На коллегии тогда обсуждался вопрос о положении с воспитательной работой в Высшей школе КГБ. Начальник ВШ докладывал о подготовке новых кадров для Комитета и пожаловался на недостаток современных технических средств. В школе было мало компьютеров и другой электронной аппаратуры, что, по его словам, затрудняло не только учебно-педагогическую, но и воспитательную работу с молодыми чекистами.
Я заметил, как Андропов среагировал на такую постановку вопроса. Сразу же после выступления докладчика Юрий Владимирович довольно резко сделал замечание, которое сводилось к тому, что принципиально неверно оправдывать серьезные недостатки в воспитательной работе со слушателями нехваткой средств оперативной техники. В таком важном деле, как воспитание молодых кадров, ничто не может заменить живое воздействие на воспитываемых со стороны их наставников, разговаривать со слушателями посредством бесчувственного компьютера означает только одно: отказ от личной ответственности воспитателя и превращение слушателя в такого же бесчувственного робота, как компьютер.
Любое техническое средство, продолжал председатель, может быть только инструментом в руках человека, расширяющим его личные возможности.
Эти слова полностью соответствовали моему пониманию роли средств оперативной техники в разведывательной работе.
Никакой робот не сможет заменить вербовщика, нет и не может быть такой техники, которая смогла бы заменить разведчика в работе с агентом. Разве слово, записанное на магнитофон, может заменить живое впечатление разведчика от встречи с агентом, его внимательное наблюдение за поведением агента в процессе беседы с ним, замеченные переживания и различные эмоциональные проявления, позы, жесты, интонация? Стоит только сравнить справку разведчика о беседе по памяти с «бесчувственной» записью ее магнитофоном, и разница сразу же подчеркивает слабость технического воспроизводства живой речи.
Вспоминаю, как отдельные разведчики в венской резидентуре, возвращаясь после встреч с агентом, иногда пытались отделаться распечаткой секретарем магнитофонной записи беседы с агентом, не насыщая ее своими наблюдениями и впечатлением о поведении и психологическом состоянии агента. Приходилось давать таким горе-руководителям предметный урок. Одному из них сразу после его встречи с агентом я поручил составить отчет о встрече без использования магнитофонной записи. Собрав затем совещание сотрудников резидентуры, мы рассмотрели существенные недочеты магнитофонной записи по сравнению с «живой» справкой, составленной по памяти разведчиком. Всем было ясно, что техническое воспроизведение было точным по объему, но «мертвым» изложением того, что обсуждалось на встрече, и не более. Ценность такой записи была ничтожна по сравнению с записью по памяти, хотя и страдавшей отдельными неточностями.
Это сравнение наглядно иллюстрировало, к чему может приводить как недооценка применения средств оперативной техники в разведке, так и переоценка их роли.
Загадочные «Дворцы криптологии»
Из приведенных ранее операций ТФП в наиболее засекреченные объекты западных спецслужб читатель уже знает о существовании АНБ в США и ШПС в Англии.
Как стало совсем недавно известно, в США с I960 года существует еще один, до последнего времени сохранявшийся в абсолютной тайне объект космической электронной разведки НРО — Национальный разведывательный офис — созданный и руководимый совместно министерством обороны и ЦРУ.
Поскольку в настоящей главе речь идет главным образом о шифрах, остановлюсь кратко на характеристике этих объектов, которые были и, полагаю, остаются главными целями операций ТФП российской внешней разведки.
Агентство национальной безопасности — АНБ — долгое время считалось самым секретным и загадочным учреждением США, о деятельности которого вообще было запрещено что-либо говорить или писать.
Но активная деятельность внешней разведки по ТФП в это учреждение, разоблачение ряда иностранных агентов, сумевших проникнуть в АНБ, бегство отдельных сотрудников этого агентства на Восток и ставшее известным американской общественности участие в этом внешней разведки способствовали тому, что об АНБ взялись писать средства массовой информации США и ряд западных авторов. Их публикации встретили резкие возражения со стороны АНБ, но в создавшихся условиях остановить появление новых книг на тему АНБ не удалось.
Первым американцем, осмелившимся взяться за тему о содержании работы АНБ, был Дэвид Кан, опубликовавший книгу «Взломщики кодов», против издания которой АНБ усиленно, но безуспешно боролось. Затем с подробным описанием и попыткой анализа деятельности АНБ выступил Джеймс Бамфорд в книге «Дворец головоломок», который прямо утверждал, что, хотя секретность этого учреждения представляется близкой к герметической, большая часть ее является не чем иным, как иллюзией.
Два сотрудника АНБ Б. Митчел и В. Мартин, работавшие на этом объекте в 1958–1960 годах, наиболее полно раскрыли деятельность АНБ по перехвату и дешифровке иностранных линий секретных коммуникаций. Они назвали более 40 «наблюдаемых и читаемых» АНБ иностранных шифров, в том числе и используемых многими союзниками США. Оба затем долгие годы были ценными консультантами для советских спецслужб по вопросам, касающимся АНБ. Периодически и на страницах американской прессы проскальзывает та или иная информация об АНБ. Так, в феврале 1981 г. интересная заметка появилась в журнале «Ньюсуик» («С» — новый супершпион. Ньюсуик. 1981, 16 февраля). В ней говорилось, что между АНБ и ЦРУ существовало сильное соперничество и неприязнь. Это находило выражение в том, что в АНБ, размещавшемся в 20 милях от штаба ЦРУ — Лэнгли, в Форт-Миде, говоря о ЦРУ, называли это ведомство TBAR, сокращенно от «Those bastards across the River», в переводе с английского звучащее как «Те ублюдки из-за реки» (ЦРУ находится на другом берегу реки Потомак).
Вероятно, высказывается предположение в статье, в целях преодоления этой отчужденности, которая только вредна взаимодействию этих разведывательных служб, бывший директор АНБ Бобби Рей Инман был назначен заместителем директора ЦРУ и стал там фактически вторым человеком.
Прежде чем говорить об АНБ, нужно кратко вспомнить о предыстории этого агентства.
В мае 1919 года в США возникла так называемая «Черная камера» — секретная организация для перехватов «чужих» зашифрованных коммуникаций и дешифрования их.
Первый успешный опыт «Черной камеры» — дешифровка шифртелеграмм японской делегации на международной конференции по военно-морским ограничениям, в ноябре 1921 года.
По состоянию на май 1929 года «Черная камера» раскрыла коды Аргентины, Бразилии, Китая, Пуэрто-Рико, Кубы, Германии, Японии, Либерии, Мексики, Никарагуа, Панамы, Перу, Эль-Сальвадора, Санто-Доминго (Доминиканской республики), Испании, Франции, Англии и даже изучала коды Ватикана. Частично был раскрыт ею код и СССР. При всем том в «Черной камере» было всего шесть сотрудников.
В октябре 1929 года «Черная камера» была закрыта, но работа по перехвату и дешифровке была продолжена в армии США в составе «Сигнального корпуса».
В апреле 1930 года в американской армии была создана новая служба Сигнал интеллидженс сервис (СИС), которая в 1935 г. раскрыла новый действовавший японский шифр, и американцы стали читать практически все японские телеграммы.
В 1939 году японцы сменили шифр на новый, который, однако, уже к 25 сентября следующего года вновь был раскрыт СИС. Именно это позволило американцам знать заранее о подготовке Японии к нападению на США.
Так, из расшифрованной за семь часов до нападения на Перл-Харбор телеграммы японскому послу в Вашингтоне американцы узнали, что в ответ на ноту США, переданную японцам в конце ноября, японцы прерывают переговоры и дают указание послу о срочной подготовке посольства к разрыву отношений и объявлению войны США.
Но из-за халатности, допущенной чиновниками министерства обороны, по словам Бамфорда, «дезорганизация и разделение ответственности стоили США очень дорого».
Эти события декабря 1941 года явились предметом специального расследования после окончания войны. Они подтолкнули американскую администрацию к созданию АНБ.
АНБ было создано 4 декабря 1952 года и довольно быстро превратилось в важнейшую службу в системе разведывательного сообщества США. Этому способствовало то, что в деятельности всех разведывательных служб организация перехвата линии коммуникаций противника — радиорелейных, космических, телеграфных и телефонных — занимает важнейшее место. В то же время дело это чрезвычайно сложное и дорогостоящее.
Действительно, АНБ тратит львиную долю всех ассигнований на разведывательные нужды. Эта служба имеет свои космические системы со спутниками-шпионами, перехватчиками линий коммуникаций, сотни перехватывающих наземных станций и пунктов по всему миру, тысячи квалифицированных специалистов-дешифровальщиков, криптоаналитиков, переводчиков.
