Забастовки и демонстрации довершили развал промышленности. Две трети предприятий обанкротились. Столкновения с полицией происходили повсеместно: в ход шли огнестрельное оружие и удушливые газы. В основном это были голодные бунты. Стремясь поддержать приемлемые цены, производители сельскохозяйственной продукции предпочитали уничтожать ее, но не делиться с голодающими. Картофельные поля распахивались, зерно шло на топливо, кофе — на дорожное покрытие, свиные стада забивались и зарывались. В воздухе стоял запах гниющих фруктов, к которым людей не подпускала вооруженная охрана. Для многих едой стали пищевые отходы и крапивный отвар. Смерть от голода перестала шокировать: умершие ежегодно насчитывались тысячами. Происходил вооруженный грабеж продуктовых магазинов. Фермеры, сохранившие землю, пытались сбывать свою продукцию незаконно — по низким ценам. Наладился продуктообмен, появились лавки, где дрова и овощи обменивались на рубашки и услуги врачей или парикмахеров. Предприятия и организации вводили собственные «деньги», которыми расплачивались с работниками, получавшими возможность купить на них пищу в определенных магазинах.
В 1930 году более миллиона человек участвовали в общенациональной демонстрации безработных. Голодные марши на Вашингтон устраивались регулярно. Более 20 000 ветеранов войны в 1932 году предприняли свой марш на столицу и осадили Капитолий. Против них вышла армия — танки под командованием генерала Дугласа Макартура, с участием Дуайта Эйзенхауэра и Джорджа Паттона (впоследствии все трое станут знаменитыми героями войны).
Капиталисты и социализм
Страна уже не желала радужного сияния, она хотела простой человечности. Олицетворением ее, тем не менее, стало животное — это была мышь. В 1932 году на фоне максимального падения экономики Уолт Дисней получил «Оскар» за своего персонажа — Микки-Мауса. Новый «герой времени» выглядел именно так — маленький серый неудачник, испытывающий превратности судьбы и рассчитывающий на малую толику везения. Мышонок сразу получил огромное признание, среди его почитателей оказалось даже руководство Третьего рейха. В Америке же клубы фанатов Микки-Мауса росли как грибы после дождя, а активность их членов конкурировала с энергией партийных функционеров во время предвыборной гонки, даже столь значимой, как в 1932 году.
Запрос на «своего» человека во власти — политический аналог Микки-Мауса — был также слишком велик. Самое удивительное, что на него откликнулся человек, который по американским меркам был аристократом — Франклин Делано Рузвельт. Он понял главное: надо идти на кардинальные перемены, а интересы нации должны быть поставлены выше интересов преуспевающего меньшинства. Рузвельт обещал работу и социальные гарантии. И это решило исход президентских выборов 1932 года, в которых, судя по телефонным опросам, должен был победить Гувер. Но впервые в истории США низы общества (те, кто не мог позволить себе телефон) заняли самостоятельную позицию. Рузвельт победил с сокрушительным перевесом, выиграв в 42 штатах из 48.
Октябрь 1932 года. Во время предвыборной кампании Франклин Делано Рузвельт всячески демонстрировал свою близость к простым фермерам. И не прогадал, получив на выборах большинство голосов. Фото: BETTMANN/CORBIS/FSA
Первое, что сделал новый президент, еще три года назад не могло бы присниться нормальному американцу в самом страшном сне. Кто мог себе представить, что государство способно наложить свою руку на частную собственность? Большевистская революция в Америке? Красногвардейская атака на капитал? Нет — просто «Новый курс». Первым делом правительство декретом закрыло все банки, арестовало вклады и приступило к изъятию находившегося у населения золота. Этот драгоценный металл запрещалось продавать и вывозить за рубеж, золото под угрозой тюрьмы и огромных штрафов сдавалось государству по твердой сниженной цене. Зато отменили сухой закон: потерявшие материальные ценности могли теперь возместить свою утрату в ближайшем пабе.
Было введено государственное регулирование в торговой сфере. Промышленность делилась на отрасли, функционирование которых строго регламентировалось государством. Владельцы заводов каждой отрасли могли совместно разработать кодекс, определявший принципы существования их предприятий (количество производимой продукции, уровень цен и зарплаты, условия труда). Утверждение кодексов и контроль за их соблюдением государство сохраняло за собой. Профсоюзам давались правительственные гарантии для отстаивания прав рабочих. Пенсионная система, впервые установленная в общефедеральном масштабе и по единым нормам, охватила большинство наемных работников.
Государство перестало быть «ночным сторожем» — большинство проблем требовало прямого вмешательства. Социальные программы стали финансироваться непосредственно через федеральный бюджет. Примерно каждый третий трудоспособный житель страны получал от государства пособие по безработице. Но пособиями дело не ограничилось — были построены правительственные трудовые лагеря и организованы общественные работы. В них постоянно принимали участие до 5% населения (больше, чем численность мобилизованных в США в период Первой мировой войны). Безработная молодежь получала жилье, питание, униформу и один доллар в день на карманные расходы, отправляясь на «великие стройки» капитализма. «Трудовые армии» перебрасывались в масштабах всей страны. Они построили множество дорог, мостов и аэродромов, провели мелиорацию и лесопосадки.
Помимо этого при Рузвельте были усовершенствованы политические технологии. Формировался непривычный образ власти — отеческой, участливой, говорящей с народом на его языке. Технические средства облегчали задачу: например, даже в условиях кризиса четверть американцев постоянно слушали радио. Знаменитые рузвельтовские «беседы у камина» — радиообращения к нации — оказались страшно популярны: голос Рузвельта звучал так, что простые американцы чувствовали президента членом своей семьи, получали заряд бодрости для выполнения своих задач.
Конечно, правительственные меры не могли нравиться всем. Элита крупного бизнеса сколотила Лигу американской свободы, объявила Рузвельту судебную войну и добилась отмены общенационального «кодекса честной конкуренции». Монополисты из последних сил защищали свои интересы, и выход из кризиса затянулся. А когда экономика США наконец очнулась, уже сам Рузвельт захотел сократить государственные расходы и вернуться к докризисной политике — и получил новый кризис 1937—1938 годов, с которым удалось справиться только благодаря Второй мировой войне, давшей США военные заказы и новые рабочие места.
Закат демократии
Если Америка — флагман мировой экономики — испытала нокаут, то для остального мира, зависимого от американского капитала, это был нокдаун. Конечно, подобно американцам, все пытались вначале решить проблему, накачивая экономику деньгами, но средств для этого было еще меньше. Экспорт стран Латинской Америки упал в три раза, и латиноамериканские правительства стали национализировать банки и нефтяную отрасль. А страны Центральной и Восточной Европы, к началу кризиса еле оправившиеся от последствий войны, стали спасать промышленность при помощи протекционистских мер, повышая таможенные тарифы. Но это наносило урон международной торговле и увеличивало взаимную неприязнь. В 1931 году в Европе разразился второй кризис — финансовый. Европейские государства, задолжавшие Америке со времен Первой мировой войны, прекратили выплаты по долгам. Американская девальвация в рамках «Нового курса» нанесла очередной колоссальный удар. Национальные валюты практически всех стран мира рухнули. Мировая финансовая система прекратила свое существование. Мир разделился на сторонников американского доллара и британского фунта — они были чуть крепче других, а значит, альтернативы не было.
Наиболее динамичной в последние предкризисные годы была экономика Германии — и с началом кризиса она пострадала более всех. К тому же совсем рядом был СССР, и его экономика продолжала стремительно расти. Компартия Германии удвоилась, причем бал правили твердые сталинисты. И популярность ее тоже выросла: если в 1928 году за КПГ голосовало только 11% избирателей, то через четыре года уже 17% — почти столько же, сколько и за традиционно сильных социал-демократов. Но их главные оппоненты буквально взлетели на волне кризиса. Численность НСДАП (Националсоциалистской немецкой рабочей партии) выросла в восемь раз. На выборах в марте 1933 года нацисты собрали 44% голосов, а с другими консерваторами — 52%. Их программа не так уж радикально отличалась от программ левых партий, просто они смогли соединить социальные лозунги со стремлением к национальному реваншу — и это убедило немецкого избирателя, проголосовавшего за порядок, справедливость и собственность. Ударной силой нацистов были ветераны войны, лавочники, студенты — наиболее активные общественные силы, с лихвой испытавшие на себе последствия кризиса. Именно они шли в штурмовики, чтобы построить новую Германию — не буржуазную и не марксистскую: по их представлениям, ни то ни другое не могло обещать утверждения истинных ценностей и возможности самореализации для каждого немца.
