Мы шли час с лишним, покуда следы вдруг не оборвались среди густых зарослей шиповника. О засаде в такой местности нечего было и думать. Деревьев, где можно было бы замаскировать махан, тут не было. Кроме того, весь предыдущий опыт подсказывал, что мы имели дело с людоедом, который, по всей вероятности, не «клюнет» на приманку. Я возвращался в Джелло основательно озадаченный. Однако когда я еще раз осмотрел хижину, в голову мне пришла идея. А что, если использовать поразительную смелость животного, дерзнувшего вломиться в дом? Я тут же послал за местным плотником, и по моим указаниям он с несколькими добровольными помощниками соорудил маленький домик. Строение имело три плотные деревянные стены и крышу. Спереди вместо четвертой стены крепилась загородка из нескольких толстых жердей, достаточно прочных, чтобы выдержать по крайней мере первое нападение тигрицы.
Сооруженную ловушку поставили на открытом поле, примыкавшем к деревне. От ближайшего дома мою «кабинку» отделяло ярдов пятьдесят.
Незадолго до заката, вооружившись тяжелым штуцером, я занял позицию в клетке-западне. Играть роль живой приманки оказалось даже приятнее, чем сидеть на махане: можно курить, можно с хрустом растянуться на соломе — чем больше я афишировал свое присутствие, тем лучше было для дела.
Ночь, однако, прошла без происшествий. Поиски следов тигриных лап вокруг дома результата не принесли. Мы начали опасаться, что тигрица снова исчезла. Тогда надо было ждать вестей об убийстве миль за пятнадцать-двадцать от нас. Но, с другой стороны, не мог же хищник каждый день резать по человеку! Скорей всего страшная самка отлеживается в зарослях шиповника. Я решил поэтому придерживаться избранного плана.
Ждать долго не пришлось. Приблизительно в одиннадцать часов вечера следующего дня я внезапно услышал тревожные крики чибисов. Они кричали на некотором расстоянии, но их непрерывное «чьи вы, чьи вы» звучало очень четко в тишине. В деревне позади моего домика залаяли собаки — сначала одна, потом другая.
Я встал на четвереньки и глянул сквозь загородку. Но луна была на ущербе и проку от нее было мало. Я задвигался, закашлял и, прижавшись лбом и подбородком к двум жердям, пристально вглядывался во мглу. Ничего! Кроме тявканья собак, ничто не свидетельствовало о близости зверя. И все-таки я понимал, что тигрица вполне могла быть на расстоянии шага от задней стенки домика — спереди запах тигра не чувствовался.
Такая неопределенность длилась около получаса. Затем огромный ком вылетел вдруг из тьмы и ужасающей силы удар обрушился на загородку. Жерди затряслись. Сомнений в том, что это тигрица, уже не было. Я разрядил в грудь зверю правый ствол. Ружье мое было заряжено разрывными пулями; эффект их чудовищный. Тигрицу отбросило от загородки. Я видел, как она отчаянно скребет землю. Выстрелом из второго ствола я прикончил людоеда.
Это действительно была она: в груди у тигрицы засело шесть картечин — результат первой встречи с деревенским охотником.
Случай с рамгарской парой людоедов — исключение. Молодые, сильные тигры редко становятся закоренелыми людоедами. Зверь, конечно, может в раздражении убить человека, но не станет есть его, будучи не в силах побороть врожденный страх перед запахом человека. Тем более тигр не станет охотиться за человеком.
Три года спустя, когда я выследил в Ганвари Ганешере еще одного тигра-убийцу, им оказался немолодой запаршивевший зверь, худой, с клыками, сточенными до корней. Он был в состоянии справиться только с такой легкой добычей, как люди. Даже домашнюю скотину и ту ему было нелегко зарезать.
В Рамгаре же людоедами стали матерые звери. Уверен, что толкнули их на это раны, нанесенные человеком. Движимые вначале просто ненавистью к обидчику, они соблазнились легкостью охоты на него. Возможно и другое: в результате огнестрельных ран звери лишились ловкости, необходимой для выживания в джунглях. И вот результат...
Несколько лет назад ко мне в Джайпур пришло трагическое сообщение из поселка, расположенного у подножья лесистой возвышенности Банско Хилл. Старуха и ее дети — сын двадцати лет и восемнадцатилетняя дочь — отправились в джунгли за хворостом. Люди в тех краях, опасаясь тигра, обычно ходят в джунгли только большими группами. Но это несчастное семейство зарабатывало себе на жизнь торговлей хворостом, и поэтому им приходилось ежедневно отправляться в рискованное путешествие втроем. Собирая валежник, мать и сын услышали вдруг отчаянный вопль девушки, находившейся от них в нескольких ярдах. Подняв головы, они увидели, что ее сбил наземь тигр. Затем на глазах матери и брата тигр схватил девушку, как кошка крысу, и потащил в кусты.
Невооруженный юноша повел себя с отчаянным героизмом. Он ринулся за тигром, крича и швыряя в него камнями. Зверь, двигавшийся сравнительно медленно, поскольку держал в пасти девушку, обернулся, выпустил свою ношу, прыгнул на юношу и убил его ударом передних лап. Затем он снова подобрал девушку и исчез в джунглях.
Обо всем этом позже рассказала потрясенная, почти лишившаяся рассудка мать. Узнав, что стряслось, крестьяне сколотили отряд и отправились к месту трагедии. Изуродованное тело юноши они нашли без труда и доставили его домой. Но след тигра с его ношей вел в дебри, и они не осмелились долго преследовать хищника. В ту же ночь старая мать умерла от горя...
Прибыв в этот район, я столкнулся с трудностями. В окрестностях Банско водилось довольно много тигров. Как определить людоеда?
После некоторых размышлений я разработал следующую схему операции. Двух буйволят привязали под деревьями в безлюдном месте у подножья холма и возле каждой приманки поставили куклу, похожую на человека, натянув на нее изношенную одежду. За обеими приманками, стоявшими на расстоянии мили друг от друга, еженощно внимательно наблюдали шикари.
Через две ночи я получил сообщение: тигр подходил к одной из приманок, но, побродив в сомнении вокруг, ушел, оставив ее нетронутой. На следующий день пришло сообщение от другого наблюдателя: тигр прыгнул на манекен, сбил его наземь, а затем прикончил теленка. Сомнений не было — это он.
Из рассказов следопытов явствовало, что зверь все еще бродит вокруг деревни и наверняка вернется к добыче. Нужно было поторапливаться. Я раздобыл козу и в сопровождении трех шикари отправился через сады, окаймляющие деревню Банско. По дороге мы разговаривали и смеялись: для того, чтобы, если тигрица все еще залегает поблизости, создать у нее впечатление, будто мы группа безобидных крестьян, идущих по своим делам. Однако блеяние связанной козы произвело иное впечатление.
Едва мы сели в укрытие, как появилась тигрица и без колебаний набросилась на козу, привязанную поблизости от недоеденного буйволенка. Тигрица явно прихрамывала.
Раздался выстрел. К сожалению, промах. Пуля отбила кусок от большого камня прямо за тигрицей; та в испуге взвилась в воздух и исчезла.
Я считал, что большой беды не случилось. Тигрица вряд ли покинула бы такой богатый дичью район. Казалось, она не испытывает особого страха или ненависти к людям, а рассматривает их просто как легко доступную пищу. Я пришел к выводу, что, если постараться, ее можно будет еще раз заманить под дуло. Главное — действовать без промедления.
Мы срочно организовали облаву. На следующее утро цепочка людей осторожно двинулась вперед через густые заросли. Никто не сомневался, что тигрица все еще бродит среди полей и садов. И верно — вскоре она появилась перед загонщиками и преспокойно затрусила через открытое пространство, где уже стоял я.
Во время свежевания я тщательно обследовал ее. Никаких следов прежних пулевых ранений. Странно! Я продолжал искать и вскоре из мускулов нижней челюсти извлек острие иглы, а затем еще одну иглу из левой передней лапы — печальные результаты нападения на дикобраза. Игла в лапе весьма значительно снизила подвижность тигрицы, а обломок в челюсти лишил хищника железной хватки. Вне всяких сомнений, людоедом ее сделала крайняя нужда...
Мне хочется еще рассказать о нескольких схватках человека с тигром, которым я был свидетелем. Я хочу о них вспомнить главным образом потому, что эти случаи опровергают убеждение о том, что не вооруженный огнестрельным оружием человек совершенно беззащитен перед зверем.
В один из жарких дней я участвовал в Гвалиоре в большой облаве. Район изобиловал различным зверем, и вскоре мы наткнулись на следы целого выводка тигров: самца, самки и трех взрослых тигрят. Загон начался в одиннадцать часов, и уже через полчаса мы убили четырех тигров, остался лишь самый большой зверь — самец. Обычно, когда идет облава на семью тигров, самец отходит последним, пустив самку и тигрят вперед. Теперь же тигр-самец, заслышав выстрелы впереди, пришел, очевидно, к выводу, что следовать за своим семейством неразумно. Решив прорваться назад сквозь линию загонщиков, тигр кинулся на одного из них, опрокинул и вцепился ему клыками в плечо. Случилось так, что брат несчастного, тоже участвовавший в загоне, находился в это время поблизости. Увидев, что происходит, он подбежал и изо всей силы ударил тигра по голове обитой железом дубинкой. Нанеся зверю страшный удар, он без оглядки бросился бежать.
