Беда только, что логика Гараева воинства — темный лес. Мазур, как и два его битых жизнью спутника, мог бы до мелочей, подробнейше и со знанием дела расписать, как будет действовать погоня или облава, высланная серьезной конторой — с поправками на континент, национальную специфику и ситуацию. Но поди пойми этих… Даже Кацуба, чувствовавший себя здесь, как рыба в воде, пребывал в некотором затруднении, честно признавшись, что с подобной шпаной прежде не работал…
— А как ты смотришь на такую идею… — сказал Мазур тихонько. — Если так и не дождемся подходящего автобуса, тормознуть легковушку, предъявить хозяину в качестве единого проездного пару пистолетов и рвануть лихим броском до Куэстра-дель-Камири? Телефонов здесь нет, ты сам выяснял…
— Боюсь, через часок я сам за такой план проголосую, — серьезно сказал Кацуба. — Ситуация — черт те что, а то и больше. Здешние автобусы и расписание — две вещи несовместные…
Лара сидела на некрашеной скамейке, уперев локти в колени, уронив голову на руки. Мазур все чаще поглядывал на нее с беспокойством: доходит девка, по всему видно, вкатить бы ей пару ампулок доброго «усмирителя», но где ж их взять, чертов дон Херонимо набил машину лучшей экипировкой, а вот про хорошую аптечку не подумал. Де мор туис аут бене, аут нихиль[34], конечно, но кое в чем операция была спланирована бездарно, да и финал по-идиотски скомкан, одно слово — «соседи»…
Ольга радостно встрепенулась, подтолкнула Мазура локтем.
— Автобус? — обрадовался он в первый миг.
Нет, не автобус. Пятнистый джип с тяжелым пулеметом в корме и пятеркой тигрерос — маскировочные комбинезоны, круглые каски, знакомая нашивка на рукаве, уверенно-небрежный вид опытных служак. Джип, проехав туда-сюда, примостился на окраине импровизированного базарчика, над ним поднялись дымки сигарет.
— Решение проблемы, а? — спросила Ольга. — Сошлемся на Эчеверрию, попросим подвезти…
— А куда они нас посадят? — пожал плечами Мазур. — Места там, сама посмотри, ровнехонько для них. И рации что-то не вижу.
— Никаких контактов, — непререкаемым тоном заявил Франсуа. — Будем выбираться самостоятельно.
— Влад, он что, имеет право тебе приказывать? — неприязненно покосилась Ольга.
— В данный момент — да, сеньорита, — вежливо пояснил Франсуа. — Когда речь зайдет об экспедиции, порученной сеньору Владу, ему и карты в руки, но сейчас, в этой игре, уж простите, мне предстоит покомандовать…
— Вот только я-то вам не подчиняюсь, не забыли? — ершисто вскинулась она. — Я понимаю, девушку надо было выручить — но, в конце концов, не забывайте, что это вы — в моей стране, а не наоборот.
— Я помню, сеньорита.
— В таком случае я иду к солдатам…
— Сеньорита, я бы вас убедительно попросил этого не делать, — столь же вежливо, но непреклонно промолвил Франсуа. — Опасности пока что нет, не стоит суетиться, я вас прошу…
— Для гостя вы удивительно непринужденны. Я…
— Тихо! — сказал Кацуба. — Автобус! Пойду узнаю…
Он вскочил и чуть ли не бегом направился к съехавшему на обочину огромному американскому автобусу с тупорылым капотом — на крыше принайтовано множество мешков, корзин и ящиков, ни в одном окне нет стекла, изнутри струится сигарный дым. Как у него крыша не проломится под таким грузом?
— Ну вот, — сказал Мазур, оборачиваясь к Ларе. — Будет просто замечательно, если это наш, мы вас отвезем в отличное место, где ни одна живая…
Он осекся. Лара смотрела мимо него, округлив глаза в ужасе.
Мазур медленно обернулся. Синий «блейзер» с затемненными окнами неспешно свернул с автострады и вовсе уж по-черепашьи пополз вдоль базарчика. В поле зрения Мазура появились две явно антагонистические картинки: Кацуба, стоя рядом с шофером, обрадованно машет им рукой, а в «блейзере» опустилось правое переднее стекло, и оттуда пялится усатый субъект, чем-то неуловимо похожий на двух покойничков, любителей самодеятельного кинематографа…
Покосившись вправо, он отметил, что Лара прямо-таки оцепенела от ужаса. Бешеным шепотом приказал, уже понимая, что нагрянуло самое худшее:
— Голову опусти! Лицо прикрой, словно дремлешь!
Где там… Она таращилась, как птичка на удава, ее колотила крупная дрожь, это заметил даже ближайший лоточник. Усатый неторопливо, внимательно обшаривал взглядом базарчик.
Франсуа словно бы небрежно положил руку на живот, готовый задрать рубашку и выхватить оба пистолета. У Мазура смятенно пронеслось в голове: «блейзер» со всеми седоками не так уж трудно продырявить со всем рвением… но вот как поведут себя бравые десантнички, чей пулемет, как назло, развернут в сторону базара? Как поступят, когда в пятнадцати метрах от них вдруг начнется пальба? Можно и не успеть им ничего объяснить, сдуру шарахнут…
Ах ты, мать твою! Засек, тварь усатая! Он еще всматривается, еще не исполнилось гаденькой радости узнавания дичи щекастое сытое лицо, но в мозгу пошла работа…
— Зайди сзади, — одними губами промолвил Мазур в сторону Франсуа.
Ну а если разбойнички начнут палить первыми? Один черт, может получиться та еще мясорубочка… Так, он уже вылазит, скалится, определенно узнал…
— Хола, омбре![35]
Мазур обернулся. Окрик сержанта относился не к нему — рослый лоб с тремя шевронами пониже оскаленной ягуарьей морды манил двумя пальцами левой как раз усатого. Тот кинул на Лару быстрый взгляд, но после нового жесткого окрика сделал пару шагов в сторону джипа, завязалась перебранка.
— К автобусу, — тихо сказал Мазур Ларе. — К автобусу, мать твою, вставай и двигай, только не беги…
Прикусив губы от злости, крепко ухватил за рукав блузки, поставил на ноги и прямо-таки принудил сделать первый шаг. Она двинулась к автобусу, как плохо заведенная кукла, деревянно переставляя ноги. Так, еще двое спрыгнули с джипа, сержант, не обращая внимания на эмоциональные выкрики усатого и его размашистые жесты, небрежно оттеснил крикуна к «блейзеру» и, похоже, требовал предъявить документы… еще два шага… нет, не дадут им дергаться, автоматы тех двух нацелены прямехонько на машину… что же она тащится, дура, хоть за задницу щипай… еще три шага… мы им пока что абсолютно неинтересны… черт, как брякают друг о друга автоматы и магазины в сумке… Ольга, молодец, вклинилась между ним и десантниками, шагает беззаботно, с улыбкой, колышет бедрами, отвлекая на себя мужское внимание… еще три шага… нельзя оглядываться…
У самой дверцы, распахнутой, облупившейся, он все-таки оглянулся. Похоже, задушевная беседа меж тигрерос и младшим Гараем только начиналась, вон и четвертый ягуар подключился, судя по жестам, страсти накалены…
Он пропустил в автобус девушек и Франсуа, поднялся следом. Беглого взгляда хватило, чтобы определить: аристократов тут нема. Крепко пахло сигарным дымом, томатным соусом, здоровым потом, фруктами, носками, перегаром. У лобового стекла перед рулем прикреплена иконка с самой настоящей лампадкой, горящей, а с потолка свисают загадочные предметы — детские башмачки, пара подков, мешочки, из которых торчат женские волосы, яркие полоски ткани, связочка утиных лап…
— В хвост, на свободные места! — подтолкнул сзади Кацуба. — Если что, лупани по ним длинными, я перехвачу руль — ничего больше не остается…
Выстрелы!
Мазур едва не выхватил из сумки автомат. Оглянувшись, не стал спешить — оказывается, это сержант палил, он стоял, небрежно держа «кольт» дулом вверх, а «блейзер» осел на обе простреленные передние покрышки. Базарчик, похоже, ничуть не взволнован этой сценой — хорошенькие же методы убеждения строптивых — зато усатый и его спутники из кожи вон вылезти готовы, но в драку не лезут, не такие уж дураки…
Шофер звонко захлопнул дребезжащую дверцу, сел за руль, с невероятным лязгом врубил передачу, и автобус тронулся, звеня всеми сочленениями, однако, выбравшись на автостраду, припустил довольно резво. Лара откинулась на продранную спинку, закрыла глаза, бледная как смерть. «Ну и ладно, — цинично подумал Мазур, — не помрешь, в конце-то концов…»
— Что это там за украшения? — поинтересовался он.
— Амулеты, — сказал Кацуба. — Обожает их здешний народ, спасу нет. Амулеты в комплекте с Мадонной, конечно, диковато выглядят, ну да таковы уж тут нравы. В Аргентине однажды статуэтку Девы Марии особым правительственным указом занесли в список генералов армии — с генеральским окладом, с внесением в поименный список офицеров действительной службы… Серьезно. И было это не сто лет назад, а сорок… — Оглянулся. — Как, тишина?
— Тишина, — сказал Мазур. — Куда ж они денутся, если им обе покрышки продырявили. Знать бы только, что нет у них в машине телефончика, что не звякнут своим… Ты на дорогу-то поглядывай.
