до Вероники, когда она уже сердито топала прочь. — И тут рвота на полу!.. Отличный результат!
Вероника всхлипнула и шмыгнула носом. Вот уроды. Ну они еще попляшут.
Радуются страданиям маленькой девочки!
Она думала, что ничего хуже корониевой комнаты не будет, но оказалось, что четвертое испытание еще ужаснее. Крапивная эссенция! Их всех стали опрыскивать соком чистой крапивы!
Веронику еще никогда не опрыскивали крапивой. Ей не нравилась крапива, она всегда старалась держаться от нее подальше. Крапива колючая, противно воняет, и от нее аллергия.
А теперь — прямо из шланга!
— Нет, ма-ама-а-а!.. — заревела Вероника. — Я умру-у-у!..
У нее же аллергия! Ей сразу стало так плохо, что она начала задыхаться!
Вероника поняла, что это обман, что ее заманили под предлогом сдачи экзаменов, а на самом деле ее тут просто хотят убить!..
И они так жадно смотрят! Пялятся, как Вероника корчится и плачет, и радуются, что она не может дышать!
— Хххх… памагити… — захрипела Вероника, бледнея и оседая.
Она попыталась отозвать себя из этой злой комнаты. Или призвать кого-нибудь, кто поможет. Но у нее только дергались пальцы, а перед глазами стало совсем темно.
— …Двадцать баллов, — донеслось откуда-то сверху. — Так, помогите ей.
Веронику вынесли наружу и дали дольку апельсина. А потом еще и шоколадку. Но у Вероники так все опухло, что она не могла ничего проглотить.
— Надо постараться, — донесся голос экзаменатора. — Это целебный апельсин и целебный шоколад. Они снимают симптомы.
А, вот в чем дело. Вероника сдавила апельсинку и шоколадку покрепче, и те сразу помогли. Она снова начала нормально дышать.
— Вообще-то, их надо съесть… — задумчиво пробормотал экзаменатор.
И они зашептались, о чем-то споря.
Вероника после этого ужасно обиделась. Ее, кажется, какой-то особо ядовитой крапивой опрыскивали, потому что больше она ни на кого так не подействовала. Остальные дети тоже не обрадовались, но больше ни у кого ничего не опухло, дышали все нормально, и только у одного мальчика появилась сыпь… ему тоже дали двадцать баллов.
Даже несправедливо как-то. У него всего лишь сыпь, а Вероника чуть не умерла. Но обоим двадцать. По справедливости если ему двадцать, то ей тридцать!
— Малышка, я бы тебе и сорок поставил, — развел руками экзаменатор. — Я такой реакции в жизни не видел. Но двадцать — это верхний лимит, больше дать не могу.
Ну и ладно. Зато шоколадку дали. Все хлеб.
Все эти испытания были короткими, но на последних двух Вероника так исстрадалась, что уже хотела побыстрее закончить. К счастью, осталось всего одно, и на нем ее не мучали. Веронику просто завели в комнату с сотнями малюсеньких часов и велели подождать тут минут десять… но на пороге экзаменатор замер, не успев закрыть дверь.
Вероника перехватила его взгляд. Часы, до этого тикавшие совсем синхронно, начали сбоить, расходиться.
— Я не ломаю! — испуганно заверила она. — Это не я!
Экзаменатор все-таки закрыл дверь. А когда вернулся, почти все часы уже врали. Одни спешили, другие отставали, а некоторые остановились.
— Дома-то, небось, часы часто ломаются? — спросил он.
— Не так часто… — поковыряла пол сандаликом Вероника. — Эти плохие какие-то.
— Это специальные часы, особо чуткие.
Вероника грустно поняла, что провалила испытание. Все часы переломала. За такое никто не похвалит.
— Двадцать баллов, — неожиданно сказал экзаменатор.
— Пасиба! — пискнула Вероника. — Я щас все починю! Щас часы побегут!
Она шлепнула по ближайшим ладошкой, и те побежали… ну… побежали из комнаты, превращаясь в объекталя…
— Стойте! — крикнула Вероника, убегая следом. — Я щас!.. я их верну!..
После первого дня практических испытаний папу пригласили в управление Делектории, и там с ним долго о чем-то говорили. Вероника не знала, о чем. Она лучилась счастьем, глядя на свой лист.
Там были только двадцатки. Пять двадцаток. Сто из ста.
— Ну вот видишь, — порадовалась с ней мама. — Всю недостачу перекроем.
И насколько Вероника была расстроенная вчера, настолько же она радовалась сегодня. Может, еще не все потеряно. Может, она даже и пройдет. Она ела мороженое, которое ей купила мама… а потом еще одно, которое появилось откуда-то само, Вероника его даже не призывала, а просто очень захотела, так что его ей, наверное, боги послали за перенесенные сегодня страдания.
И спала Вероника сегодня крепко и спокойно. А на следующее утро без всякого страха отправилась проходить еще пять испытаний.
Сначала был тест на воображение. Экзаменатор усадил Веронику напротив и попросил представить что-нибудь с сильным вкусом и запахом. Как можно лучше представить — так, чтобы действительно почувствовать вкус и запах.
— Я буду с тобой в эмпатическом контакте, так что тоже почувствую, если у тебя получится, — объяснил экзаменатор. — Давай.
— А можно представить шоколад? — застенчиво попросила Вероника.
— Можно.
Вероника постаралась как следует. Представила шоколад. Почувствовала его вкус и аромат. И начала выковыривать языком крошки из зубов, потому что шоколад все время забивается в щелки…
— Не выпендривайся, — строго сказал экзаменатор.
— Ладно, — смутилась Вероника.
— У тебя хорошо получилось, ты молодец. А теперь представь дольку лимона.
Вероника представила… и сморщилась, так кисло стало во рту. Она сразу высунула язык и выплюнула эту дольку лимона.
Экзаменатор проводил ее взглядом и часто-часто заморгал. Лимонов не видел никогда, что ли?
— А можно теперь снова представить шоколад? — жалобно попросила Вероника.
— Можно… — растерянно кивнул экзаменатор. — Тебе все можно…
На проверке наследственности Веронику ничего не заставляли делать. Ее просто осмотрели и расспросили о предках и родственниках. Совсем старенький экзаменатор, удивившись сначала такой маленькой абитуриентке, добродушно рассказал ей, что магические способности, как и любые другие, передаются по наследству. Чем больше у индивида мертвых предков или живых родственников, практиковавших волшебство, тем выше шансы, что и у него будут хорошие способности.
— Если у тебя нет ни предков, ни живых родственников-волшебников, я даю ноль баллов, — объяснял он, сверяясь с генеалогическим древом Вероники. — Если есть один бакалавр или специалист — один балл. За лиценциата — два балла, за магистра — три, за профессора — четыре и так далее… Уроженцы старых волшебных семей обычно сразу получают двадцать баллов — у них таких родных целая куча… так, а мама у тебя кто?
Вероника, немного заклевавшая носом, потому что дедушка говорил уж очень долго и усыпляюще, встрепенулась и ответила, что мама — демон.
— Ага, ага, сверхъестественное существо… ну папу твоего я знаю, он лауреат… среди предков куча профессоров и магистров… Двадцать баллов, мэтресс Дегатти. Не подводи предков.
— Это самые легкие двадцать баллов, — сказала Вероника. — Их даже не надо заслуживать. Надо просто удачно родиться.
— Ну да, я тут скорее архивариус. Твоей сестре я
