class="p1">Они с Майно разработали несколько вариантов плана на разные случаи. Но все они сводились к захвату апостола. Взятию заложника. Внутри своего кошеля Дегатти может сковать любого «гостя», в том числе высшего демона, но, кажется, конкретно у этой к такому иммунитет…
Ладно. Ладно. Машинально отвечая сбивчиво бормочущему Эммехтиму, Лахджа думала, что теперь надо найти Астрид.
— Я все понимаю, но не хочу сейчас с тобой говорить, — наконец отрезала она. — Я еще детей не видела.
На секунду Лахдже стало жалко детей Геленды. Но потом она напомнила себе, что та пыталась похитить ее собственных детей, и жалость ушла.
Детский сад был настоящим центром этого мирка, урочища фархерримов. Как ни в чем не бывало, Лахджа прошла мимо вахтера, на редкость крупного демона, и остановилась, ища взглядом Астрид.
Она следила за каждым своим движением. Тут были глаза Загака, как минимум один. И тут были два апостола — Наставница и Пресвитер.
— Мама, мама!.. — раздались радостные вопли.
Сердце дрогнуло… но не у Лахджи, у Геленды. К ней подбежали мальчик и девочка, лет шести и трех.
Кажется, все.
Ты жив?
Да, да… я ее запечатал. Было непросто.
Чувствуя себя последней тварью, Лахджа ворковала с детьми так, как это делала Геленда. Одновременно она высматривала свою дочь. Ме Отслеживания говорило, что та где-то поблизости, но ее почему-то не было с остальными детьми.
Ее держат отдельно?.. потому что она пленница или потому что хальт?..
— Все в порядке? — окликнул ее Пресвитер. — Кюрдига о тебе позаботилась?
— Да, спасибо, Пресвитер, — поклонилась Лахджа-Геленда. — Но… Оргон… хотя бы все не напрасно было?..
— Вы с Эммехтимом очень виноваты, — сказал Пресвитер. — Но вы сами себя наказали. И я рад, что ты тоже жива. Мы потеряли одного и получили одного. Это не так плохо. Агип утверждает, что у девочки ценное Ме.
— А что если Матерь узнает?.. — испуганно спросила Лахджа-Геленда.
— Об этом надо было думать раньше. Но… если Матерь узнает, я поговорю с ней.
Астрид висела вверх ногами, как летучая мышь. Ее сильно наказали за нападение на взрослого. Очень болели крылышки — догнав ее, золотой демон безжалостно их выкрутил. Он сказал, что Астрид большая молодец и однажды станет могучим фархерримом, но ей следует усвоить, что нельзя нападать на братьев и сестер.
Они — ее родня.
Астрид пока что усвоила только то, что писать вниз головой — не лучшая затея. Но держаться не было больше сил.
От боли и унижения она захныкала. Вот так все и закончится. Великолепная Астрид умрет здесь, в этом сыром узилище. Вся… вся… Астрид захныкала еще громче.
Вокруг извивались лианы. Дно было где-то далеко внизу, Астрид подвесили под самым потолком. Она отчаянно пыталась выпутаться, но явно была не первым демоненком, которого подвергли тут наказанию.
Злые, жестокие демоны. Когда Астрид вырастет, то будет охотиться на них и убивать.
— Ненавижу вас! — сказала она двоим, прилетевшим через дыру в полу.
Они прилетели посмотреть и поглумиться. Опять этот вонючий рогатый дядька и какая-то незнакомая тетка.
— Это жестоко, — сказала тетка. — Она все это время тут висела?!
— Да, — сказал рогатый. — Мы подвесили ее с самого начала и ломали пальцы по одному.
Астрид не поняла, зачем он врет. Никаких пальцев ей не ломали. Она хотела про это сказать, но тут тетка почему-то очень разозлилась. Она… она лопнула изнутри!..
— Смотри, что ты наделал! — раздался свирепый голос. — Я же лопнула от злости!
Из тетки вырвалось… страшное чудовище! Оно мгновенно схватилось за лианы щупальцами, другими опутало рогатого, а из самой середки вырвался костяной серп, который воткнулся прямо в Астрид!.. а, нет, он просто разрезал веревки!..
А дядьку чудовище просто сожрало! Сейчас и Астрид сожрет!..
— А-а-а!..
— Не жги меня, это мама!..
— Мама?.. — еле успела дернуть ладошкой Астрид.
Зайчики ударили в другую сторону, сжигая лианы. Вспыхнуло пламя, мама разодрала дыру пошире, ухватила Астрид и выпрыгнула наружу…
…Растерянно уставившись на целую кучу рогатых дядек.
Пресвитеры! Минимум полсотни! Лахджа отчаянно завертела головой… головами. Она выплюнула из себя десяток шей, десяток драконьих пастей и заклацала челюстями.
— Зачем же так?.. — начал заговаривать ей зубы Пресвитер.
Время хочет потянуть. Лахджа уцепилась за крышу детского сада крючковатыми лапами, а две пары маленьких отрастила на груди. В одной она сжимала Астрид, в другой — мужнин кошель… а подумав, просто затолкала орущую дочь в кошель, после чего скрыла его в кисте-кармане.
Возможно, сейчас тут будет мясо.
— Как думаешь… — медленно сказала она, создавая толстый хвост с огнетворной железой. — Что будет, если я как следует полью огнем это место?..
— В этом случае живой тебе не уйти, — спокойно сказал Пресвитер.
— Может быть. Но будущее фархерримов… много-много маленьких детей…
— Нет, не думаю, — усмехнулся Пресвитер.
Один из него посмотрел сквозь дыру в крыше. Второй бросил взгляд куда-то в сторону.
Лахджа глянула туда же… на дне детского сада стояла женщина. Тоже фархеррим, тоже апостол. Та, которую Геленда опознала как Наставницу. Но Лахджа утратила доступ к памяти мертвой оболочки и помнила только, что Наставница как-то защищает детей… очень эффективно защищает.
А с другой стороны… там что-то приближалось. Летело пушечным ядром… огромным золотым пушечным ядром…
— Давай поговорим, — предложил Пресвитер. — У тебя нет шансов, ты одна против нас всех. Как ты обманула Кюрдигу?
— Боюсь, Кюрдига не успела ничего сделать, — ухмыльнулась Лахджа. — Но она жива. Пока что.
Пресвитер переменился в лице и резко вскинул руку. Огромный золотой фархеррим остановился, не долетев какого-то десятка метров.
— Она… — утробно произнес он.
— Я ищу, — перебил Пресвитер. — Ее нет дома… нет… нет… Загак, ты ее видишь?..
— Обмен, — произнесла Лахджа. — Мы уходим живыми и вы нас больше не беспокоите. Тогда к вам вернется… Мученица. Хорошее имя. Но говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет…
Рядом поднялись еще два апостола. Один уставился на Лахджу и хмыкнул:
— Надо же, Отшельница явилась!
— Я предпочитаю… Изувер, — сказала Лахджа.
— Подходящее имя, — произнес Пресвитер. — Что ты сделала с Кюрдигой?
— Считай, что она в паломничестве. Но она вернется к вам, многое переосмыслив в этой жизни.
Появился еще один апостол, с черной блестящей
