думай, что пришёл навязываться или стараться воскресить наши чувства. Понимаю, это невозможно.
И он, опустив голову, посмотрел на свои сцепленные в замок руки, лежащие на столе. Будто только сейчас бывший начал выползать из своей раковины, сбрасывать, как вторую кожу, амплуа довольного жизнью и собой человека, а на самом деле только украдкой он мог быть таким, каким я привыкла его видеть. Болезненно-ранимым, тысячи раз сомневающимся, но упрямо гнущим свою линию.
Мне захотелось, как в былые времена, протянуть руку через стол и дотронуться до запястья, сказать, что жизнь продолжается, и, возможно, всё случившееся пошло нам на пользу, но вовремя опомнилась. Мы здесь не ради нас — эту мантру надо повторять про себя каждые пять минут, чтобы не дать воспоминаниям затопить душу идеализированными картинками прошлого. Я уже не помнила о ссорах, пакостях, горьких словах, брошенных мне в лицо, эгоизме мужчины, сидящего напротив, память услужливо сохранила лишь то хорошее, что было между нами. И ведь это было, оно казалось настоящим!
— Почему ты вспомнил о дочери? — спросила я, заставив вернуться к нынешнему дню, где я и он сидели в бургерной и пытались возобновить прерванный четыре года назад диалог. — В историю с операцией я не верю.
— Ты всё такая же жестокая, — бросил он мне упрёк, на который не имел морального права. — Я никогда не забывал о ней.
— Прекрасно, — съехидничала я и посмотрела на остатки кофе в своём бумажном стакане. Слишком мало, их не хватит на хороший плевок в лицо. Жаль! Если бы не присутствие Алисы… — Тогда почему не появился, когда я наскребала на первый взнос по ипотеке? Почему не помогал, когда она болела? И не надо говорить, что я не обращалась! Ты не догадывался, что маленькие дети хотят есть, читать книжки, кататься на каруселях, в конце концов?!
Я охрипла от собственного шёпота, но не могла замолчать. Первое время после родов думала, надеялась, что Вадим позвонит сам и попросит разрешить ему участвовать в жизни дочери. И когда Алисе исполнилось полгода, я смотрела, как она морщится от первой в жизни ложки яблочного пюре и жалела, что он не видит этого, пропускает первый шаг, первое слово… Нет, даже мысли не было, чтобы вернуть любовника, но вот отца своей дочери я бы хотела видеть рядом с ней.
— Помнишь, это было твоё решение родить ребёнка? — осторожно произнёс Вадим, делая большой глоток кофе и поморщившись так, будто выпил помои. Привык наверное к пафосным ресторанам. — Ты не спрашивала, готов ли я к этому. Неудивительно, что я спасовал.
— Я говорила тебе, что хочу ребёнка. И вылечиться от бесплодия. Ты только отмалчивался, значит, понимал риски. И продолжал со мной спать без резинки.
Ну, конечно, он надеялся, что лечение не даст результатов, ясен пень!
— Ладно, это уже неважно, Вита, ты так не считаешь? — и, не дав мне ответить, он продолжил с самым невинным видом: — Катя не хочет детей. Совсем. Раньше меня это устраивало, но, видно, старею. Я правда хочу полюбить Алису. Помоги мне, Вита, не отталкивай! Я даже боюсь к ней подойти.
На щекам бывшего разлился лихорадочный румянец. Вадим не сводил с меня глаз, а умоляющее выражение лица казалось мне вполне искренним. Алиса в последнее время часто спрашивала, почему у других детей есть папа, а у неё нет. Несправедливо лишать её шанса. Вадим был прекрасным любовником, дрянным мужиком, так может, станет неплохим отцом?
Всё во мне кричало: «нет», Вадим то и дело бросал на меня напряжённые взгляды, но молчал, тихо выстукивая костяшками пальцев по краю стола.
— Посмотрим ещё, как ты себя проявишь, — кивнула я, поднимаясь и делая знак Алисе, чтобы та собиралась. Подкрепились, пора и на карусели. Или аттракционы. Куда-нибудь, только не сидеть и не смотреть на бывшего, делавшего вид, что можно вот так прийти и начать с чистого листа. — А пока не будем говорить ей, кто ты.
Вадим взъерошил волосы и присвистнул:
— Как скажешь, малыш, — протянул он, назвав меня, как прежде, и я снова на миг мысленно вернулась на много лет назад, в ту весну, что свела нас вместе.
***
Максим
Я планировал выдержать дня три, а лучше пять, лишь потом позвонить. Но время, как гармошка, растянулось вдвое, и стало казаться, что мы не виделись целый месяц. Неделю, так точно. В итоге, сорвался и набрал номер, уповая на разум, который быстро найдёт в новой знакомой недостатки. Желательно такие, которые отталкивают: жадность, глупость, наивную романтичность. Да что угодно!
— Привет! — произнёс я в мобильный без долгих пояснений, замерев в предвкушении ответа. Грубого или такого, что сразу захочется повесить трубку, отшвырнув её прочь, как что-то липкое, дурно пахнущее.
— Ты попробовал вишневое пиво? — спросила она, минуя приветствие. Так, будто мы продолжили разговор, начатый три дня назад, и это на удивлении оказалось легко.
— Нет, жду тебя. Я сейчас приеду, — я действительно был готов сорваться с места и ехать против потока, возвращающихся домой машин на северо-запад, чтобы успеть до наступления ночи субботы. В идеале было бы хорошо захватить это недопиво и закутить до утра в моей холостяцкой квартире. А утром или в обед, когда проснёмся, начать узнавать друг друга поближе.
— Не надо, — настороженность в её голосе отрезвила не хуже рабочего утра. Или слов того, кто держал мой долг, давшего понять, что Любиминым придётся помочь.
И я ухватился за возможность увидеться с объектом ещё раз.
— Тороплю события?
Она не могла видеть мою улыбку, но я, чёрт возьми, улыбался. Не хотела бы продолжать знакомство — давно бы повесила трубку.
— Да, — прошелестел устало голос. — У меня был трудный день.
— Устала отдыхать? — я продолжал допрос, чтобы слышать её снова и снова. Чтобы это никогда не заканчивалось, и мы разговаривали ни о чём, избегая главных вопросов. Уверен, ей хочется узнать, почему я звоню именно сейчас, а не на пару дней раньше.
— Я рада, что ты позвонил, — неожиданно сказала она так просто, словно мы были давно знакомы и даже близки.
— Вот и славно. Давай завтра куда-нибудь сходим, — предложил я, обнаглев. — Ко мне, например.
