какой!
– И не говори. Этого мямлю и крабовая палочка на убийство уболтает, не то что палтус.
Говорили они негромко, но в безлюдном зале слова разлетались лучше и понятней, чем сообщения на вокзале.
Антон слушал этот бред и думал о том, как он оказался в одной упряжке с этими тупоголовыми людьми.
«И зачем я заканчивал юридический?» – коримый этими мыслями, он вспоминал свой красный диплом, который Катя использовала вместо коврика для мышки.
«Нужно было тогда в магистратуру идти, а не работать, жил бы с матерью и…» – он не успел додумать эту мысль, потому что к нему обратились.
– Слышь, ты бы сходил, объяснил этим курицам, что они несут какую-то чушь, – это было так внезапно, что Антон подскочил на месте и машинально схватился за замороженного тунца.
Он обернулся, но никого не увидел.
«Ну, вот и всё», – подумал с грустью кассир, – «голоса – это уже патология».
– Ты тунца-то положи, ему и так несладко пришлось, – снова раздался голос, но на этот раз Антон проследил за тем, откуда он исходил.
– Где ты? – голос у продавца дрожал.
Он машинально потянулся за баллончиком, но вспомнил, что он не в пальто, и страх стал совсем невыносимым. Голова снова начала идти кругом, но он взял себя в руки.
– Здесь, возле стены!
Кассир подошел к холодильнику с охлажденной рыбой, откуда доносился голос, и начал расчищать полки от товара.
– Я тебя не вижу, – чувствуя себя полный идиотом, Антон перекладывал с места на место продукты и думал над тем, как он всё это будет объяснять своим коллегам.
– За форелью, – продолжал направлять голос.
Работник торгового зала, оглядываясь, наконец, добрался до форели, от которой исходил тошнотворный душок и, брезгливо убрав её в сторону, увидел банку с кальмаром.
– Ну, наконец-то! Я уж думал, что никогда отсюда не выберусь, – произнес моллюск, точнее, его часть, плавающая в рассоле.
Антон крутил банку в поисках динамика. Чувствуя себя невероятным ослом, он злобно поглядывал в сторону камеры видеонаблюдения, представляя, как завтра над ним будет смеяться весь персонал.
– Слушай, я бы на твоём месте меня так не тряс, потому что, если рассол вытечет на пол, нам обоим придется несладко.
Антон глянул в сторону касс, где болтали ненавистные ему женщины, и понял, что они уже давно не наблюдают за ним.
Спрятавшись за стеллажами, там, где у бдящего ока камеры была мертвая зона, Антон ещё раз посмотрел на пластиковую банку.
– Ты ведь не говоришь, так? Это у меня от расстройства? Я просто устал…
– Ты, Антон, не нервничай так, а то у тебя голова кругом пойдёт, упадешь ещё ненароком, разобьёшь чего. Галина Петровна не любит, когда в зале что-то разбивается, сам знаешь, на зарплате скажется! – кальмар говорил это так спокойно и естественно, словно он сам работал в магазине.
– Откуда ты знаешь моё имя? Как вообще ты разговариваешь?! – эти слова прозвучали громче, чем следовало бы, и кассирши в конце зала на секунду замолчали.
– Я здесь уже столько времени, что знаю всё, что происходит в магазине. А говорить я научился совсем недавно. Рассол изначально был какой-то несвежий, а когда вышел первый срок годности, я потихоньку начал эволюционировать.
Продавец посмотрел на толстый слой приклеенных друг на друга бумажек со сроками годности и решил попробовать добраться до самого первого.
Когда ему это удалось, он не сказать, что сильно удивился, но легкое раздражение всё же почувствовал.
Дело в том, что срок годности истек три года назад, на второй месяц после открытия магазина. Теперь подобная мутация конечностей некогда жившего морского животного не казалась такой безумной, но, тем не менее, продавец сделал для себя пометку в телефоне («записаться к врачу»). Давно пора проверить голову, а заодно и желудок.
– И что мне с тобой делать? – каждый раз, когда Антон задавал вопрос вслух, он чувствовал, как на него смотрит целый мир и крутит пальцем у виска.
– Для начала неплохо сделать то, для чего я и был создан, – прагматично заявил морепродукт в банке, – купить меня.
Тут в голове Антона возникла логичная и в тоже время совершенно идиотская идея.
«Если эта банка и впрямь говорящая, то я стану знаменитым, и все будут со мной считаться! Но для начала действительно нужно её купить, тогда, имея на руках чек, я буду полноправным владельцем этого мерзкого чуда», – додумав эту мысль, он оценил собственный ум и отметил, что диплом юриста всё же был получен не напрасно.
В конце смены, набрав для виду продуктов, он невозмутимо направился к кассе, за которой стояла откормленная на товарах по акции Марина («Тварина» – как её называл про себя Антон). Она всегда смотрела на него с неприкрытым недоверием, но сегодня это выглядело особенно явно. Пробивая товар, она задерживала внимание на каждом, изучая, словно психолог, выискивая причину будущих срывов потенциального маньяка.
Когда очередь дошла до кальмара, Марина заметила, что на банке значится давно истекший срок годности, и Антон, заметив это, почувствовал укол в сердце. Но «Тварина» молча пробила банку, и на её лице появилась злая улыбка.
«Пусть травится», – прочел в её глазах Антон и впервые был рад такому отношению к себе.
Придя домой и бросив на пол пакет с продуктами, Антон достал банку с «возможно, самым великим открытием последнего столетия» и, осторожно поставив её на стол, уселся напротив.
– Ну, вот ты и куплен, что дальше? – спросил он по-приятельски у кальмара, предварительно направив на него камеру своего телефона.
– Съешь меня.
– ЧТО? – Антон не ослышался, но верить в услышанное отказывался.
– Съе-ешь ме-ня! – повторил по слогам кальмар.
– Зачем мне это делать? – продавец, пораженный таким предложением, выключил камеру и убрал телефон в карман.
– Только так ты сможешь решить все свои проблемы, а я, разумеется, свои, – уверенно сказал маринованный моллюск.
– Я ничего не понимаю, – растерянный Антон даже не представлял, что ему поступит подобное абсурдное предложение.
– Видишь ли, я знаю всё о твоих намерениях, но это не выход, уж поверь.
– Откуда ты знаешь?
Антон снова задался логичным вопросом: «а не псих ли я?»
– Разве я не сказал, что умею читать мысли?
– Нет, ты как-то упустил этот «малозначительный» момент, – неуклюжий сарказм так и просился наружу из Антона.
– Ты тоже сможешь так. Сможешь определять слабые места людей. Научишься распознавать ложь и правду. Будешь точно знать, какая опасность тебе грозит, – разговор с кальмаром с каждой секундой становился всё абсурднее, но он продолжался.
Антон не верил ни единому слову. Но если задуматься, раз «маринованные останки» способны разговаривать, то почему не может быть и других эффектов от чудодейственного рассола?
– Зачем тебе это нужно? – задал вполне логичный вопрос Антон, и у кальмара уже был готов ответ.
– Думаю, что нормальной жизни у меня быть не может. Я даже не кальмар. Меня создали ради одной банальной цели – быть съеденным. И в этом весь
