— Соберись, — сказал Мазур. — Нужно сматываться, моментально…
Не колеблясь, размахнулся и залепил ей парочку оглушительных пощечин — только голова моталась. Тряхнул за воротник и заорал в лицо:
— Соберись! Покойников не видела?!
Она дрожала всем телом, но оплеухи свое благотворное действие уже оказали. Промолвила:
— Д-думаешь…
— Думаю, — сказал Мазур. — Видела нож? А бушлат? Здесь не город, нас с тобой живыми не доведут ни до властей, ни до милиции… Я же не смогу в них стрелять, боже ж ты мой… Ну, ты в норме?
— В норме, — сказала она, страшно побледнев. — Извини, я и не думала…
— А кто думал? — чуть успокоившись, проворчал Мазур. — Мать твою, нет на карте этой фазенды, вот и думай — то ли мы возле Колмакова, то ли возле Керижека…
— Что если об этом еще никто не знает? — спросила она слабым голосом, отвернувшись от стола и лежащего за ним человека.
— Дай подумать, — сказал Мазур. Замечание и в самом деле было толковое. — Судя по следам крови, все произошло часа три назад…
— Или четыре. Добавь еще и погоду…
— Или четыре, — кивнул Мазур. — Они, конечно, поблизости не крутятся — ушли. Но обязательно объявятся где-то рядом. Я бы на их месте подослал властям «случайного свидетеля» — шофер ехал мимо, остановился водички попросить. Только такого свидетеля еще подготовить надо, все залегендировать толково, чтобы самого сгоряча не засадили за решетку… Короче, нужно сматываться. И в первом удобном местечке избавляться от камуфляжа. Хватит, теперь мы мирные граждане…
Замолк, шагнул ближе к окну, прислушался.
Шум моторов приближался с пугающей быстротой — они уже совсем близко, определенно мотоцикл, но там еще и машина…
— Бежим! — вскрикнула Джен.
— Поздно, — сказал он, чувствуя, как стянуло кожу на лице. — Если они вооружены — ни за что не успеем пересечь поле, из автомата в два счета влепят по ногам. А если… Подождем. Вдруг и будет шанс…
Он присел на корточки, глядя сквозь выбитое стекло в бинокль — ага, уже выехали из березняка, впереди летит темно-зеленый мотоцикл с коляской, в коляске никого нет, тот, что за рулем, одет в серый бушлат и шапку со светлой кокардой… Участковый? Следом едет ГАЭ-53, в кузове три человека, судя по одежде, не милиционеры и не солдаты, оружия не видно, разве что у одного за спиной торчит дуло двустволки…
— Ну, это не смертельно, — сказал он, ощущая во всем теле знакомую легкость, предшествовавшую акции. — Проблевалась уже?
Джен кивнула, потянулась к карману.
— Не трогай пушку, — сказал Мазур. — Стой смирнехонько. Там куча пейзан и один-единственный милиционер. Это несерьезно. Значит, кто-то уже здесь побывал… Шапку дай!
Он во мгновение ока проделал в ее шапочке дырки для глаз и рта, потом то же самое проделал со своей. Распорядился:
— Надень. Так… — придирчиво проверил, чтобы из-под шапочки не выбивались волосы и в мешковатой фигуре нельзя было опознать женщину. — Сойдет. Работать буду я, а ты подстраховывай, держи мне спину, и не более того. По возможности не стреляй — или уж в ноги…
— Мотоцикл? — спросила она.
— Умница ты моя… — оскалился Мазур. — Конечно. На хрен нам грузовик… Встань туда!
Они прижались к бревенчатой стене по обе стороны окна — того, где одна створка была выбита. Мотоцикл затарахтел по двору, остановился метрах в десяти от дома. Мазур натянул шапочку до горла, осторожно выглянул. Поблизости остановился и грузовик, люди спрыгивали не спеша. Громко чиркнула спичка о коробок.
— Перекури, Михалыч, — сказал кто-то. Туда зайти — неделю потом не спать. Как свинью резали.
— Говорил я ему насчет этих выселков. Фазенда, фазенда… Вот и дохозяйствовался. Слава богу, детишек дома не было…
— А райцентр что, Михалыч?
— Ну, что… — сердито, сварливо отозвался участковый, пожилой уже капитан. — Сайганов сказал, информация у них была. Дезертиры сдернули с «точки».
— Тут же до ближайшей «точки»…
— А куда деваться? К железке тянутся, само собой…
— Суки, козлы, тварь… Ну ты возьми одежду, возьми жратву… Резать-то зачем? Так резать? Я, когда вошел, думал, сердце по полу покатится… Сколько их было-то, Михалыч?
— Сайганов сам не знает. Начальству не всегда с горы виднее… То ли четверо, то ли пятеро. Майор ему сказал «несколько». Этот, то ли гэбэшник, то ли особист…
— Что ж ты у мужиков ключи отобрал? Поехали бы к тракту…
— Сиди! У них автоматы… Понял? Они тебя с твоей тулкой враз пополам располовинят, как шведа под Полтавой. Да и меня с «Макаркой» уделают на манер решета… Сайганов говорит, вызвали солдат, вроде бы вертолет должен подойти…
— Когда еще солдаты будут…
— Сиди! Полководец…
Они стояли у грузовика, ожесточенно курили, перебрасываясь сердитыми репликами, — конечно же, никак не могли себя заставить войти в дом, каждый надеялся, что другой шагнет первым…
«Сволочи, — подумал Мазур. — Версию подобрали вполне жизненную — не так уж редко с рассыпанных по здешним местам „точек“ срывались в побег солдаты — и при застое, и при перестройке, и при развитом ельцинизме. Кто мирно, не взяв с собой из оружия и перочинного ножика, а кто и прихватив табельный ствол…»
— Поймать бы самим, мужики? — мечтательно сказал кто-то. — Они б у меня…
— Но-но, — сказал Михалыч, однако по тону чувствовалось — он и сам бы не прочь кое на что закрыть глаза. — На то власти есть.
— Почешутся они, твои власти. Дед рассказывал, в пятьдесят третьем, после лаврентьевской амнистии, они таких ловили… И никаких тебе властей.
— Михалыч! — раздался чей-то испуганный вскрик. — Смотри, окно разбито! А когда я сюда въехал…
Пора. Кивнув Джен, Мазур отскочил на два шага в глубь комнаты — и вылетел наружу под отчаянный звон, в облаке битого стекла. Тяжелый рюкзак немного сбил центровку тела, но приземлился он на расставленные ноги вполне грамотно, первым ударом сбил участкового, вторым оглушил, ушел в сторону, достал в броске того, с ружьем, отпрянул, наведя на них автомат, заорал дико:
— Стоять! Стоять, говорю!
Они шарахнулись, сбившись в тесную кучку, с лицами, полными удивления и злости. Не отводя от них взгляда и ствола, Мазур присел на корточки, вытащил пистолет из кобуры участкового, не глядя, сунул себе в карман, сдернул ружье с плеча лежащего, отступил на шаг и, широко размахнувшись, грохнул им о толстый столб, державший навес над крыльцом. Приклад полетел в одну сторону, стволы в другую, но ремень не дал им разлететься, и бывшая тулка упала у крыльца.
— Лежать! — рявкнул Мазур. — Мордой вниз! В землю! Поубиваю!
Четверо один за другим опускались на колени, трое послушно легли лицом в сухую желтую землю, четвертый, самый молодой, помедлил, выдохнул с неимоверной яростью:
— Каз-зел, попался б ты мне в Грозном…
Мазур выпустил короткую очередь ему под ноги. Подействовало. Лег рядом с остальными. Со своего места Мазур видел, что ключ зажигания торчит в замке мотоцикла.
Оглянулся назад, громко позвал:
— Серега, делаем ноги! Говорил же Витька — тут мусора…
И для пущей наглядности поманил рукой. Тут только Джен поняла, что ей следует делать, дернулась было к окну, но Мазур показал — нет, в дверь! Окинул взором поле боя. Участковый и владелец тулки в себя еще не пришли — простите, мужики, ничего тут не поделаешь, такие игры…
Господи, какая тишина вокруг! Как синеет небо над полем, какими белоснежными кажутся березы, как красив ельник…
Кивнул Джен на коляску мотоцикла, и она неумело полезла туда. Не спеша обошел вокруг грузовика, всаживая в каждую покрышку короткую очередь. Зашипел воздух, быстро вырываясь наружу.
Потом забросил в кузов «Макарку» — все-таки казенное оружие, взгреют Михалыча, а у самих и так под завязку стволов, прыгнул в седло старенького мотоцикла, ударил ногой по рычагу. Мотор завелся сразу — определенно участковый, или кто он там, свои колеса холил и лелеял. Мазур без излишней поспешности, плавно отпустил сцепление, повернул рукоятку газа. Мотоцикл тронулся, выехал со двора, Мазур включил вторую скорость и крутанул ручку на себя гораздо более энергичнее.
Дом словно отпрыгнул назад. Мотоцикл несся по накатанной твердой колее, меж высоких берез, ветер тугой волной бил в лицо, но вязаная маска спасала от холода. Мазура охватило животное ликование, которое он и не собирался подавлять, летел, едва ли не хохоча от восторга: впервые за долгие дни, проведенные на своих двоих, они передвигались по-настоящему быстро…
Впереди показался защитного цвета уазик, дернулся так, словно попытался блокировать дорогу. Мазур, сжав зубы, понесся ему в лоб, на таран.
Нервы не выдержали у водителя уазика — он дернулся вправо, вылетел на обочину, косо встал, правыми колесами на невысоком обрывчике, левыми в колее. Мазур притормозил, перекинул рычаг на нейтралку. На твердой дороге мотоцикл нисколечко не занесло.
