Опять кусты мимозы, сухая травка между ними, плато, покрытое песком. Около 4-х часов вечера мы снова стали подниматься на каменистый кряж. Здесь дорога теряла всякое право на наименование пути сообщения. Только большие камни были оттянуты в сторону, мелкий же круглый булыжник покрывал всю тропинку. Бедные мулы подбились. Они едва переступали по острым камешкам, катившимся из-под их ног. Усталые верблюды ложились среди дороги и ревом давали понять, что они не хотят дальше идти. Удары веревкой, вытягивание губы заставляло их подняться и идти, идти вперед.
Арту — горячий ручей и несколько холодных минеральных ключей. Вода в ключах насыщена содой и глауберовой солью, весьма неприятна на вкус. Теплая вода ручья тоже противна. Хорошую свежую воду можно найти в двух верстах от Арту, в Гаразле. При неясном свете луны маленькими партиями подходили верблюды, разбивались палатки, лагерь устраивался.
Последний верблюд пришел около 10-ти часов вечера, и, усталые, голодные, обожженные солнцем, мы сели обедать под аккомпанемент визжанья шакалов.
20 декабря (1-го января). Дневка в Арту. Дневка в Арту была необходима для мытья людей, стирки белья и поправления мулов и верблюдов. Овес, взятый на мулов в Джибути, почти весь вышел. Последние дни несчастные животные, не имея воды, весь день проводя под седлом, получали всего по две горсти ячменя. В Арту из Гильдессы, по приказанию начальника миссии, переданному через Щ-ва, было прислано три мешка ячменя и три мешка дурры (машиллы). Мулов накормили и напоили. Люди были посланы на купанье в горячий ручей; там же устроена была прачечная
Около полудня от доктора Щ-ва пришло донесение о том,
что к начальнику миссии едет с дурго (Дурго — приношение) Ато-Марша,-губернатор Гильдесского округа.
Вся Абиссиния разделена на несколько округов, и в каждом округе, по велению Менелика, поставлен генерал-губернатор, или рас. В руках раса сосредоточена как военная, так и административная власть над вверенным ему округом. Пограничным с сомалийской пустыней является Харарский округ раса Маконена. Округа делятся на меньшие отделы, управляемые губернаторами. В руках губернатора сосредоточивается власть уездного воинского и земского начальника. Гильдесским округом ведал Ато-Марша.
В полдень в мимозном лесу, недалеко от бивака, раздались частые выстрелы, возвестившие о приезде губернатора. Пять ашкеров, в цветных чалмах и пестрых куртках, сидя на бегунах верблюдах, ехали в ряд и стреляли боевыми патронами вверх. Позади них шел абиссинец в белой рубашке и панталонах и белой шаме и вел худую гнедую лошадь, плохо зачищенную, поседланную пестрым абиссинским седлом. Еще далее ехал на большом муле сам Ато-Марша, рядом с ним доктор Щ-в и еще далее человек тридцать абиссинцев. Знатнейшие жители Гильдесеы были верхом на мулах, ашкеры шли пешком; сзади всего гнали двух коз и двух баранов и несли большие корзины — это дурго, приношение Ато-Марши русскому послу.
Вся эта процессия — на фоне песка, леса мимоз и глубокого синего неба была иллюстрацией сказки тысячи и одной ночи.
Подъехав к лагерю, Ато-Марша и его спутники спешились.
Секретарь миссии А.А.О-ов вышел навстречу и провел Ато-Маршу к начальнику миссии. Аудиенция у русского посланца длилась пять минут. После аудиенции губернатора пригласили к офицерскому столу и угостили водкой. Тем временем люди, несшие дурго, подошли к палатке начальника миссии и положили приношение на песок. Правее поставили баранов, рядом с ними коз, затем положили пять живых кур, лукошко с полсотней яиц, две большие чашки инжиры (Правильнее — эвджера (лепешки).), мягких, тонких, черных блинов из дурры (Дурра — разновидность проса.), и два громадных папельмуса (Папельмус — грейпфрут). Начальник миссии приказал дурго взять, кроме коз и баранов, которых передал ашкерам Ато-Марши.
Ато-Марша, мужчина лет пятидесяти, высокий, коренастый, толстый. Мясистое лицо его с толстыми губами не имеет ни усов, ни бороды. Только маленький клочок седых волос торчит на подбородке. Черные волосы его острижены под гребенку. На голове он носит круглую, мягкую фетровую шляпу светло-серого цвета с широкими полями. На нем надета белая рубашка и белые панталоны, а поверх он носит шаму белую же, с широкой красной полосой. На кожаном ремне у него в желтой кобуре — револьвер Смита и Вессона. Он ходит без сапог.
Ашкеры его были одеты в белые панталоны и белые рубашки и шамы. Все босы. У иных на голове чалма, иные с непокрытыми головами, наконец, у одного — итальянское кепи и шпага в железных ножнах — трофей недавней кампании.
Солдаты ходят не в ногу, толпой. Ружья несут как попало, на плече, за плечом, в руках. Выправки в европейском смысле слова у них нет, и держатся они свободно, с сознанием собственного достоинства. Ружья у них в порядке, хорошо вычищены и исправны. По большей части это однозарядные французские ружья системы Гра, образца 1874 года, но у некоторых есть и старые итальянские ружья системы Ветерли. Патроны носят открытыми в кожаных широких поясных патронташах, украшенных шитьем по сафьяну.
Ато-Марша выразил удовольствие снова видеть (В Восточной Африке в конце XIX века побывали многие наши соотечественники. Подробнее о русских в Эфиопии можно прочитать в книге «Цветок мэскэля. Слово об Эфиопии» («Молодая гвардия», 1990 г.).) в управляемом им краю русских. Он, не закусывая, выпил водку, к завтраку же, состоявшему из языка, из консервов и жареной антилопы, отнесся весьма скептически. Казалось, употребление ножа и вилки его стесняло. Он брал вилку то в правую, то в левую руку и с трудом управился с языком, от антилопы же наотрез отказался. Ему нравилось, что мы охотно ели инжиру, которая после галет нам показалась очень вкусной. По окончании завтрака Ато-Маршу, слегка охмелевшего от непривычки к водке, отвели в палатку О-ва для отдыха.
Тем временем казаки угощали его свиту и ашкеров водкой, чаем и галетами. Водку и чай они выпили спокойно, а галеты расхватали «как индюшки», по выражению вахмистра Духопельникова.
Около 4-х часов дня Ато-Марша уехал из лагеря обратно в Гильдессу.
21-го декабря (2-го января). От Арту до Гильдесеы.
...Около 10-ти часов утра в лощине между гор раздался ружейный залп, а затем частая трескотня ружей, то Ата-Марша встречал русского посланника близ границы своих владений. Он выехал вперед в белой с красным шаме, на муле, поседланном парадным седлом. Человек тридцать ашкеров сопровождали его.
Мы стали за Гильдессой, на вершине горы.
Ато-Марша опять обедал у нас. Вечером пришли галасы (Галасы — люди народности галла (уст.)), которые поведут до Харара, и устроили свою «Фантазию». Утомительно однообразен мотив их хоровой песни, прерываемой шипением, под такт которого они кидаются друг на друга с ножами. Их костюм однообразнее костюма сомалей. На всех желтовато-серые рубашки и шамы, их волосы, у всех курчавые, висят по сторонам, закрывают уши, и капли пота от напряжения пляски, словно бриллианты, горят на вечернем солнце. Сомалийское «йух» у них заменено шипением, менее грозным, и вооружение их беднее, у многих даже вовсе нет копий, пляска проще, и нет в них той назойливости, как у сомалей.
На другой день поутру абан Либэх явился за бакшишем. Ему дали 15 талеров и по четыре пиастра (Т а л е р = 12 пиастрам = 23 аннам. — Прим.авт.) на каждого верблюда. Сомалийский караван покинул нас, оставив по себе самое тяжелое впечатление. Мы переходили в руки и на попечение абиссинского правительства...
Через Гильдесские горы
В понедельник, 22-го декабря (3-го января), вечером, наш бивак, сад у Гильдесеы, вдруг наводнился толпой галасов, делами и верблюдами. Галасы трещали на своем гортанном наречии, верблюды стонали и хрипели, ослы кричали, пронзительно икая. Ато-Марша медленно и величественно, кутаясь в свою белую с красным шаму, прохаживался между ними, помахивая тоненькой палочкой-жезлом, и сам приподнимал вьюки и назначал, кому что везти. Его адъютант, в зеленой, расшитой узором куртке, с серебряной цепочкой у карманчика на груди, ходил, как тень, сзади него, наблюдая, чтобы приказания Ато-Марши были точно исполнены. Галасы под присмотром своего начальника работали усердно. Их курчавые волосы покрылись серебристой росой пота, тела заблестели, и запах пота заглушил на некоторое время вечерний аромат тенистой рощи. Грузилась на Харар первая часть нашего каравана, которую мы должны были нагнать на другой день. Более рослые и сильные галасы поднимали больший груз против сомалийцев, люди работали покорно, а где раздавался недовольный голос, туда направлялся сам губернатор, сурово сдвигались его брови — и груз поднимался без критики. Целое стадо ослов, без недоуздков, без ничего подгоняли к мелким вещам, два дюжих галаса поспешно накидывали им на спину циновки, поверх циновок валили два, три ящика, прикручивали ремнями и пускали осла на волю. Бедное животное качалось под тяжестью груза и, будучи не в состоянии идти шагом, бежало рысью или жалось в стадо, где другие ослы не давали ему упасть.
