Рядом с останками лежали солдатский медальон и сильно проржавевшая гильза, возможно, с вложенной в нее запиской.
Владимир Борисович зажимает гильзу в тиски и начинает потихоньку надпиливать пилкой. Наконец корпус ломается. Так и есть — внутри записка, но она, кажется, прилипла к стенкам. Минут через двадцать, соблюдая все меры предосторожности, Данилович вытащил препаратной иглой полуистлевший клочок бумаги. Кладем его между двух стекол: теперь документ можно взять в руки и мне.
Полное разочарование. Край бумаги, где были строчки текста, истлел, сохранились только верхние буквы — «СП/равка?/», выполненные типографским способом.
Да, время беспощадно...
Оставалась надежда на солдатский медальон. К этим находкам невозможно привыкнуть. В скупых строчках заполненных вкладышей скрыты чаще всего оборванные солдатские судьбы.
Пинцетом по миллиметру эксперт вытягивает из пластмассового пенальчика посеревшую бумажную трубочку. Увы, это лишь ее верхний край. Заглядываем внутрь медальона — пусто! Основная часть записки также истлела. Впрочем, на клочке вкладыша видны какие-то карандашные штрихи.
Вместе с экспертом идем в фотолабораторию. Здесь делают пересъемку документа в отраженных инфракрасных лучах. Что это дает, я понял через несколько минут, когда принесли отпечаток. По краю вкладыша четко обозначились начальные буквы. Молча разглядываем их.
— Имя бойца, видимо, мы так и не узнаем,— прерывает молчание эксперт.— Только если... Если не найдутся следопыты, готовые искать человека по инициалам.
Снова вглядываюсь в обрывки строк: фамилия — «Д...», имя — «Я...», отчество — «С...», воинское звание — «кр/асноармеец/», год рождения — «1...», уроженец — «дер... В.— ....с/с... ск... Ку...» Адрес — «Н...» Обнадеживают в этом непридуманном ребусе начальные буквы названий деревни и области. Кто знает, быть может, там до сих пор ждут известий о пропавшем солдате с инициалами Д. Я. С.? Но где эта деревня, в какой области? Куйбышевской, Курской?
Через несколько дней пришло после обработки «иностранное» письмо. Его клочки, аккуратно разложенные, лежали под стеклом. Их, как объяснил Владимир Борисович, обработали в гексане — специальном растворе, удаляющем грязь и жировые пятна. Теперь можно было читать написанное.
— Письмо на армянском языке,— сказал эксперт.— Можно разобрать отдельные слова.
Обращаю внимание на штемпель, которого прежде под слоем пыли не было видно. Рядом с типографской надписью на английском языке отчетливо отпечатались по окружности штемпеля буквы:
«РТ. Пункт — 8№ — ВЕН-ПО...» и в центре — «04420».
Это, очевидно, время отправки письма — апрель 1942 года. Скорее всего письмо отправил с фронта боец-армянин, только вот откуда взялся американский конверт?
Ответили на вопрос сами поисковики, те, кто уже не первый год изучает историю обороны Керченского полуострова. Оказывается, в боях за Керчь участвовали части 44-й армии, которая согласно советско-персидскому договору 1921 года была введена в Иран в августе 1941 года, а позднее переброшена на Крымский фронт. Любой красноармеец или ротный старшина мог приобрести в Иране всякую мелочь, попадавшую сюда из разных стран, в том числе, конечно, и почтовые принадлежности. Вместе с неизвестным бойцом конверты с иностранной надписью могли оказаться в Аджимушкае, но куда направлялось письмо, лежащее перед нами, еще предстоит разгадать.
Когда этот репортаж готовился к печати, пришел ответ от специалистов реставрационной лаборатории Государственной библиотеки имени Ленина, куда были переданы находки, найденные в Аджимушкае поисковиками в прошлые годы. Реставраторам Валентине Петровне Симутиной и Любови Николаевне Никифоровой удалось прочесть и восстановить два документа, открыть два новых имени в истории Аджимушкайской обороны.
Первый документ — полуистлевшая красноармейская книжка Николая (?) Федоровича Подтележного, до войны проживавшего в деревне Екатериновской Тамбовского сельсовета Гиагинского района Адыгейской автономной области Краснодарского края. Второй документ — вкладыш солдатского медальона. Его можно прочесть почти полностью:
«Третьяков Василий Диевич (?), родился в 1918 году, русский, образование среднее, звание — лейтенант. Адрес родителей: Орджоникидзевский край, Советский район, станица Советская, ул. Ворошилова, № 17 Третьяковой Евдокие Иосифовне».
Было ли что-нибудь известно о них родным? Теперь можно сказать: бойцы не пропали без вести.
Тарунов А.
Керчь
Канал при свете дня и белой ночи
Лодка, порывистым ветром качаема,
Килем валы опененные режет.
Снова прибоями сизыми Сайма
Старые камни прибрежия нежит.
Озеро Сайма никого не оставляет равнодушным. Поэт Валерий Брюсов посвятил Сайме прекрасные стихи. Но и не будучи поэтом, все равно настраиваешься на лирический лад. Лето, белые ночи... В два часа пополуночи горизонт вдруг начинает розоветь, по всему небосводу разливается гамма цветов — она постоянно меняется, но все же преобладают алые и лимонные тона. И вот постепенно выплывает огромных размеров огненный шар, природа преображается...
Я решил совершить путешествие по Сайменской озерной системе, а для этого мне нужно было попасть из Финляндии в шлюз Илистое на советской территории: там ждал теплоход.
Автомобильная дорога почти на всем протяжении от Лаппенранты до пограничного пункта Нуйямаа проходит вдоль Сайменского канала и лишь изредка удаляется от водной артерии в чащу смешанного леса. Эта трасса появилась тринадцать лет назад. 1 июня 1975 года, ровно за два месяца до подписания в Хельсинки Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, на советско-финляндской границе произошло торжественное событие: было открыто движение на дороге, позволившей значительно улучшить транспортное сообщение между странами-соседями.
Граница. Бело-синие пограничные столбы с финской стороны и зелено-красные — с нашей. Формальности не заняли много времени, и вот машина уже катит дальше.
Дорога от Нуйямаа ведет к шлюзу Брусничное и дальше на Выборг, а мы сворачиваем к Илистому. Здесь стоит теплоход «Карелия», на котором мне предстоит вернуться в Лаппенранту уже водным путем.
Капитан Эско Келавирта родился в 1948 году — том самом, когда был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией. На флоте Келавирта давно, его судьба тесно связана с Саймой. Здесь он начинал рулевым, вырос до штурмана, учился в школе морских капитанов. Бороздил моря и океаны, но душа влекла в родной ляни Кюми (ляни — единица административного деления — район).
— Сайменский канал, по-моему, один из лучших в мире,— говорит капитан.— Он толково построен, хорошо сохранился, у него прекрасные перспективы...
Кстати, Келавирта не просто капитан, он еще и преподаватель в начальной школе.
— Да, у нас в Финляндии такое возможно,— пояснил Эско, заметив мое удивление.— Я учительствую в родном городе Хамина в первом-шестом классах начальной школы. Среди моряков у нас много безработных, поэтому небесполезно иметь вторую профессию. Летом я капитан, хотя иной раз субботу-воскресенье и провожу в школе, а вот зимой превращаюсь в полноправного учителя.
Капитан Келавирта — общительный человек. Он желанный гость в интернациональном клубе, который действует на канале в период навигации. Песни, которые поет Эско, аккомпанируя себе на гитаре, звучат на разных языках, в том числе и на русском. Шестнадцатилетний Теему и тринадцатилетняя Тайна, случается, подпевают отцу (если он берет детей в рейс), а Теему еще играет вместе с отцом в футбольной команде.
Педагогика не ограничивается для Эско уроками в школе. Он старается приобщить детей к искусству и подружился с детской художественной школой в Выборге, ездил туда с учителями — перенимал опыт. Теперь намерен проводить совместные уроки живописи для детей из Хамины...
За беседой с капитаном я и не заметил, как мы пересекли советско-финляндскую границу уже в обратном направлении. Вскоре показался и шлюз Мялькиё — последний на пути в Сайменскую озерную систему.
Здесь, в черте города Лаппенранта, состоялось торжественное открытие парка имени Урхо Калева Кекконена. Этот зеленый массив раскинулся на четырнадцати гектарах в городских районах Мялькиё и Мустола между старым и новым Сайменскими каналами.
У шлюза Мялькиё стоит величественный и простой монумент — две черных плиты, укрепленных на гранитной основе. На внешней стороне большей плиты, обращенной к каналу, надпись: «Парк Урхо Кекконена» и рельефная схема парка. На внутренних сторонах обеих плит — основные сведения о новом и старом каналах. Так скульптор Рейно Пуустинен нашел способ напомнить об истории...
