Несмотря на старания англичан, горцы не могли иметь на долгое время несколько тысяч войска в постоянном сборе; средства к существованию войска скоро истощились, а способов к подвозу продовольствия не было; по причине безначалия между ними каждый по произволу оставлял сборище.
Белл выписал из Трапезонда на пять тысяч турецких пиастров пороху; судно было захвачено нашими крейсерами, но порох был уже выгружен. Лонгворт на большой турецкой лодке доставил железа, серы и других припасов на тридцать тысяч пиастров.
В начале осени новые агенты, именно капитан Морринг и лейтенант Иддо, прибыли к черкесским берегам на английском купеческом двухмачтовом судне, нагруженном военными припасами. Судно сие миновало Фазы (что почти в тридцати пяти французских милях на западе от Трапезонда по южному берегу Черного моря) и пристало неподалеку от Геленджика, у небольшого залива Дживка. Судно сие, по словам черкесов, прибыло из Англии. В ноябре они снова приезжали в Синоп. Капитан Морринг и находившийся при нем ренегат поляк Пашинский обещали весною возвратиться на Кавказ и соединиться с Беллем и Лонгвортом. Лейтенант же Иддо отправился в Англию с образчиками серы, свинцовой и другими металлическими рудами, найденными в горах. Добывание этих металлов, говорили англичане горцам, должно служить на гибель русским.
Ныне англичане ласково принимают наших беглых солдат, особенно поляков, стараясь вооружать их против нас, но старания их до сих пор неуспешны. Беглые большей частью обращались в рабов, продавались в Трапезонде; откупщики медных руд покупали их для работ; но с построением новых крепостей и при большей бдительности крейсеров вывоз стал затруднителен; в горах цена на рабов падает, и число беглых, живущих там на свободе, увеличивается. Уже в стычках с горцами доходили до нашей цепи стрелков крики на польском языке: «цельте в черных». Беглые, в черкесской одежде, друг другу сими словами означают попадать в наших офицеров.
Захватить живыми сих англичан, всегда вооруженных и тщательно охраняемых кунаками, почти невозможно. Один этого не сделает, а между несколькими — тайна не сохранится, потому что зачинщики устрашатся кровного мщения, которому они неизбежно подвергнутся с семействами. Для тайного убийства достаточно одного человека, но и предложить таковую меру постыдно. Остается одно верное и законное средство.
Подданные союзной державы, кои третий год возмущают против нас народы, что принимают преступных поляков, которые, поощряя к побегу наших солдат, вооружают их против нас, вынуждают, наконец, к мерам решительным, к мерам, признанным всеми европейскими державами. Я говорю о торжественном объявлении их нарушителями общего спокойствия и обнародовании оценки головы их.
Если великодушное правительство желает оказать им последнее снисхождение, то по уведомлении нас о сей мере мы можем дозволить им свободный выезд из гор; в случае же их отказа, я ручаюсь, что виновные головы мне будут представлены.
В конце осени, по возвращении уже действующего отряда, прибыли к разным пристаням горцев еще и другие турецкие суда с военными снарядами и припасами. На одном из них привезены депеши к английским агентам. По получении же их агенты немедленно начали через натухайских старшин созывать собрание всех закубанских черкесов. Сборным местом была долина Хопс у речки того же имени. Цель собрания была объяснить всем необходимость общего союза против русских. Первый опыт сего союза был безуспешен: верховые шапсуги, войдя в ссору с низовыми шапсугами и натухайцами, разогнали собрание.
Я на днях ожидаю подробные и достоверные известия о последующих действиях англичан в конце зимы. Уже до меня дошли некоторые сведения, заслуживающие внимания»[120].
В этом отчете многое интересно. Но меня лично особенно поразила одна строчка: «Для тайного убийства достаточно одного человека, но и предложить таковую меру постыдно». Русские офицеры все понимают про врага. Это те офицеры, которые воевали еще с Персией. И знали, кто вооружал и учил персидскую армию. Это те офицеры, чьи товарищи ежедневно гибнут в боях с горцами, наученными англичанами. Это те офицеры, которые понимают, что англичане ведут себя подло, равно как и турки. И они все равно считают постыдным нанять агента из горцев для убийства английских шпионов. Это и есть то самое, что обычно принято называть «честь русского офицера». Он видит подлость, но сам даже думать не готов о том, чтобы опуститься до этого уровня.
Была отдельная агентура и у российского МИД. Получал же посол в Константинополе Бутенев откуда-то весьма точные и подробные сведения. И в одном из писем он упоминает некоего агента, посланного следить за «происками черкесов». Вот что он писал в 1837 году. Попробуйте внимательно и обстоятельно вчитаться и сравните — это похоже на то, что происходило в Стамбуле, скажем, году в 1999-м или 2002-м, в разгар Второй Чеченской войны? И если похоже, то насколько.
«Российская Императорская Миссия в Константинополе неуклонно и самым тщательным образом следила за действиями и жестами черкесских эмиссаров в этой столице с целью парализовать преступные махинации, которые они замышляют совместно с иностранными интриганами.
С этой целью она пользовалась услугами секретного агента, объезжавшего Черкессию в 1836 г. и завязавшего там сношения, которые дают ему возможность получать сведения о происках горских вождей, равно как и о тайных интригах английских и польских авантюристов, которые разжигают ненависть черкесов по отношению к русским и поощряют их сопротивление законной власти.
Российская миссия неуклонно и последовательно доводила до сведения императорского министерства наиболее важные сообщения, которые поступали к ней по этому вопросу из того секретного источника, который ей удалось обеспечить себе.
Вот в общих чертах те сообщения, которые она имела возможность получить за последний триместр.
Несколько черкесов, в том числе некий Магомет Чауш, признались во время доверительной беседы, состоявшейся в минувшем марте месяце, что английская шхуна с грузом боеприпасов должна была направиться к черкесскому побережью и что на ее борту будут находиться три эмиссара, из которых один должен направиться к кавказским горцам, второй в Грузию, а третий в Крым. Первый из них должен был подтолкнуть горцев на сопротивление и обещать им эффективную помощь. По словам Магомета Чауша, ему было поручено Сефер-беем (вождь горцев, высланный в Адрианополь в результате представлений со стороны императорской миссии) вручить первому из этих эмиссаров, — равно как и капитану шхуны, — рекомендательное письмо и снабдить его проводниками; два других эмиссара должны были заняться подготовкой восстания в Грузии и в Крыму. Тот же Магомет Чауш дал также понять о существовании тайной переписки между некоторыми жителями польского королевства и их соотечественниками, находящимися на Кавказе; эта переписка указывает на враждебные России планы.
Эмиссары С. Белла утверждали, что англичане не прекратили поставок боеприпасов черкесам и что это дает основание последним полагаться на обещания эффективной помощи, которые им продолжают непрерывно давать английские интриганы. Присоединяясь к польским дезертирам, они нагло утверждают, что в течение этого года русскому могуществу будет нанесен сокрушительный удар. Черкесы, ослепленные этими коварными обещаниями, с нетерпением ждут момента, когда Англия открыто встанет на их сторону и объявит войну России, так как они уже сейчас признают, что без этого последнего шанса на спасение они обречены на гибель, будучи, как это имеет место, окруженными со всех сторон вооруженными силами русских, тем более, что активное наблюдение, осуществляемое нашими судами, крейсирующими вдоль побережья, делает день ото дня все более трудной и ненадежной всякую связь мятежников с иностранными государствами.
Агент, которым миссия пользовалась для наблюдения за происками черкесов, представил также отчет о своем путешествии на Кавказ в 1836 г. Он перечисляет места, которые он посетил; к сожалению, топографические и статистические замечания слишком поверхностны для того, чтобы докладывать о них»[121].
Заметьте, русский посол пишет о Крыме как о предмете притязаний англичан. Это за 16 лет до Крымской войны. И за 177 лет до Русской весны в Крыму 2014 года, когда американцы и англичане тоже имели свои виды на Крым. Бутенев, кстати, упоминает в письме о работорговле, которую вели черкесы. Это и правда был своего рода народный промысел. Не только у них, но тем не менее. Знали это и англичане, считали диким и омерзительным. И у большинства политиков в Лондоне иллюзий по поводу того, как устроена жизнь горцев, не было. Но тем не менее, англичане не слишком обращали внимание на это. Черкесы были нужны как таран против России.
