Я быстро побежал на шум и в изумлении увидел человека и тигра, лежащих бок о бок. Тигр был мертв. Как же так — ведь я не слышал выстрела! Осмотрев голову зверя, я увидел, что удар дубинкой проломил ему череп и тигр испустил дух.
Конечно, это был фантастически счастливый случай. У человека столько же шансов убить тигра дубинкой, сколько и мухобойкой. Не говоря уже о легкости, с которой зверь может сбить человека с ног, тигр способен достать своего противника на гораздо большем расстоянии, чем это кажется. Сам же тигр сумеет увернуться, если только его внимание не отвлечено. В приведенном случае внимание зверя было, естественно, приковано к несчастной жертве, сваленной наземь. Еще более невероятная история произошла с человеком по имени Калу Сингх, служившим надсмотрщиком у владельца конного завода в Колесаре, штат Раджастхан. В полумиле от Колесара у подножья холма стояло высокое дерево, окруженное земляным валом, образующим как бы круглый двор. Внутри двора хранились хворост и сухой навоз. В пятидесяти метрах от дерева пролегала тропинка, ведущая в деревню.
Рано утром крестьяне, проходя по тропинке, увидели за кучей валежника позади дерева полосатую шкуру. Не оставалось сомнений в том, что какой-то бродячий тигр, заметив людей, спрятался за земляным валом. Кто-то побежал в деревню сообщить новость, остальные рассыпались и установили наблюдение.
Вскоре собралась толпа человек в сто. Если бы тигра оставили в покое, он, несомненно, ушел бы; однако теперь, когда он был окружен, у него, по-видимому, не оставалось другого выбора, как выжидать среди ветвей.
Люди из-за излишней уверенности повели себя неразумно. Мало того, что толпа постепенно все ближе и ближе подходила к валу — один из крестьян в надежде увидеть больше, чем другие, вошел во двор с противоположной стороны. Тут нервы у тигра не выдержали, и он выскочил через вал прямо в толпу. Поднявшись на задние лапы, он схватил одного из любопытных, стоявшего рядом с Калу Сингхом, и бросил его на землю.
Калу Сингх был старый солдат, известный своей храбростью. Он не растерялся и изо всех сил рубанул тигра по спине лопатой. Зверь плюхнулся животом на свою жертву, царапая когтями землю. Толпа, изрядно напутанная, бросилась бежать в деревню. Лезвие лопаты повредило зверю нервный ствол спинного мозга, и у него парализовало лапы. Человек, на которого он свалился, остался жив. Эти случаи говорят о том, что самообладание даже в минуту мой отчаянной ситуации позволяет получить один-единственный шанс, который судьба всегда оставляет в запасе.
Кесри Сингх
Перевели с английского М. Виленский, В. Родин
Как находит дорогу летучая мышь?
img jpg="jpg"/
img_txt автора="" фото="фото"/
Около двух веков назад женевский врач Журине опубликовал результаты проделанных им любопытных экспериментов. Исследователь обнаружил, что летучие мыши, отлично ориентирующиеся в темноте (эта поразительная их способность была известна задолго до Журине), становились совершенно беспомощными, стоило только закрыть им ватой... уши. Журине предположил, что слух заменяет летучим мышам зрение. Чуть позже это предположение было подтверждено итальянцем Спалланцани, проделавшим серию сходных опытов. Но как этот зверек слушает предметы беззвучные? Кто-то из ученых, заинтересовавшихся, почему мышь в полете почти все время пищит, решил закрыть ей не уши, а рот. И что же? Зверек снова словно бы ослеп... Итак, оказывается, «путеводителем» для летучих мышей служит писк: воспринимая на слух отраженное от различных предметов эхо, зверек четко определяет их положение в пространстве и легко находит среди них, даже без помощи зрения, дорогу. Казалось бы, загадка, наконец, разрешена.
И все-таки... Ученые определили диапазон звуковых волн, какими «пользовались» летучие мыши. Минимальная длина волны «эхолота» летучих мышей составила около четырех миллиметров. Известно, что звуковые волны могут отражаться лишь от тех предметов, длина которых составляет не менее половины этих волн. Следовательно, теоретически летучие мыши могли замечать в пространстве лишь предметы размером не меньше двух миллиметров.
Но недавние исследования ученых ФРГ показали, что летучие мыши «замечали» куда более мелкие предметы. Исследователи приучили их на определенный звук, обозначающий время кормежки, влетать в затемненную комнату, где один из сотрудников лаборатории держал в вытянутой руке пинцетом миллиметрового червяка. Ни одна из летучих мышей не промахнулась ни разу...
Эксперимент был усложнен. В дверь, разделяющую два помещения, вставили нейлоновую сетку с тонкими, едва заметными нитями — до восьми сотых миллиметра. И что же? Пролетая сквозь ячейки этой почти невидимой сетки, ни одна из мышей ни разу не задела даже самую тонкую нить. Так был установлен интереснейший факт — способность «видеть» предметы с помощью ультразвука оказалась у летучих мышей в 25 раз выше «расчетной».
В чем тут дело? Как устроен ультразвуковой механизм ориентации летучих мышей?
...Один из ученых, участвующих в новой серии экспериментов с летучими мышами, сказал: «Еще не ясно, каким окажется точный ответ на эти вопросы. Но ясно одно — специалистам по бионике здесь есть чему поучиться...»
А. Соловьева
На четыреста шестьдесят четвертый день путешественники увидели берег. Это не был остров Западный Шпицберген, к которому они стремились. Но все же это была суша, твердая земля, а не предательский лед. Сверившись с картами, выяснили, что у крохотного клочка суши есть и название: Смолл-Блэкборд — Грифельная Доска (На советских картах остров этот носит норвежское название Весле-Тавлеё. — Прим. авт.) . Меж льдиной, тихонько дрейфовавшей на северо-запад, и землей было около сотни метров раскрошенного льда, куда-то влекомого со скоростью в несколько узлов.
Начальник экспедиции Уолл Херберт мечтал об ином вступлении на сушу. И все же, поразмыслив, он дал указание Рою Кернеру и Кену Хеджесу, находившимся с собаками ближе к острову, попытаться выбраться на берег. В конце концов отчего не поставить точку здесь? До поселка Лонгйербиен, где их ждала финишная ленточка, по-видимому, уже не добраться: Ледовитый океан размывало с окраин великим паводком. Весна. Третий месяц путешественники бежали от весны, от солнечных лучей, растапливающих лед. Бежали от весны и навстречу ей. Четыре полярника бежали за четырьмя упряжками на юг от Северного полюса.
Кернер и Хеджес подобрались к островку уже на сорок метров, когда на них и на весь этот участок Арктического бассейна опустился плотный туман. Но и в тумане Херберт почувствовал, что льдину, на которой он остался с Алланом Джиллом, уносит все дальше от Грифельной Доски...
Когда два года назад мы беседовали с Хербертом о планах предстоящей трансарктической экспедиции, и ему и нам финал похода рисовался иначе. Уолли был переполнен оптимизмом, уверенностью в себе и друзьях. Создавалось впечатление, что самое трудное для него уже позади: удалось «пробить» идею пешего перехода через полюс, достать деньги, снаряжение, собак. На все эти хлопоты Херберт потратил без малого четыре года.
Мы беседовали с Уолли в кабинете директора Королевского географического общества профессора Кирвана. Хозяин наш — известный археолог, автор интереснейших книг о раскопках в Нубийской пустыне. Похоже, ему было чуть-чуть неловко перед иностранцами за повышенную экспансивность Уолли. А тому заметно не терпелось в путь. Херберт не мог усидеть на месте, поминутно вскакивал, мерял огромную комнату быстрыми шагами — разминался. Невысокий крепыш, темноглазый, курносый, бородатый. Борода окладистая, полярная.
Разговор наш с Уолли происходил на ходу — от карт, развешанных на стенах, кидались к картам, разложенным на столах. По непривычно темно-синей карте дрейфа льдов Полярного бассейна пролегла красная пунктирная черта — маршрут экспедиции. Херберт подробно объясняет, что курс проложен таким образом, чтобы на большей части пути льды сами несли их в нужном направлении. Из графика экспедиции видно, что Уолли твердо верит в незыблемость ледового расписания. Первая декада февраля 1968 года — старт с мыса Бэрроу на Аляске, 1 октября — остановка на Северном полюсе, первая декада июня 1968 года — финиш в поселке Лонгйербиен (Шпицберген).
Уолли с энтузиазмом описывает нам научную программу экспедиции. Четыре раза в день должны проводиться синоптические наблюдения. Во время зимней и летней стоянок намечено исследование солнечной радиации и динамики движения ледового покрова. Изучение характера дрейфа льдов, гляциологические измерения, геофизический «траверс» подводного хребта Ломоносова... Уолли надеется найти ответ и на вопрос, давно интересующий зоологов: «Чем все-таки питается белый медведь во время долгой полярной ночи, если, — замечает он, — исключить из его рациона зимовщиков?»
