В органах госбезопасности по распоряжению Берии разрабатываются методики развертывания полномасштабной партизанской войны.
1 июля по предложению Берии Совнарком при поддержке Молотова и Маленкова принимает постановление «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени». Документ по своей значимости и характеру принципиальный. За хозяйственным фоном скрывался главный смысл документа: народным комиссарам предоставлялось право самостоятельно решать вопросы, ранее входившие в компетенцию исключительно Бюро СНК, что давало возможность как бы компенсировать ту нехватку властных полномочий, которую ощущал Берия после раздела НКВД.
Уже 5 июля «для выполнения особых заданий» формируется особая группа из ответственных работников центрального аппарата ГБ, начавших с санкции Берии в скором времени формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН – НКВД СССР).
В иных условиях Сталин бы долго и досконально проверял, взвешивал целесообразность и степень опасности создания такого элитного спецподразделения, подчиненного одному человеку, и без того наделенному колоссальной властью. Бригада насчитывала 25 000 солдат и офицеров, из них 2000 иностранцев: немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар, румын. Личный состав спецподразделения составляли лучшие отечественные спортсмены: боксеры, легкоатлеты, борцы, лыжники. В последующем особая группа была реорганизована во 2-й отдел НКВД с подчинением начальника отдела непосредственно наркому Берии.
Уже в начале июля нарком начал проводить новые преобразования в возглавляемом им ведомстве и прорабатывать вопрос о необходимости вновь объединить НКВД и НКГБ в единый наркомат, так как в условиях войны подобное разделение только усложняло работу специальных служб, потому что одно ведомство – это одно ведомство, а кооперация между двумя ведомствами, пусть самая тесная, – это совершенно иное.
К 30 июля вопрос был подготовлен для обсуждения на ГКО, и такое решение было принято. Берия проводит очередную реорганизацию вновь объединенного наркомата. Общее число отделов значительно сокращается, и принимаются меры по упрощению контроля и управления.
Одновременно для усиления следственной работы соответствующие отделы и группы формируются при контрразведывательном, секретно-политическом, экономическом, транспортном, а также при оперотделе ГУЛАГа НКВД СССР.
Формируется следственная часть по особо важным делам НКВД СССР. При этом сам Берия контролировал работу 1-го управления – разведки за границей (начальник отдела – Фитин П. М.), следственная часть по УВД, 2-ой спецотдел опертехники (начальник отдела Е. П. Лапшин), 4-й спецотдел ВЧ – связь. Особое техническое бюро (Кравченко В. А.), 5-й спецотдел шифровальный, секретариат ОСО, контрольно-инспекторская группа, центральный финансово-правовой отдел и секретариат НКВД.
Все остальные подразделения Берия поручил в управление своим девяти заместителям. Но очевидно, что все основные рычаги контроля над специальными службами – получение информации, шифры, оперативно-следственная работа, контроль над «вертушкой» – были под его непосредственным присмотром.
В то же время у него оставались значительные резервы для работы в ГКО, где Берия также отвечал за большое количество ответственных направлений.
В июле Берия санкционировал освобождение из-под стражи без указания причин значительного числа бывших сотрудников госбезопасности и разведки.
Подобным же образом он поступает и в отношении целого ряда заключенных – конструкторов летательных аппаратов, активно работавших в печально знаменитых «шарагах».
В течение кратчайшего времени Берия дал указания, и был подготовлен проект плана выпуска необходимых фронту современных самолетов, а когда в начале сентября этот план был утвержден ГКО, он по личной инициативе добился санкции Политбюро на реабилитацию Туполева с его командой и целого ряда других конструкторов, инженеров вооружения и военной техники.
Интеллектуальная элита по сфабрикованным обвинениям находилась в заключении и использовалась государством в рабских условиях под постоянным давлением и угрозой потери либо возможности работать по профилю, либо связи с близкими и родными, либо элементарных бытовых условий. Но на всякий случай вот небольшая цитата из выступления Молотова на июльском пленуме 1953 года:
«Молотов: Другая сторона. Мы часто попадаемся на том, что человек имеет заслуги, работает, выполняет большие задания. К таким лицам относится Берия. Он выполнял большую работу, он талантливо работал в организации ряда хозяйственных мероприятий, но послушайте, мы ведь используем и вредителей, заставляем и их работать, когда это нужно, мы из бывших вредителей делаем людей, которые приносят пользу, когда они видят, что невозможно идти по прежнему пути.
Хрущев: Рамзин орден Ленина получил.
Молотов: Туполев посидел вредителем, а теперь самолеты нам делает».
Судоплатов пишет: «Берия действовал цинично по отношению к этим людям. Вопросы их вины или невиновности его совершенно не интересовали. Он задал один-единственный вопрос:
– Вы, товарищ Судоплатов, уверены, что они нам нужны?
– Совершенно уверен, – ответил я.
– Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободят. И немедленно их используйте».
Подобное отношение к людям было нормальным в практике государственного управления Советского Союза, а значит, и принять критерии нравственности, морали в данном случае нецелесообразно. В расчет можно брать только конечный результат: во что выливались решения тех или иных руководителей Советского государства, чем они оборачивались для его граждан – «винтиков», выражаясь словами Сталина, советской системы.
Катастрофа на фронте побуждала советское руководство к принятию самых неординарных решений, призванных смягчить натиск противника, накопить силы, спасти страну. Поэтому в начале июля членами ГКО – Молотовым, Берией, Маленковым – под руководством Сталина было принято решение о начале дипломатической игры, которая, вероятно, была и реальным зондажем возможности мирного разрешения разразившегося конфликта с Германией с учетом сложившейся ситуации на приемлемых для обеих сторон условиях.
«Игрой» занимался лично Берия, руководивший всей операцией по налаживанию контактов с болгарским послом в Москве Стаменовым. Операция мыслилась на основе выводов аналитического отдела НКВД, который сделал свое заключение, опираясь на ряд агентурных сообщений из-за рубежа. В основу предложений были положены следующие тезисы: по сообщениям Харнака, германское командование к концу июля испытывало серьезное беспокойство относительно темпов продвижения вермахта вглубь советской территории, так как выход на намеченную по плану «Барбаросса» стратегическую линию «АА» – Архангельск – Астрахань – с учетом остановки танковых армий Гудериана под Смоленском и нехватки войск на Юге выглядел все более и более проблематичным, к тому же росло сопротивление советских войск, а в тылу у немцев полным ходом разворачивалась партизанская война, которая была отнюдь не стихийна.
С другой стороны, германская армия к июлю захватила значительные территории, кратно превосходящие территорию довоенной Германии. Все это, а также продолжение Германией войны на Западном направлении создавало возможность выдвижения на конфиденциальном уровне выгодных для побеждающей стороны условий с целью прекращения конфликта на данном этапе.
Трудно судить о том, насколько реальны были предложения советской стороны, которые по приказу Берии были предложены болгарскому послу Стаменову и которые, как считалось, могут быть реально восприняты немцами. Скорее всего, это был зондаж, так как ситуация на фронтах складывалась таким образом, что даже самые оптимистичные заключения аналитиков были совершенно неприемлемы для политического руководства Советского государства. К тому же, еще вполне живой была память о сепаратном мире, заключенном в Бресте, который тоже представлялся гибельным многим в руководстве тогдашней советской России, и тем не менее он позволил выжить советской власти, а цель у большевиков всегда оправдывала средства.
Операция со Стаменовым прорабатывалась совместно с НКИДом, так как Молотов эту идею поддерживал, предложил ее, видимо, сам Сталин. Но руководил операцией Берия, что впоследствии дало повод его обвинителям заподозрить наркома в «попытке выйти за спиной партии и правительства на предательские связи с врагом».
Берию заподозрил даже Молотов, хотя, как уже говорилось, НКИД постоянно консультировался по этому вопросу с НКВД. Вскоре стало очевидным, что немцы на контакт не идут, и Берия предложил свернуть все мероприятия в этом направлении.
В это время немцы все ближе и ближе подходили к центру страны, направляя свои удары к его столице. Берия проводит через ГКО решение о назначении генерал-лейтенанта П. А. Артемьева, занимавшего должность командира особой дивизии НКВД им. Дзержинского, командующим войсками Московского военного округа.
