Однако самый неожиданный сюрприз преподнесли Уэмуре все-таки... собаки. В упряжке находилось несколько представительниц слабого пола — Наоми это, разумеется, было известно, но значения сему факту он не придавал. Не знал он (или в первые дни не разобрался) другого: одна из дам — Широ — была, что называется, в интересном положении. И в один прекрасный день Уэмура, взяв на себя роль акушера, принял шесть писклявых комочков. Понятно, что изнуренная мама больше не могла тянуть сани с поклажей. Еще десять собак ослабели после многих трудных дней пути. И на этот раз опять-таки выручил канадский самолет: он высадил на лед свежий собачий десант, а обессиленных четвероногих и мамашу с потомством забрал на материк.
Не шесть недель, а восемь длился поход на Север, и на 57-е сутки путешествия — в ночь на 1 мая — Наоми, определившись для уверенности несколько раз на местности, воткнул шест с японским флагом в самую северную точку Земли. Уэмура стал первым одиночкой, которому покорился полюс, а его экспедиция была пятым по счету удачным походом на собаках со времени Роберта Пири. На следующий день рядом с палаткой приземлился небольшой самолет — один из тех, что сбрасывал продукты. «Мне ужасно жаль, что я опоздал на две недели, — скромно извинился Наоми, — но все-таки я добрался!» После двух дней отдыха Уэмура отправился в обратный путь.
Главная Цель достигнута, но... Главная Трудность еще не преодолена. Ведь финиш намечен на... юге Гренландии, в поселке Нарсассуак. Значит, впереди более трех тысяч километров по ледяной бескрайности. Да, именно таков с самого начала был план Уэмуры: сначала выйти на Северный полюс, затем пересечь самый большой остров планеты с севера на юг. Такой задачи еще никто перед собой не ставил!
На подходе к Гренландии стало заметно теплее. Казалось бы, надо радоваться: жестоким морозам приходит конец. Но Уэмура забеспокоился: кое-где начал разламываться многолетний паковый лед. Неужели теперь — после стольких трудностей — придется сдаться?! Неужели сигнализировать о помощи и ждать самолет, который снимет его со льда и доставит на материк? Нет! Уэмура упорно идет вперед, и вот уже под ним мыс Моррис-Джесеп, северная оконечность Гренландии.
В поселок Нарсассуак уже направились первые представители прессы, радио и телевидения. Сотни людей из разных стран мира съезжаются к финишу беспримерного ледового похода, чтобы в первые минуты после возвращения приветствовать героя. К тому времени, лак выйдет этот номер, Уэмура наверняка закончит маршрут.
Не может не закончить. Ведь, как он заявлял еще в Токио, планы на ближайшие годы у него обширные. Предстоит тщательная подготовка к новому одиночному путешествию. Теперь уже на другой полюс — Южный...
От редакции . В то время, когда верстался этот номер, мы получили сообщение, что Наоми Уэмура благополучно завершил свое путешествие.
А. Глебов, В. Никитин
— Вездесущий Кук называл эти чертовы острова «полузатопленными» и советовал капитанам двигаться здесь с величайшей осторожностью. Особенно в сумерках, — эту фразу капитан пакетбота «Птичка-островитянка» повторял раз по пять на дню.
Мы пробирались на «Птичке» между семьюдесятью шестью островками архипелага Туамоту. Архипелаг этот — скопище коралловых рифов в юго-восточной части Тихого океана. На них столетиями накапливался песок и прижились кокосовые пальмы и деревья пука-пука. Туамоту примечателен тем, что расположен дальше от любого континента, чем какой бы то ни было другой, даже самый-самый уединенный клочок суши.
Островки и так-то едва различимы с моря, а во время прилива их почти захлестывают волны. Не зря они всегда наводили страх на мореплавателей.
— В сумерках, — ворчал капитан. — А где они, к черту, здесь, эти сумерки? Сразу ночь. Кук на ночь бросал якорь, и другие тоже. Посмотрел бы я на них, как они почту бы развозили, да еще вовремя, без задержек.
Капитан был корсиканцем, и светлая его мечта — скопив денег, скоротать остаток дней на родном острове — не изменилась за сорок лет плаваний в Южных морях. И, увы, ненамного стала ближе...
— Смешно, — говорил он, — Корсика — остров, и эти кучи песка тоже острова. На Корсике мы такую мелочь даже за острова не считаем, даже не называем никак.
Для осуществления мечты капитану следовало четко выдерживать график, и потому мы на «Птичке» двигались и ночью. Правда, со скоростью черепахи.
Странно, но так уж случается в истории: первым замеченным европейцами островком оказался крошечный Пукапука на северо-восточной окраине архипелага. Шел 1521 год. Магеллану тогда удалось пересечь Тихий океан. Но только три века спустя, в 1835 году, когда в водах Туамоту появился британский его величества корабль «Бигль» с Чарлзом Дарвином на борту, были нанесены на европейские карты — и тем официально открыты — два последних острова.
Впрочем, как мне доказывал в рейсе капитан «Птички», к Туамоту по-прежнему как-то не расположены картографы. Вызывает удивление, что во времена аэрофотосъемки карты и архипелага крайне неточны и безнадежно устарели... Изданная британским адмиралтейством карта острова Гао опирается на кроки капитана Бичи от 1826 года и капитана Бельчера от 1840-го. А морское ведомство США выпустило свои карты, основываясь на съемках американской экспедиции 1839 года.
Я так подробно описываю трудности плавания в водах архипелага Туамоту, потому что именно с этими трудностями, кажется, тесно связана одна из загадок Полинезии.
И Кук, и другие европейские мореплаватели удивлялись, встретив на островах Южных морей светлокожих, рыжеволосых людей с веснушчатыми лицами.
В 1768 году Франсуа Вив, врач экспедиции Бугенвиля, описал «мулатов» с архипелага Туамоту. Другой участник той же экспедиции отметил, что 6 апреля
1768 года недалеко от Таити к французскому кораблю подошла пирога, в которой сидели светлокожие мужчина и женщина: «Нас поразило, что так далеко от Европы можно встретить до такой степени белокожих и воспитанных людей». Сенсацию вызвали в свое время публикации французского миссионера Монитона. Лет сто назад он обратил внимание на то, что передаваемая, от поколения к поколению мифология островитян Туамоту содержит много элементов, удивительно схожих с библейскими сюжетами.
Филибер де Коммерсон, исполнявший в экспедиции Бугенвиля обязанности врача и ботаника, в письме, опубликованном на страницах «Меркюр де Франс» в ноябре 1769 года, выдвигал любопытную гипотезу. Продравшись сквозь лавину вычурных выражений (средняя фраза французского оригинала состоит из 214 слов!), мы узнаем, что таитяне представляют собой смесь туземного населения и... потерпевших кораблекрушение испанских мореплавателей: «Несомненно, будут меня спрашивать, из каких краев, из какого народа вышли островитяне. На то в запасе у меня есть догадка, и я охотно сообщу ее всем, кто интересуется подобными темами. Обнаружил я в таитянском языке четыре-пять сдов, заимствованных из испанского... Может быть, какие-то испанцы, остатки спасшегося от гибели экипажа, еще во времена первых тихоокеанских плаваний передали таитянам эти слова вместе со значениями понятий, к которым слова относятся». Коммерсон перечисляет немало предметов, которые могли появиться как подражание вещам европейцев, рассказывает об обычаях, возможно, перенесенных из Европы и отличающихся от тех, что уже встречались морякам в Океании. И заключает: «Катастрофа могла произойти на рифах, милях в 100—200 отсюда».
И в наши дни возникает интерес к «белым полинезийцам». Конечно, можно считать доказанным, что «викинги солнечного восхода» (так назвал своих предков-мореплавателей маориец-исследователь Те Ранги Хироа) приплыли на острова с запада, из Индонезии. Но, очевидно, нельзя сбрасывать со счетов и то, что в формировании населения островов принимали участие и другие элементы. Свою теорию о пришельцах из Америки выдвинул Тур Хейердал. И не только выдвинул, но и постарался доказать плаванием на плоту «Кон-Тики».
Я же воспользовался любезностью капитана-корсиканца и работами австралийского ученого Роберта Лэнгдона.
Роберт Лэнгдон заведует в Национальном университете в Канберре архивом, рукописных материалов, относящихся ко всевозможным вопросам исследования Тихого океана. В его книге «Пропавшая каравелла» изложены идеи заселения островов. Книга читается как детективная повесть. В ней собраны итоги исследований, которые он неутомимо вел долгие годы. Ясное дело, невозможно привести полную аргументацию ученого, который одинаково вдумчиво анализирует как подводные находки, так и различные аспекты теории генов.
Лэнгдон развивает забытую гипотезу Коммерсона, дополняя ее собственными рассуждениями о судьбе пропавшей каравеллы.
