твоя ценность в глазах других будет равна куску дерьма. Например, затевать драку из-за вонючего шашлыка, хотя за подобное тебя могут отчислить. А значит — лишить гражданства. А поскольку ты демон, тебя после этого просто… убьют. Не казнят, а просто убьют. Как бешеную собаку.
— Твоя мама права, Астрид, — подтвердил декан. — Мэтр Хаштубал, согласившись тебя принять, сразу сказал, что если ты кого-то убьешь или тяжело ранишь, то он дает добро на устранение без суда и следствия. Так что… в этот раз тебе еще повезло.
У Астрид по спине пробежал холодок. Она уселась на койке и в легкой панике обвела взглядом палату. Это что же, все по-настоящему? Вот так плохо могла закончиться обычная пустяковая шалость?
Она что, сейчас не Великолепная? Она… она Астрид Гоблинная?
— Вот дерьмо, — прошептала она, стискивая колени.
— Ну, что в итоге с ней делать, решайте вы, — заявила мама. — Я ее вам отдала, вы с ней дальше и разбирайтесь.
Декан вздохнул. Четыре четверокурсника и первокурсница… причем дочь ректора. Проступок очень тяжелый, но вина лежит на всех, хотя и в разной степени. Если исключать — то всех, а это уже не пустяк, разом вышвырнуть пятерых школяров.
К тому же если выгнать эту девочку с формулировкой «отчислена за избиение четырех старшекурсников», она окончательно зазнается.
— У присутствующих есть претензии друг к другу? — потер он переносицу. — Я могу передать дело выше, ректору Дуззбауму… или даже президенту Хаштубалу.
— Полно, но мы не будем их выдвигать, — произнес двойной папа. — Мы посовещались… не стоит тревожить корифеев ради детской драки. От лица моего сына и его сокурсников я приношу официальные извинения.
— А я приношу извинения вам, от лица моей дочери, — поклонилась Лахджа. — От нее-то не дождешься…
— Я извиняюсь! — провыла Астрид. — Я так больше не буду!
Тролль Гобур обхватил колени. Ему было дико неловко, что он подрался с такой шмакодявкой… даже попытался ее убить… и при этом все равно почти проиграл.
— Я тоже извирняюсь, — невнятно буркнул он.
— Да, мне не стоит драться из-за всякой ерунды и бить тех, кто слабее, а вам четверым стоит делиться с окружающими и быть щедрее, — умудренно кивнула Астрид. — Все мы вынесли ценный урок из этой ситуации.
— Сомневаюсь, — скептически произнес декан. — Впрочем… на этом все. Астрид, ты и раньше была на особом счету, но теперь я буду отдельно за тобой присматривать. Вам всем выносится строгое предупреждение, если в течение года что-то подобное повторится, будете исключены без разбирательств. А теперь прошу прощения, у меня дела. Кстати, вы еще успеете на второй урок.
Вечером Гранитного Скарабея Астрид сидела за столом сердитая и нахохленная. Ее даже не радовало, что завтра Культидис, послезавтра Аранедис, а послепослезавтра Ларгудис, целых три праздника подряд. Как настоящие маленькие каникулы, и только утром Замшевого Скарабея придется возвращаться в школу.
Не радовала ее и реальная еда, которую енот наготовил для совместного ужина. Астрид все еще переживала полученную три дня назад взбучку и ее последствия. Выговор от декана, выволочку от Гробаша и особенно — то, как с ней обращалась мама. Астрид возила ложкой в картофельной каше с куриными кусочками и дулась, недовольно дулась, еще никому сегодня не сказав ни слова.
Она даже с папой не поздоровалась, с которым столкнулась в воздухе, над улицей Тюльпанов. Папа летел с работы, а Астрид — с учебы, но они друг другу даже не кивнули, сделали вид, что они незнакомые человек и демон, которым просто надо в один и тот же подъезд… квартиру… портал.
Мама ей не зеркалила. Не спрашивала, как дела. Ни разу не навестила с тех пор. Ну да, прошло всего три дня, но она, вообще-то, в лазарет угодила и… и вообще, какого кира?!
— Представляешь? — ожесточенно сказала она Копченому, который сидел с ними за одним столом. — Ни разу. Ни одного. Как будто я ей не дочь.
— Угу, — кивнул Копченый, тыкая вилкой в стейк.
Папа и мама ничего не сказали. За этим столом Астрид говорила только с Копченым. А родители делали вид, что их дочери больше не существует.
Как будто это не они ее так отвратительно воспитали!
Так, стоп. Получается, что она признает как бы, что… а-а-а!..
— Я наелась! — воскликнула она, демонстративно отодвигая тарелку.
Потом передумала и пододвинула ее обратно.
Майно и Лахджа не обращали внимания на душевные терзания старшей дочери. Их сейчас сильнее волновала средняя. Они обсуждали, как разумней всего воспользоваться оставшимся временем.
Вступительные экзамены будут летом. До них полгода. И за эти полгода Веронике нужно пройти путь, который другие проходят за пять лет.
Практические испытания не вызывают опасений. Это оценка таланта — а он у Вероники исключительный, это слепому видно. Но за практические испытания максимум — шестьсот баллов. Еще четыреста нужно набрать на обычных экзаменах по общему образованию. Умению читать, считать и все такое. В Клеверный Ансамбль обычно поступают в десять-двенадцать лет, и у обычных абитуриентов это не вызывает ни малейших затруднений… при наличии способностей, конечно.
У Астрид не было никаких проблем. И у Мамико тоже. Они обе получили высокие оценки и за экзамены, и за испытания — и обе поступили на бюджет.
Но Веронике весной исполнится всего шесть. Она еще даже не ходила в школу. Она очень развитая девочка для своего возраста, но все равно не дотягивает до нужного уровня.
А просрочить время нельзя. Экзамены нужно сдать минимум за луну до начала занятий, чтобы тебя успели внести в списки поступающих. Проворонишь — и поступишь уже только в следующем году.
Майно покрывался потом при мысли о еще одном годе.
— По истории Веронику натаскает дедушка, — сказал он. — Но для всего остального нужно найти домашних учителей. Я сам теперь не могу, я теперь ректор.
Лахджа аж хрюкнула. Слово «ректор» Майно каждый раз произносил четко, громко и с плохо скрываемым удовольствием. Чувство собственной важности из него аж сочилось.
Еще больше этим гордился только его отец. Гурим Дегатти сегодня явился из Шиасса и уселся за стол, впервые за многие годы глядя на сына, как на что-то хорошее.
— Я знал, что у меня все же получится сделать из тебя достойного продолжателя нашего рода, — произнес он. — Случались, конечно, сомнения. Ты давал повод для них. Но в итоге все закончилось наилучшим образом. Должен признать, лауреаты Бриара в нашем роду бывали и прежде, деканы тоже случались… а вот ректора еще не было. Впервые кто-то из Дегатти вошел в ученый
