— даже отрывки из Библии. Он покачал головой. Надо же, в Советском Союзе продолжали верить в бога, несмотря на запреты и осуждения. Хотя нет, церковь имела общие права со строителями коммунизма.
Негоже советскому человеку верить во всякую ерунду!
Да и шарлатанов сейчас хоть пруд пруди…
Одна из школ уже давно как заброшена. Не горел больше свет в общем коридоре, не раздавались крики детворы и окрики строгих учителей. Некогда райское местечко превратилось в бездну отчаяния, и здание это вместе со всем городом превратилось в место уныния и депрессивных мыслей; в место легкой меланхолии и рвущих душу истерик.
Он плакал. По щекам стекали слезы. В носу появились сопли, мешая дышать. Виталий рукавом рубашки вытер бледное от холода лицо и тихонечко нырнул в полумрачное помещение. Пальцы крепко сжали толстую ветвь, сорванную с первого попавшего дерева. В просторном коридоре жила семья лисят — огненно-рыжая самка со своими, еще пока что слепыми, детенышами.
В тот же вечер Виталий собрался на рыбалку на реке Припять. Приготовил удочки, сделанные собственными руками, поставил рядом алюминиевое ведро без единой ржавчины, сложил припасы, собранные с могилок, в огромный рюкзак и хотел сделать первый шаг, как по спине побежали мурашки. Внутренний голос подсказывал — не поворачивайся, там смерть! Виталя почувствовал запах озона, во рту появился гадкий привкус металла. Он с трудом сглотнул и увидел поле — энергетические всполохи накрывали девочку в школьной форме своеобразным куполом, из которого сыпались в разные стороны молнии, а сильный порыв ветра поднял с земли пожелтевшую листву.
По лицу ручьями стекал пот. Ядовито-красные глаза смотрели ему прямо в душу, и от пристального взгляда было сложно оторваться. Малышка подняла руки вверх, сжимая хрупкими пальчиками сотни сверкающих молний. Когда девочка разжала кулаки, молниеносная стрела ударила в землю. Вторая превратилась в шар, что угрожающе сверкал и готов был взорваться.
“Мне пора отсюда валить!..”
Сумка с припасами и тяжелый рюкзак рухнули в лужу. Ткань тут же намокла и стала похожа на половую тряпку. Все, что находилось внутри, превратилась в жидкую кашицу — это, в основном, продукты, собранные с могилок. “Неужели меня так бог наказывает?” — успел подумать Виталий, когда очередная молния пролетела над его головой. Он обернулся и увидел, как девочка, подпрыгнув на месте, взмыла вверх, напоследок ударив электрической стрелой потолок.
“Где теперь искать новое прибежище? На кладбище или у старушек-самосел?”
Глава XVI
— Ты что, решила посвятить меня в монашки? — воскликнула Лена, когда автомобиль ее тетушки остановился подле небольшого, окрашенного в нежно-голубой цвет, храма.
— Да нет. И какая из тебя монашка…
— Самая настоящая! — Лена всплеснула руками.
Они подошли к храму и достали платки из дамских сумочек. Надев их на свои головы, резким движением перекрестились и наспех поклонились иконке, что висела над входом.
— Странно. Обычно в выходные бывает многолюдно.
— Может, они перестали верить в библейские сказки? — Лена развела руками.
Тетушка сначала фыркнула, потом хмыкнула и, потянув тяжелую дубовую дверь на себя, вошла внутрь храма.
— И у кого нам предстоит отмаливать грехи? — спросила Лена спустя недолгую паузу — пятнадцатилетняя девушка с открытым ртом осматривала на золотые убранства, на престол, где стоял крест с распятым на нем Иисусом Христом и Евангелие. — Или мы еще не решили, какие именно грехи нам отмаливать?
— Сейчас все узнаешь.
Лена недовольно поджала губы и, пока тетка ждала непонятно кого, принялась всматриваться в темноту. За витыми колоннами скрывалось несколько темных фигур в черных, как сама ночь, сутанах, с ярко-расшитыми балахонами, скрывающие широкий пояс, намотанный на брюки. Они, сложив руки в молитве, что-то бормотали себе под нос. Временами их шепот плавно переходил в жуткое горловое пение, и это выглядело жутко. Мужчины — женщины отсутствовали в своеобразном хоре — начали медленно ходить по кругу, повторяя одни и те же слова, которые Лена узнать так и не смогла.
— О, вот и моя ненаглядная племянница! — девушка вздрогнула от резкого, оглушающего слух, выкрика молодой женщины. Тетя Маша умела выглядеть прекрасно — даже в таком злачном месте, как Чернобыль. — Лена, познакомься, это отец Димитрий. Он готов тебя выслушать и помочь…
Лена уставилась на священника.
Отец Димитрий улыбнулся.
— Здравствуй.
— Это вы меня вытащили тогда из нашего с отцом домика! — воскликнула Лена.
— Все верно.
— Но вы же… вроде чиновником были…
— Да, был. Мне давно хотелось поменять свою жизнь кардинально. Эти серые кабинеты, пыльные помещения, да еще и развал Советского Союза…
Тетушка махнула рукой:
— Даже не напоминай! Как вспомню, так вздрогну!
Отец Димитрий довольно улыбнулся и сказал:
— Не могла бы ты оставить нас наедине?
— Как хотите! Уже исчезла, — Тетя подняла руки вверх и поспешно покинула храм.
Лена проводила ее удивленным взглядом.
— Так что вы хотели мне рассказать, отец Димитрий? Я, кстати, до сих пор помню вас другим человеком.
— Да, я был другим. Но это уже в прошлом. Дмитрий Константинович Демичев, — священник с шутливой строгостью пожал худенькую руку своей спутницы, — бывший чиновник, а ныне — строгий и таинственный священнослужитель.
— Как Клод Фролло? — ожила Лена.
— Возможно. Но
