Пираты обнаружили уютную бухту у кораллового островка, имевшего в те времена четверть мили в ширину и почти милю в длину, с грядой холмов, увенчанных посередине купами пальм. «Сан-Фелипе» бросил там якорь и отсалютовал орудийным выстрелом благороднейшему городу Новой Испании, раскинувшемуся на берегу обширной гавани.
Белый, чистый город стоял в изумрудном обрамлении, над его площадями, дворцами и церквами, словно бы перенесенными из Кастилии, высился шпиль собора, в котором хранился прах Колумба.
У белого мола поднялась суматоха, и вскоре к «Сан-Фелипе» торопливо двинулась вереница лодок. Возглавлял ее позолоченный двадцативесельный баркас, над которым развевался красно-желтый флаг Испании. Под красным тентом с золотой бахромой сидел осанистый, выбритый до синевы сеньор в светло-коричневой помпезной одежде и в широкой шляпе с плюмажем. Взобравшись по трапу на корму «Сан-Фелипе», он тяжело дышал и обливался потом.
Капитан Блад, вышедший встречать его в великолепном черном с серебром камзоле, стоял у шезлонга, на котором вынесли из каюты беспомощного дона Иларио. Возле испанца почтительно стояли три его товарища по кораблекрушению, а позади выстроились пираты с мушкетами, надев для сходства с испанскими пехотинцами шлемы и латы.
Но дон Клементе Педросо, отставной губернатор, на смену которому прибыл дон Иларио, не поддался на обман. Около года назад, возле Пуэрто-Рико, на палубе гали-она, который капитан Блад взял на абордаж и ограбил, Педросо встретился лицом к лицу с пиратом, а лицо капитана Блада было не из тех, что быстро забываются. Дон Клементе резко остановился. Его мясистое круглое лицо исказилось яростью и страхом.
Капитан Блад, сняв шляпу, учтиво раскланялся.
— Память вашего превосходительства делает мне честь. Только не подумайте, что я плаваю под чужим флагом.— Он показал на флаг, благодаря которому «Сан-Фелипе» был оказан любезный прием.— У меня на борту находится дон Иларио де Сааведра, новый губернатор Эспаньолы, назначенный королем Филиппом.
Дон Клементе опустил взгляд на бледное гордое лицо человека в шезлонге и молча стоял, тяжело дыша, пока дон Иларио вкратце объяснил, что произошло, и предъявил назначение, сильно подпорченное морской водой, но все же пригодное для прочтения. Три испанца, спасенные вместе с ним, тоже представились и заверили, что все прочие подтверждения будут доставлены маркизом де Риконете, адмиралом Испании, чья эскадра должна в ближайшее время прибыть в Сан-Доминго.
Дон Клементе выслушал все это в хмуром молчании, так же молча он просмотрел назначение нового губернатора. Потом благоразумно попытался скрыть под холодным достоинством ярость и поспешил покинуть борт корабля.
— Мой баркас к услугам вашего превосходительства, дон Иларио. Полагаю, нас здесь ничто не задерживает.
И отвернулся, не желая в своей напыщенной спеси видеть капитана Блада.
— Ничто,— ответил дон Иларио,— кроме выражения благодарности моему спасителю и выдачи ему в качестве вознаграждения провианта.
Дон Клементе, не поворачивая головы, кисло сказал:
— Само собой, я полагаю, что его нужно отпустить с миром.
— Мне бы надо стыдиться такой скудной и жалкой благодарности,— сказал дон Иларио,— особенно при нынешнем состоянии корабля. Позволить капитану Бладу запастись здесь водой, свежим провиантом и шлюпками взамен потерянных в шторм — слишком малое воздаяние за оказанную мне громадную услугу. Он должен также получить убежище в Сан-Доминго, чтобы произвести ремонт.
Капитан Блад вмешался:
— Для такого ремонта не нужно будоражить Сан-Доминго. Этот остров вполне меня устраивает, и, с вашего позволения, дон Клементе, я беру его во временное пользование.
Дон Клементе, стоявший в немом возмущении, пока говорил дон Иларио, теперь повернулся к Бладу и дал волю своим чувствам.
— С моего позволения? — воскликнул он, пожелтев.— Благодарю Бога и всех святых, что я избавлен от этого позора, поскольку губернатор теперь дон Иларио.
Дон Иларио нахмурился. И заговорил с нескрываемой суровостью:
— Будьте добры, не забывайте об этом, дон Клементе, и придерживайтесь соответствующего тона.
— О, я слуга вашего превосходительства.— Смещенный губернатор поклонился с гневной иронией: — Разумеется, ваше дело решать, как долго этот враг Бога и Испании будет пользоваться покровительством и гостеприимством его католического величества.
— Столько, сколько ему потребуется для ремонта.
— Понятно. И как только окончится ремонт, он, разумеется, может свободно отплыть, чтобы топить и грабить испанские суда?
Сааведра холодно ответил:
— Я дал слово, что он сможет без помех отплыть и что в течение сорока восьми часов его не будут преследовать или принимать против него каких-либо иных мер.
— И вы дали ему такое слово? Черт возьми! Слово...
Капитан Блад вежливо перебил дона Клементе:
— Мне кажется, что будет благоразумно получить слово и от вас, мой друг.
Им руководил не страх за себя, а любезность по отношению к дону Иларио: он хотел связать бывшего губернатора и нового общей ответственностью, чтобы дон Клементе впоследствии не мог навредить своему преемнику, на что Блад считал его вполне способным.
Ошеломленный дон Клементе неистово замахал пухлыми руками.
— От меня! От меня? — Ярость душила его, пухлое лицо раздулось и, казалось, вот-вот лопнет.— Думаете, я дам слово пирату? Думаете...
— Воля ваша. Если вам так больше понравится, могу заковать вас в кандалы, запереть и держать на борту с доном Иларио, пока не буду готов к отплытию.
— Это грубый произвол.
Капитан Блад пожал плечами.
— Можете называть это и так. Я называю это взятием заложников.
Дон Клементе глянул на него с нарастающей злобой.
— Я заявляю протест. Под нажимом...
— Никакого нажима. Вы дадите мне слово, или я закую вас в кандалы. Где же тут нажим?
Тут вмешался дон Иларио:
— Перестаньте, сеньор, перестаньте. Эти пререкания в высшей степени отвратительны. Либо дайте слово, либо примиритесь с последствиями.
Итак, несмотря на всю свою ненависть к капитану Бладу, дон Клементе неохотно дал требуемое слово.
Когда разгневанный дон Клементе удалился, капитан Блад и дон Иларио любезно распрощались, после чего шезлонг опустили на канатах в баркас. Расстались они со взаимными комплиментами и выражениями доброй воли, хотя было совершенно ясно, что, когда перемирие окончится, они не помешают боевым действиям дона Иларио, как того требовал долг.
Блад улыбался, глядя, как красный баркас с развевающимся флагом идет на веслах через гавань к молу. С ним ушло еще несколько лодок, другие, груженные фруктами и овощами, свежим мясом и рыбой, остались возле «Сан-Фелипе» : владельцам нужно было распродать свой товар, и их мало заботило, пиратский это корабль или нет.
Волверстон, одноглазый гигант, который бежал с Барбадоса вместе с Бладом и с тех пор был одним из его ближайших помощников, встал рядом с ним, опершись о фальшборт.
— Надеюсь, ты не будешь слишком полагаться на слово этого синерожего толстяка-губернатора?
— Право же, Нед, нехорошо быть подозрительным по натуре. Разве он не дал слово и неужели можно заподозрить его в нечестности? Стыдно, Нед. Однако, чтобы у него не возникло искушения, мы укрепимся на этом острове.
И пираты, не мешкая, принялись за дело. Были сколочены сходни, соединяющие корабль с островом, и на эту полоску песка и кораллов перетащили с корабля все двадцать четыре орудия, их установили так, чтобы держать под обстрелом гавань. Соорудили палатки из парусины, свалив на столбы несколько пальм, устроили кузницу и, сняв поврежденную мачту, перетащили на берег, чтобы отремонтировать там. Одновременно плотники взялись за исправление повреждений на палубе, а пираты в трех шлюпках, оставленных доном Иларио, отправились за досками, водой и необходимыми товарами, за которые капитан Блад скрупулезно расплатился.
Два дня пираты работали спокойно. Наутро третьего дня возникла угроза, но исходила она не из гавани или города, а из открытого моря.
С восходом капитан Блад перебрался с корабля на берег, чтобы наблюдать с вершины гребня за приближением опасности. С ним отправились Волверстон, Чеффинч, Хагторп, повстанец, служивший прежде в королевском военно-морском флоте, и Огл, бывший в королевском военном флоте канониром.
Менее чем в миле они увидели приближающуюся эскадру из пяти больших кораблей, расцвеченных флажками и вымпелами. Паруса их наполнял легкий, но все усиливающийся ветерок. Пираты увидели, как на переднем галионе возникло облачко дыма, напоминающее по форме цветную капусту, и раздался грохот салюта, будящий жителей города, еще ворочающихся в постелях.
