Вполне очевидно, что черты истинного спортсмена и настоящего ученого могут сочетаться в одном человеческом характере. Но могут ли сосуществовать, не мешая друг другу, спортивные и научные цели в одном путешествии? И поскольку поведение человека в момент опасности, крайнего напряжения духовных и физических сил само по себе является предметом научного исследования, не представляют ли дальние путешествия на скорость свой особый интерес для науки XX века — в частности, для психологии?
На собаках... Через полюс... Зачем это им нужно? Таковы были основные вопросы корреспондентов перед стартом.
— Мы сами относимся к нашему предприятию прежде всего как к хорошему приключению, — сказал нам Херберт, прощаясь.
— Мы хотим проверить теорию американского ученого доктора Раймонда Бернарда о том, что на Северном полюсе есть отверстие в центр Земли, откуда и вылетают «летающие тарелочки», — отшутился он несколько дней спустя в Лондонском аэропорту.
С типичным английским юмором ответил корреспондентам и Аллан Джилл: «Я лично иду, чтобы избавиться от глупых людей, которые спрашивают: «Зачем ты идешь?»
Кстати, в конкурсе на самый глупый вопрос победила, как нам кажется, одна канадская журналистка, о которой рассказал Херберт. Она спросила: не считает ли он, что, пройдя пешком через Ледовитый океан, он станет вторым Иисусом Христом?
«Второй Иисус Христос» родился за тридцать три года до этой беседы.
В 1954 году двадцатилетний Уолл завербовался в свою первую антарктическую экспедицию. Проработав два с половиной года геодезистом на Земле Грэма, он пускается в обратный путь домой через Южную Америку, пользуясь для передвижения исключительно большим пальцем, которым останавливал попутные машины. Часть пути он проделал пешком по горным тропам Анд, а 1300 километров одолел в каноэ, спускаясь по реке Магдалена. 1960 год застает его на Шпицбергене, а следующий — снова в Антарктиде, в составе новозеландской экспедиции на Земле Королевы Мод. В честь 50-летия открытия Южного полюса Амундсеном он осуществляет восхождение на ледник Акселя Хейберта. Вернувшись в 1963 году в Англию, он приступает к подготовке трансарктического похода на собаках и следующие два сезона проводит в тренировочно-разведывательных экспедициях в Гренландии и на Аляске.
«Уолли — романтик, но тщательно скрывает этот дефект, — говорят о Херберте друзья. — Свою книгу об Антарктиде он написал сначала белым стихом, а потом переписал прозой».
Доктор географических наук, гляциолог Рой Кернер провел около пяти лет в Антарктиде, причем последний раз — на Полюсе недоступности. Он самый высокий и самый рыжий из членов экспедиции и единственный из них, успевший в перерывах между зимовками завести семью. Семья должна была увеличиться в числе, когда экспедиция собиралась в путь. Рой упросил Херберта на несколько дней отсрочить старт. И пока его упряжку натаскивали в Бэрроу, научный руководитель экспедиции провел в американском городе Колумбусе несколько дней с новорожденной дочкой.
Десять лет работы в полярных районах не показались Аллану Джиллу слишком долгим сроком. Самый старший из четверки, 37-летний Аллан к тому же единственный обладал опытом жизни на дрейфующей льдине и длительных поездок на собачьих упряжках. Весной 1967 года он проделал вылазку длиною 1200 миль в глубь Ледовитого океана, повторив часть пути несчастливого претендента на открытие Северного полюса Фредерика Кука. Аллан — отличный кинооператор. В его активе поразительные цветные снимки дна Ледовитого океана.
— Джилл никогда бы не расставался с Арктикой, — говорит о нем Херберт, — если бы его, как и других людей, не влекли приключения. Поэтому он время от времени покидает полярные районы и совершает прогулки по Лондону.
В отличие от трех остальных членов экспедиции, военврач Кен Хеджес в Арктике, как и в Антарктике, вообще не был. Оно и понятно: Кен — специалист в области тропической медицины. К этому надо добавить хорошее знание джиу-джитсу, уменье плавать с аквалангом, прыгать с парашютом и ориентироваться в джунглях. Все это могло лишь ограниченно пригодиться на полюсе. В высокие широты он попал впервые за месяц до старта — Аллан взял его с собой в Гренландию покупать лаек.
Обучение шло быстро. Возвращаясь с 40 собаками из поселка Куанак, Кен и Джилл заблудились в пурге. Их эскимосские проводники потеряли дорогу. За эти несколько дней блужданий в «белой пустыне» Кен узнал и какие сны видит человек, спящий в снеговой яме, и с каким аппетитом набрасывается он на куски мороженой моржатины.
Хеджес был не только врачом, но и психологом экспедиции. Свою деятельность по охране морального духа участников похода он начал с того, что роздал им накануне старта анкету, состоящую из 1016 вопросов. Сам же Кен регулярно звонил с Аляски домой, в город Борнемут, и слышал от мамы один и тот же вопрос: «Послушай, тебе действительно не холодно? Может быть, прислать еще одну пару теплого белья?»
Груз, который 40 гренландских лаек должны были протащить на четырех санях через 3800 километров льда и снега, разумеется, включал и теплое белье, и песцовые кухлянки, и волчьи парки, и много других приятных вещей для защиты от стужи, в том числе 50 комплектов меховых тапочек для лаек. Но все это составляло лишь ничтожную часть 70 тысяч фунтов снаряжения, завезенного в январе 1968 года на мыс Бэрроу. Много весили сами сани, изготовленные по специальному заказу, — при необходимости их можно было превратить в средство передвижения по воде. Существенное место занимали и две походные рации, сборные собачьи загоны и ящики с продовольствием для собак и людей. Рацион был разработан из расчета 5500 калорий на человеко-день. Продовольственная разверстка включала 6200 сигарет и 60 фунтов трубочного табака. Духовная пища — несколько сот метров магнитофонной пленки с записями симфонических произведений и библия, которую читал на ночь психолог экспедиции. Почетное место занимал в экипировке потертый карманный хронометр с нацарапанным на серебряной крышке словом «Sudpolen-l». Его нацарапал Амундсен на Южном полюсе в 1911 году. Нынешний владелец хронометра, состоятельный норвежский фермер, попросил теперь Херберта нацарапать что-нибудь от себя на Северном полюсе.
Что не взяли с собой? Не взяли писем. Несколько килограммов писем — вернее, конвертов с адресами было прислано в адрес экспедиции филателистами, которые просили поставить штемпель на почте в Бэрроу и взять проштемпелеванные конверты на Северный полюс. «Непрактичная идея», — высказался Уолл Херберт.
Пока ожидали погоды и Кернера, решали вопрос, как запрягать собак: цугом или попарно в хвост. Цугом красивее и драк меньше. Но местные эскимосы отсоветовали — торосы легче преодолевать попарно.
Лайки были куплены без родословной. Имен их никто не знал. Называли заново. Аллан Джилл использовал весь свой запас жаргонных выражений. Херберт пошел по другому пути, называя лаек в честь своих знакомых. Вожак упряжки откликается теперь на имя Сэр Майлс Клиффорд. Его лондонский тезка — не кто иной, как председатель Комитета по организации трансарктической экспедиции. Не забыты были и другие члены Комитета — полковник Эндрю Крофт, начальник полицейского училища, мистер Аллан Триттон, директор банка «Барклай», и сэр Вивьен Фукс — первопересекатель Антарктиды...
— Самое трудное? — переспросил нас Херберт. — На мой взгляд, пройти первые сто миль.
Так и оказалось.
Начиная с 23 января, когда впервые из-за горизонта высунулось солнце, Херберт ежедневно вылетал на рекогносцировку. Возвращался угрюмый. Давно прошли все сроки старта, график похода был непоправимо поломан, а ледовая обстановка оставалась беспросветной.
По вечерам в кафе «У Фреда» (так прозвали хижину Фреда Чёрча, радиста, который будет поддерживать связь с экспедицией во время всего похода) собирались эскимосы, пили чай. Спорили: на какой миле англичане повернут назад, если вообще выберутся на лед, успеют ли, нет встретить ужасного десятиногого медведя. Вспоминали местного охотника, который лет сто назад ходил пешком в Ледовитый океан. Вернулся, истоптав четыре пары камиков — эскимосских снегоступов. Рассказал о дружелюбном племени, которое живет «там». В доказательство оголял спину: на спине был мастерски вытатуирован кит.
Четверых англичан занимала та же проблема: как преодолеть сотню миль, отделяющую берег Аляски от панциря крепкого пакового льда? Эти сто миль представляли собой месиво из взгроможденных друг на друга льдин, крошеного льда и черных разводий. Менялся ветер, менялась температура. Не менялась только общая картина взбудораженного льда. Ждали одного: когда слабый северо-восточный ветер совпадет с крепким морозом. Ветер соберет расходящиеся ледяные поля, а мороз скует оставшиеся разводья.
