Правительству удавалось контролировать серьезную прессу, в первую очередь «Таймс» – газета проводила линию, рекомендованную Форин Офис, утверждая, что это всего лишь пьяная выходка двух мелких чиновников от дипломатии. Но ему ничего не удавалось сделать с «Экспресс» и «Мейл», владельцы которых стремились сделать исчезновение двух дипломатов инструментом воздействия на правительство, одновременно увеличив тираж. Неспособность властей справиться с кризисом углубило недоверие к правительству. В отличие от скрытности британских властей, старавшихся минимизировать ущерб, американцы казались более открытыми и рассказывали совсем другую историю.
В то время как Герберт Моррисон утверждал, что Маклин не имел доступа к секретной информации, госсекретарь США Дин Эчесон эмоционально заявил: «Мой Бог! Он [Маклин] знал все! Если Бёрджесс и Маклин отправились в Москву, это будет иметь серьезнейшие последствия. Конец протоколу встречи заместителей министров иностранных дел»[852]. Встреча заместителей министров иностранных дел – ничто в сравнении с тем, что знали два дипломата о создании НАТО, корейской войне, японском мирном договоре и создании атомной бомбы.
Пока американцы и англичане публично ссорились, русские молча наблюдали. Было лишь одно мимолетное упоминание об исчезновении от советского агентства ТАСС. Британские дипломаты были удивлены тем, что ничего не сделано для использования преимуществ ситуации. Было неясно, то ли русские разыгрывают какую-то очень дальновидную партию, или они попросту не знают, что делать.
Однако средства массовой информации по достоинству оценили историю, и целому ряду авторов было предложено отдать ей должное. В августе 1952 года Роальд Даль написал статью об исчезновении для издания «Уименз хоум компани» под названием «Большой фокус с исчезновением». Правда, она так и не была опубликована. Спустя пять месяцев Эрик Эмблер написал две статьи, в одной из них, под названием «След исчезнувших дипломатов», он предложил «несколько ключей к разгадке одной из самых удивительных тайн современности. …Их исчезновение дало полиции свободной Европы и всего западного мира величайшую тайну после смерти или исчезновения Адольфа Гитлера»[853].
Интерес газетчиков к истории Бёрджесса и Маклина стимулировал и других авторов. Очень скоро на свет появились и книги. Первой стало произведение Сирила Коннолли, знавшего обоих пропавших. Очерк на пятидесяти семи страницах, озаглавленный «Пропавшие дипломаты» (The Missing Diplomats), был основан на подборке статей из «Санди таймс». Он содержал довольно точные описания обоих пропавших, но не добавил к истории ничего нового.
В марте 1953 года умер Иосиф Сталин. Вскоре после этого за вождем последовал его ближайший последователь и главный шпион – Лаврентий Берия. Советский Союз стал более открытым обществом. В сентябре Мелинда Маклин с помощью советской разведки тихо перебралась через Швейцарию в Россию к своему мужу[854].
В течение всего 1953 года, когда дипломатов стали «видеть» менее часто, британская пресса сменила тактику и начала размышлять о «тайной руке» пропавшей пары в советских дипломатических кругах, попутно наделив Бёрджесса и Маклина самыми разными новыми инициативами. Стали выдвигаться предположения, что в советских заявлениях появился глянец Форин Офис. Роджер Макинс, теперь ставший британским послом в Вашингтоне, шутливо написал сэру Уильяму Стрэнгу: «Последняя острота здесь – неопределенность текущей советской политики вызвана борьбой за власть, ведущейся в Кремле между Бёрджессом и Маклином»[855].
Хотя, согласно официальной позиции, о пропавших дипломатах ничего не было слышно, имелась информация, что они живы. Накануне Рождества 1953 года Эвелин получила длинное письмо от сына, которое дает представление о существовавших между ними эдиповых отношениях. Письмо было датировано ноябрем и отправлено из Южного Лондона.
«Дорогая мама,
мне было очень трудно решить, должен ли я написать тебе или нет, – я боялся, что письмо причинит тебе больше боли, чем мое молчание. Но все же решил, что ты захочешь знать, как живет твой старший сын и что его любовь к тебе нисколько не изменилась – только усилилась.
Это письмо должно прийти после дня твоего рождения, о котором я не забыл, и как раз вовремя, чтобы пожелать тебе веселого Рождества и самого счастливого Нового года. Я мысленно присоединяюсь к тосту, который всегда произносит Джек – «за твои прекрасные глаза». Попроси его, чтобы он в этом году поднял бокал еще раз – от моего имени.
Жаль, что я не могу сказать тебе ничего определенного о нашей встрече. Увы, пока это невозможно. Как сказал бы Дэвид Ф., «ситуация еще слишком неаккуратная». Кстати, я хотел бы, чтобы ты передала мои наилучшие пожелания от его «противоречивого Гая» (он всегда так говорил) и сказала, что я сожалею, так и не встретившись с его новой женой. Возможно, ты ее знаешь. Развод Дэвида был счастливейшим событием, так что его второй брак должен быть чудесным.
Не хочу передавать отдельные приветы многочисленным друзьям – я, вероятно, ранил их слишком глубоко, чтобы они им обрадовались, – но ты знаешь, кто были мои самые близкие друзья. Я их до сих пор считаю таковыми и часто думаю о них. Так что передай приветы всем тем, кто, по твоему мнению, им обрадуется.
А вся моя любовь остается твоей, моя драгоценная.
Как я уже отмечал в предыдущем письме, мне приходится заставлять себя не думать о тебе слишком много и слишком часто… Я сделаю все от меня зависящее, чтобы сделать следующий год счастливее для тебя.
Любящий тебя, Дай Бой»[856].
Журналисты продолжали искать сенсаций. Одним из них был криминальный репортер Дункан Уэбб, которому сообщили контакты в преступной среде, что за 10 тысяч фунтов можно устроить встречу с Бёрджессом через итальянскую мафию. В клубах и ресторанах Сохо прошли встречи с племянником Лаки Лучано – Счастливчиком – по имени Луиджи Рокко, который подтвердил свои полномочия, предъявив письмо Бёрджесса, адресованное Джеймсу Поупу-Хеннесси, в котором речь шла о сотрудничестве при написании биографии лорда Солсбери. Поуп-Хеннесси был уверен, что письмо подлинное. Он утверждал, что «его не мог написать ни один человек, живущий на этой земле, кроме Гая Бёрджесса». Рокко объяснил, что, если будет уплачена достаточно большая сумма, Бёрджесса могут тайком вывезти из-за железного занавеса с помощью двух его телохранителей, потому что его уже надоело ездить по странам за железным занавесом «с пустой болтовней и пропагандистскими лекциями на заводах и фабриках»[857].
В конце ноября 1954 года план начал претворяться в жизнь, и Уэббу сказали забронировать номер на острове Лидо, в Венеции, и ждать Бёрджесса, которого привезут туда через Югославию. Журналист должен был привезти с собой 10 тысяч фунтов – частично на взятки, частично для Бёрджесса, который якобы решил обосноваться в Испании. Бёрджесса привезли в дом, расположенный в окрестностях Пулы, на южной оконечности полуострова Истрия, откуда его заберет катер. Обмен будет произведен в полночь. Но когда Уэбб прибыл с частью денег, оказалось, что Рокко и его банда исчезли[858].
Интерес прессы не ослабевал, но МИ-5 в 1954 году было решено прекратить расследование. Для разведки вопрос был закрыт. И только откровения советского перебежчика в Австралии снова привлекли внимание к истории.
В апреле 1954 года подполковник советской разведки Василий Петров бежал в Австралию вместе с женой, тоже офицером КГБ. Для британцев это были самые важные перебежчики – после случая с Гузенко в 1945 году. Они помогли выявить размах советской шпионской деятельности в Австралии и убедиться в том, что Маклин и Бёрджесс – советские агенты. Часть материалов Петрова поступили от его коллеги, сотрудника НКВД в Австралии Филиппа Кислицына, который работал шифровальщиком в советском посольстве в Лондоне в 1945–1948 годах и был ответственным за документы, передаваемые Бёрджессом и Маклином. Документов было так много, что не все они были переведены и переданы заинтересованным министерствам. Именно информация Кислицына подтвердила разведывательному сообществу, что Бёрджесс и Маклин стали советскими агентами в Кембридже, что советская разведка вывезла их в СССР, они живы и проживают в Куйбышеве.
Была создана специальная Королевская комиссия, которая подготовила окончательный доклад в августе 1955 года. Он, а также газетный вариант мемуаров Петрова «Империя страха», опубликованный в «Пипл» 18–25 сентября 1954 года, снова вызвали интерес к сбежавшим дипломатам. В своих мемуарах Петров утверждал, что Бёрджесс приносил «чемоданы документов Форин Офис, которые фотографировались в советском посольстве в Лондоне и возвращались ему. Кислицын зашифровывал самую срочную информацию и отправлял телеграфом в Москву. Остальные перевозились курьерами в дипломатическом багаже»[859].
