Манифестом 25 декабря 1812 года император Александр I возвестил России об окончании Отечественной войны. Великая армия была разгромлена, и теперь от нее на российской территории оставались только десятки тысяч военнопленных. Начинался освободительный поход русской армии по дорогам Европы. Впереди ее шли казачьи полки. Родина могла быть довольна атаманством графа М. И. Платова.
Государь продолжал выражать слова монаршей благодарности «вихрь»-атаману и его легкоконному войску, ставшему для канувшей в историю Великой армии императора французов настоящей погибелью. 8 января 1813 года Александр I писал войсковому атаману Дона такие трогательные слова:
«…Вы собственным Вашим лицом и вообще все Донское Войско много участвуете в славе истребления врагов и в спасении Отечества.
Заслуги Ваши и подвиги казацких войск пребудут незабвенны. Имя их сделалось страшно неприятелю…»
Полководец генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов, светлейший князь Смоленский не упускал случая, чтобы не отметить доблесть казачества и его атамана. «Спаситель России» высоко ценил вклад казаков в дело истребления отступавшего неприятеля на дорогах России от первопрестольной Москвы до пограничного города Ковно. Он, к примеру, писал М. И. Платову 17 января 1813 года:
«Милостивый государь мой граф Матвей Иванович!
…Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам его в течение кампании 1812 года, которые были главнейшею причиною к истреблению неприятеля, лишенного вскорости всей кавалерии и артиллерийских лошадей, следовательно, и орудий…
Сия благодарность пребудет в сердце моем, донеже угодно будет Богу призвать меня к себе…»
…Спустя три месяца после вступления союзных войск в Париж, 24 июня 1814 года, генерал-фельдмаршал М. Б. Барклай де Толли направил генералу от кавалерии графу М. И. Платову письмо с благодарностью Войску Донскому за отличия в антинаполеоновских войнах 1812, 1813 и 1814 годов. В нем писалось:
«В то незабвенное время, когда непобедимое воинство Русское спасало Отечество свое от руки сильного врага, на низложение его устремлявшегося, в то самое время воинство Донское, Вашим Сиятельством предводительствуемое, прославило себя новыми и бесчисленными доводами приверженности к Всеавгустейшему монарху и усердия в пользе общей…
Наконец, когда победоносные войска всемилостивейшего к нам и сострадательного к нашествию других народов государя нашего, изгнав с лица земли своей все силы вражьи, обращены были на освобождение от ига его чужих земель, полки Донские, сподвизаясь им повсюду, достойно разделили с ними славу защитников Германии, избавителей самой Франции и восстановителей мира в Европе».
…Еще не было объявлено об окончании Отечественной войны, как и приказа главнокомандующего о переходе линии государственной границы, а война уже велась на сопредельной стороне. Еще до этого приказа казаки атамана М. И. Платова переправились по льду Немана и оказались на территории Восточной Пруссии. Они разбились на небольшие партии, которые «рыскали» по дорогам, полям и лесам, продолжая вести «малую войну» на истребление вражеской силы. Казаки нападали на группы наполеоновских солдат, убивали их или брали в плен, крик: «Казаки!» можно было услышать на французских биваках в любое время дня и ночи.
Действия казачьих партий в первые же дни их пребывания на чужом берегу Немана стали искрой для населения этой части Прусского королевства. В городах и селениях начались волнения: «Вся востояная твердыня Французской империи начинала рушиться, и ветераны Великой армии, за последние шесть лет растолстевшие на германских квартирах, обнаружили, что окружены потенциальными врагами, ожидавшими сигнала к атаке».
Платовские казаки оказались на Неманском левобережье, в приграничье Восточной Пруссии спонтанно, преследуя буквально по пятам разрозненные группы наполеоновских войск. Они частью истреблялись (если вооруженной рукой оказывалось сопротивление), частью брались в плен. Одновременно казаки вели разведку, поскольку оказались на территории королевства, которое оставалось союзным императору французов. Шел сбор документов, опрос местных жителей из числа осведомленных, прежде всего людей, имеющих отношение к военному делу.
Поскольку летучий казачий корпус армейскими тылами ничем не обеспечивался уже долгое время и он «кормился сам», казаки занимались «открытием» вражеских магазинов с провиантом и фуражом. Их утомленные войной кони, наверное, впервые за последние два-три месяца получали в достатке овса и сена.
Неутомимый в ратных трудах атаман граф М. И. Платов отписывал в те дни главнокомандующему: «По велению вашей светлости преследовал я неприятеля и за границею. Часть остатков его, потянувшаяся от Ковно вниз по течению левой стороны Немана по дороге на Тильзит, истреблена совершенно без остатка; из остальных взято много в плен, в том числе по сту штаб– и обер-офицеров и разных чинов».
В местечке Мариуполь к казачьему генералу от кавалерии привели местного почтмейстера, оказавшегося на редкость осведомленным человеком. Он мог достоверно сообщить высокому русскому начальнику, что лично, в силу занимаемой должности, провожал в местечке самого императора Наполеона, который держал путь в Дрезден под именем Коленкура. Почтмейстер сказал также, что Бонапарт пробыл в Варшаве не более трех часов, поскольку сильно спешил, и что князь Понятовский находится в столице герцогства Варшавского.
Рассказ мариупольского почтмейстера оказался ценнейшей информацией разведывательного характера, незамедлительно доложенной в Вильно. Суть ее состояла в следующем: император французов Наполеон бежал и от остатков Великой армии, и с театра войны. Для его противников это было, можно сказать – официально, «объявлением» окончания венценосным полководцем Бонапартом Русского похода 1812 года.
Но Большая Европейская война, начатая Французской империей, продолжалась, чтобы закончиться в поверженном Париже, куда в ранге победителей тоже вступят казачьи полки. Случится это знаковое для мировой истории событие только в году 1815-м.
Однако на исходе 12-го года далеко не всем казачьим партиям, бывшим на острие действий русской армии, довелось «с налета» перейти черту государственной границы, чтобы и дальше преследовать бегущего врага. Война для них закончилась на российской территории.
Партизанский отряд Дениса Давыдова уже «сел на коней», чтобы начать действия на польской территории против австрийцев корпуса Шварценберга, как был получен кутузовский приказ остаться в Новых Троках. Светлейший князь, еще с эпохи императрицы Екатерины II известный как опытный дипломат, «желал видеть австрийцев в добрых отношениях с нашими войсками». Действительно, вскоре Вена вновь встанет союзницей России по антинаполеоновской коалиции.
Сам Давыдов был вызван в Вильно к главнокомандующему. С небольшим казачьим конвоем он поспешил «на свидание» с великим полководцем России. Там отважный партизан узнает, что за «дела и труды» в кампании 1812 года император Александр I наградит его орденами Святого Владимира 3-й степени и Святого Георгия 4-й степени. Высокие пожалования ждали отрядных офицеров, казаков и ахтырских гусар.
От Новых Трок до селения Поныри зимняя дорога была свободна и гладка. У последнего селения, где дорога разделялась на Новые Троки и на Ковну (Каунас), «груды трупов человеческих и лошадиных, тьма повозок, лафетов и палубов едва оставляли мест для проезда; кучи еще живых неприятелей валялись на снегу или, залезши в повозки, ожидали холодной и голодной смерти. Путь освещаем был пылающими избами и корчмами, в которых горели сотни сих несчастных. Сани на раскатах стучали в закостенелые головы, руки и ноги замерзлых, и проезд от Понырей до Вильны сопровождаем был разного диалекта стенаниями страдальцев… восхитительным гимном избавления моей Родины!»
Так писал отважный партизан Денис Давыдов, прославившийся в Отечественной войне 1812 года доблестными делами своей летучей партии, состоявшей из донцов и бугцев, казаков-тептярей и ахтырских гусар. Его отряд с боями прошел весь путь из подмосковных лесов на Смоленской дороге до самой черты государственной границы.
…Офицеру 23-го конно-егерского полка французской армии де Марбо (потом барон и генерал-лейтенант, генерал-губернатор Алжира) в ходе Русского похода Бонапарта повезло: он вышел из России. Правда, в один из последних дней ноября, вскоре после получения чина полковника, он получил ранение казачьей пикой. Марбо лично знал Наполеон: низложенный император французов, будучи сослан на остров Святой Елены, завещал ему огромную сумму в 100 тысяч франков для написания работы в защиту славы Великой армии. Барон действительно написал свои мемуары, наполненные «перлами» и «клюквой», но не правдой о войне в России.
