Но Карл всё равно чуть не сорвался. Разрыв с девушкой — прыщавой однокурсницей, не сданный вовремя дипломный проект. Всё как-то накатило… И на этот раз ему бы точно удалось…
«Страховка от самоубийства! — гласило газетное объявление, попавшееся на глаза матери. — Качественно. Надёжно. Гарантия».
Естественно, женщина, заметившая уже знакомые ей тревожащие признаки в поведении сына, тут же притащила Карла в офис страховой фирмы. Доктор Велиалов был приветлив, а предложенное им средство казался крайне заманчивым.
Экспериментальная страховая компания «Восемьдесят восьмой легион» работала на стыке статистики и медицины. Фирма появилась всего пару лет назад и сразу же показала самый высокий уровень доходности среди конкурентов, действовавших на страховом рынке по традиционным схемам. А секрет был в инновационном методе «Восемьдесят восьмого легиона». Страховщики не просто оценивали риски, они моделировали их! Вероятности пожара, наводнения, банального дорожно-транспортного происшествия и даже самоубийства обсчитывались на основании математических моделей, в том числе учитывавших характеристики личности застрахованного.
— Мы не пророки, но наши вычислительные мощности растут. ДТП, обморожения в пьяном виде и самоубийства мы уже способны предсказать с точностью шестьдесят шесть и шесть десятых процента! Кстати, касаемо самоубийств, наши оценки куда точнее, чем те, что сделает ваш личный психиатр! — с гордостью объявил Велиалов матери.
Карл стал клиентом страховой компании. Всё, что требовалось, подписав пухлый договор, это ежегодно вносить страховую плату и раз в квартал проходить медицинское обследование, включающее оценку физического состояния, УЗИ внутренних органов и сканирование мозга на каком-то неимоверно сложном аппарате.
— Ваше здоровье, ваш эмоциональный тонус, уровень холестерина и мозговая активность — это слепок вашей личности! — пояснил доктор. — Именно эти данные позволяют делать столь точные прогнозы, а при возникновении какой-либо опасности, мы предупреждаем вас и ваших родственников.
И метод работал! Но как каждое средство, изобретённое человеком, подход страховщиков-инноваторов не был панацеей. Он не в полной мере учитывал случайности. День за днём Карл просыпался в унылой серой квартирке с видом на дымящие трубы промзоны, готовил завтрак из опостылевшей яичницы, ехал в переполненном вагоне метро на противоположный конец города, и вдруг всё как-то накатило: смерть матери, колкие шуточки коллег — таких же неудачников, как и он сам…
Быть может, страховая компания, кстати, изрядно расширившая свой бизнес за минувшее десятилетие, и прислала оповещение о возросшем риске самоубийства клиента, но среди оставшихся в живых родственников просто не оказалось того, кто мог бы принять меры. К тому же на горизонте маячила солидная страховая премия, да и квартирка, унаследованная Карлом, была лакомым кусочком. Как знать… Души человеческие темны.
Бутылка портвейна. Крыша. Короткий полёт, и тело, уродливо распластавшееся на асфальте. В конце концов, не к этому ли так стремился Карл последние двадцать лет? Requiescat in pacem, Павловский!
Карл, как ни в чём не бывало, проснулся утром следующего дня. На удивление он был бодр и свеж и совершенно не помнил произошедшего накануне, впрочем, куда-то вылетели из памяти и события последних двух недель лета.
За окном был всё тот же унылый пейзаж: дымящие трубы на фоне свинцового сентябрьского неба. За грязной дверкой холодильника покоились пара яиц и кусочек слегка подплесневевшего сыра. Но что-то изменилось в этом мире. Коллеги вдруг перестали надоедать своими идиотскими шуточками. Они вообще перестали надоедать, словно из живых людей превратились в собственные оболочки. Так же, как и всегда, маячили перед глазами, раскладывали пасьянс-косынку и делились прочитанными в Интернете анекдотами. Но Карлу вдруг стало казаться, что за пределами фирмы этих людей не существует, что в пять часов, выходя с работы, они просто растворяются в пространстве.
Впрочем, вскоре он забыл об этом. Неожиданно пришло приглашение на собеседование от компании такого же профиля. И хотя, в принципе, ничего не менялось — всё также приходилось ехать хмурым утром на другой конец города, Павловский предложение принял.
Новый офис. Такой же уголок-загончик в общей комнате. Разве что больше перекуров и некоторая странность коллег. Если в предыдущем коллективе в основном обсуждалось, кто с кем задружил, и как мало платят за поистине титанический офисный труд, то здесь больше говорили о весьма приземлённых вещах. Прошла по телевизору реклама нового автомобиля — будь уверен: секретарша Кармилла с восторгом перескажет её каждому и даже специально скачает ролик из Интернета. До обеда все только и будут делать, что обсуждать его. Чуть пропадёт интерес, бухгалтер Големов вспомнит о ролике, и обсуждение начнётся по новой. То же самое касалось политики, звёзд спорта, новых фильмов, памперсов и жевательной резинки. Вроде бы обычная офисная болтовня, но социопату Карлу, не привыкшему следить за потугами мира, доказать свою значимость путём смены фасонов одежды, она казалась невыносимой. Карл становился скучнее, грустнее… А потом вдруг всё как-то накатило: лишили премии, разболелся зуб, прыщавая Катька из бухгалтерии насмешливо отвергла предложение сходить вечером в кино. К тому же эта серая затянувшаяся осень, полная бессмысленность ежедневных трёхчасовых поездок на работу и обратно…
Унылый субботний вечер. Бутылка портвейна. Крыша… Тело с уродливо вывернутыми конечностями, распростёршееся на асфальте…
Карл проснулся на следующее утро. С похмелья болела голова, ныли суставы. Вчерашнее казалось сном, но каким-то уж очень реалистичным был этот сон! Карл долго разглядывал себя в зеркало: рассматривал лицо с первыми морщинками вокруг глаз, первую седину в волосах. Начал бриться и порезался — кровь потекла тонкой струйкой. Нет, несомненно, он был жив, он чувствовал каждую клеточку своего тела.
Но что-то неуловимо изменилось в этом мире. Коллеги уже не приглашали его к участию в ежедневных обсуждениях, вездесущая секретарша — она, казалось, просто не замечала Карла. Дни становились всё тоскливее, и крыша манила к себе, словно шепча: «Исполни то, что тебе приснилось».
Неожиданно пришло приглашение поработать в такой же по профилю компании, и, обрадовавшись хоть какой-то перемене, Карл перевёлся на новую работу. Но и здесь всё осталось по-старому. Такие же поездки на другой конец города. Всё то же перекладывание бумаг и колонки цифр для корпоративных отчётов. Только коллеги стали чуть-чуть другими. Они оказались поголовно влюблены в спорт. Заводилами здесь были секретарша, очень похожая на Кармиллу, и офис-менеджер — точь-в-точь копия Големова. Но Карл ненавидел спорт с детства. Спустя неделю на новом месте он купил бутылку портвейна, сломал хлипкий замок на чердачной двери…
— Павловский! Ты уже достал всех со своими суицидами! — последнее, что услышал Карл за спиной.
Он испуганно оглянулся — у вентиляционной трубы мелькнуло смутно знакомое лицо. Карл хотел остановиться, но крыша была слишком скользкой. Короткий полёт. Тело в луже крови на асфальте. Головная боль при утреннем пробуждении. И на этот раз Карл знал твёрдо: вчерашнее не было сном!
Он долго рассматривал себя в зеркале. Всё тело болело, и эта ноющая боль усиливала ощущение того, что он всё-таки жив.
Не одеваясь, как был в семейных трусах, Карл вышел из квартиры и поднялся на чердак. Замок на двери болтался в вырванной петле. Ноябрьский ветер колол лицо. Карлу стало страшно. Трезвым он боялся тех мгновений жизни, когда ты уже сделал неотвратимое и несёшься в пропасть, его ужасал тот последний миг боли, пронизывающей всё тело… На покрытой инеем крыше чётко были видны следы ног. Вот кто-то подошёл к краю, здесь шаг стал короче. Вот он упал и заскользил к сломанному парапету. И Карл знал, что это — его следы!
Сердце учащённо забилось, ладони вспотели. Двор-колодец в высоты пятого этажа казался таким маленьким.
— Павловский! — услышал Карл за спиной и шагнул вперёд.
Короткий полёт. Свист ветра в ушах. Чавкающий удар, миг пронзающей боли и темнота.
Зазвонил будильник. Карл проснулся. Мутный утренний свет через пыльное окно, дымящие трубы промзоны за пустырём. Два яйца и кусочек сыра в холодильнике. Боль во всём теле, словно накануне перенапряг нетренированные мышцы. Карл заплакал. Он был уверен, что вчера и позавчера, а может быть, и ранее он попытался вырваться из этого мира. И он видел, что побег оказался тщетным.
Замок на чердачной двери был вырван. Парапет сломан. Две цепочки следов, слегка присыпанные снегом, тянулись к краю крыши. Карл медленно спустился во двор. Унылая дворничиха скребла метлой скользкий асфальт.
