нибудь завалявшиеся в столе безделушки, металлические деньги — золото в воде ничуть не теряет вида, — да мало ли что?
Быть может, в этом и не было ничего удивительного — не зря кто-то, опытный в водолазном деле, проделал газосваркой целые две дыры. Хватило, надо полагать, времени, чтобы обыскать весь корабль и подмести под метелку. Вот вам и версия — банда торговцев антиквариатом, решившая поживиться на историческом судне. Увы, отпадает. Не столь уж велика добыча, не окупит трудов. Можно, конечно, предположить, что при крушении — вернее, умышленном затоплении — погибли все, и на борту остался не просто антиквариат, каким с течением времени стали часы от Павла Буре, золотые монеты из портмоне и прочая дребедень, — а настоящие ценности. Вряд ли купец Дорофеев собирался в Норвегию с пустыми руками, все мало-мальски ценное должен был сволочь на «Веру». Но и эта версия опять-таки не объясняет всех странностей. Ни одной странности не объясняет, что вернее. Окажись кораблик трудолюбиво вычищенным от дорофеевских сокровищ, на него попросту махнули бы рукой. Оставшаяся от выкопанного клада яма никого уже не интересует. Разве что… Разве что ценности до сих пор покоятся где-то в тайнике? На любом судне масса укромных местечек, где можно оборудовать тайник.
А это уже проблеск. Стоит предположить, что тайник есть, и те, кто тут шарил, его так и не отыскали. Музей потому и подпалили, что опасались: в запасниках сохранились какие-то припорошенные пылью и траченные мышами документы, способные навести пытливого человека на след. Вовсе не обязательно, чтобы документы и в самом деле остались. Варнаки, изничтожившие один из немногочисленных очагов здешней культуры, могли считать, что документы уцелели…
Он поднял голову. Сработало чувство опасности — то ли вода прилежно передала случайный звук, то ли темнота в отдалении как-то не так сгустилась…
И тут же послышались резкие удары железом по железу — идущие сверху. Длинная, показавшаяся бесконечной дробь. Почти сразу же Мазур увидел источник поднявшегося наверху переполоха.
Они приближались с норд-норд-оста — три аквалангиста, идущие классическим, наработанным «дельфином», вырисовывались все четче, вот они уже пересекли несколько условную границу меж светом и мглой… Двое волокут цилиндрический предмет в половину человеческого роста, на вид довольно тяжелый, третий держится левее и выше…
Не было времени ворковать с Кацубой по телефону. В два счета Мазур отсоединил штекер, обмотал свой конец телефонного провода вокруг талии, засунул разъем за пояс, чтобы не путался под ногами. Отпрянул назад — и тут же сообразил, что струйка пузырей все равно его выдаст. Хорошо еще, при них не заметно ничего стреляющего — только ножи на поясах. Ну, тем лучше, игра нашенская… Лишь бы Вася не выполз некстати. Трое не выпускают ни единого пузырька — сие нам знакомо, мы, знаете ли, сами с такими аквалангами главным образом и плавали…
Заметили! И отреагировали в хорошем темпе, недвусмысленно — цилиндрический груз мгновенно был выпущен из рук, медленно, тяжело пошел на дно. Вся троица схватилась за ножи.
Под водой не поговоришь — а значит, придется обойтись без попыток их уболтать для начала, разыграть из себя сельского придурка, примостившегося тут опохмелиться пивком. Здесь вам — глубина, здесь другие правила…
Ничуть не колеблясь, Мазур выхватил нож. Оттолкнулся обеими ногами от борта, взмыл над ними — аквалангист в положении «навзничь» несколько более беззащитен и ограничен в маневрах, нежели тот, кто нападает на него, будучи в нормальной позиции…
Разомкнулись, шарахнулись в стороны — но без попыток выстроить классический «невод», о котором подумал бы в такой ситуации мало-мальски опытный боевой пловец. «Не „акулы“», — молниеносно пронеслось в голове у Мазура, выполнявшего хорошо продуманный пируэт по траектории ухода. Под водой не новички, но о подводном бое представления самые примитивные, кинулись, словно парни в заурядной деревенской драке, размахивая выставленными ножами, мешая друг другу.
Но благодушию тут не место. В поддавки играть нельзя — и о гуманизме следует забыть накрепко. Хоть и неопытны в искусстве подводного боя, но их втрое больше, настроены решительно, достаточно, чтобы один из них перерезал шланг или нанес серьезную рану — и каперангу Мазуру будет уныло…
Он уже прикинул партитуру в считанные секунды. И пошел в атаку, поскольку она есть лучший вид обороны. Ухватил левой черный кабель прожектора, уходивший в глубины «Веры», одним резким замахом рассек. Точно рассчитанным ударом ноги сбил с ближайшего маску — и сунул кабель прямо в лицо.
Проскочила жуткая синяя искра, длинная, змеистая. Пораженный током, конвульсивно изгибаясь, пошел ко дну. Не оглядываясь на него больше, Мазур выпустил провод — все равно второй раз на эту удочку не попадутся, — рванулся вправо, ушел подальше, чтобы самому не попасть под электрический удар. Быть может, наверху полетели предохранители — а может, и нет…
