Официальное обвинение ему было предъявлено, вопреки всем юридическим нормам, только через пять месяцев. За это время в Бастилии Калиостро с помощью адвоката написал автобиографию, которая немедленно была напечатана (в том числе и в России.— Л. В.) и вскоре разошлась по всей Европе.
Повесть о своей жизни Калиостро начал словами: «Ни места моего рождения, ни родители мои мне не известны. Раннее детство провел я в городе Медине в Аравии, где меня воспитывали под именем Ахарат... Я жил в чертогах Муфтия Ялагайма и хорошо помню, что ко мне были приставлены наставник и слуги...» И далее следовала совершенно невероятная история, рассчитанная на публику. Впоследствии эта «автобиография» изрядно подорвет к нему доверие даже тех, кто относился к нему с симпатией.
По прошествии девяти месяцев Калиостро был полностью оправдан. Роган лишен сана и осужден. Его компаньонка де Ла Мотт подверглась клеймению на площади.
Что касается графа, то ликующая толпа парижан с возгласами: «Да здравствует Калиостро!» — на руках пронесла его от ворот Бастилии до дверей лома.
Но уже на следующий день Калиостро вручили тайный приказ короля немедленно покинуть Париж, а через три недели пределы Франции. Узнав о таком коварстве Людовика XVI, толпы горожан на улице заявили, что будут защищать Калиостро с оружием в руках. Но граф убедил их, что «делать в Париже революцию в пользу Калиостро не стоит и что скоро они услышат его голос».
Он покинул Францию и прибыл в Лондон. Там в июне 1786 года им было написано обращение к народу Франции, в котором Калиостро выступил против королевской власти и выразил уверенность в том, что в скором времени во Франции начнется революция, народ казнит короля, разрушит Бастилию и «это место станет местом прогулок парижан...». Прочитав это послание, российская императрица не удержалась от гневного восклицания: «Калиостро — негодяй, достойный виселицы!»
В этот трудный для него момент, а именно с начала 1787 года, в «Европейском курьере» стали появляться корреспонденции о «медико-химических глупостях Калиостро». А вскоре их автор, некий Моренд, дознался, что настоящее его имя — Джузеппе Бальзамо, родился он в Палермо 2 июля 1743 года в семье Пьетро Бальзамо и Феличии Пеллегрини. Отец его был мелким торговцем сукном, после смерти которого Джузеппе отдали на воспитание в семинарию, откуда он вскорости бежал. В 13 лет его определили послушником в монастырь, где он научился у брата-аптекаря основам медицины, ботаники и химии.
Потом началась жизнь, полная приключений. Калиостро занимался поиском кладов, побывал в Мессине, Александрии, на Родосе, Мальте, в Египте — и везде под разными именами.
Первыми на разоблачения Моренда отреагировали кредиторы Калиостро, которые потребовали немедленной уплаты всех векселей. Былая популярность Калиостро заметно упала, и он, крайне расстроенный и огорченный, приказал жене собираться в дорогу.
Вскоре он оказался в Вене, однако и там пришелся не ко двору. Графу запретили заниматься врачеванием, и ему пришлось вернуться на родину.
Все время Калиостро не переставала интересовать политическая обстановка в революционной Франции. Он продолжает переписываться с «Обществом друзей конституции», то есть с якобинцами. В одном из писем Калиостро обратился к Национальному собранию с просьбой разрешить ему приехать в революционный Париж. Получить ответ Калиостро не успел: 27 декабря 1789 года он был арестован и передан в руки инквизиции. Его допрашивали с пристрастием по 43 пунктам обвинения с 5 января по 12 ноября 1790 года. Лоренца обвинялась по 7 пунктам.
Затем начался закрытый процесс, длившийся до 4 апреля 1791 года. О нем известно лишь то, что Калиостро неистово защищался, пытаясь опровергнуть обвинения церковников. Но если ему и удалось доказать, что лечил он вполне квалифицированно, то политические обвинения и обвинение в ереси опровергнуть было трудно.
Какой же вынесли Калиостро приговор?
Увы, документы этого судилища — протоколы допросов, свидетельские показания — до сей поры являются тайной Ватикана и хранятся в его подземных архивах.
И все же мне повезло. В одном из французских изданий я обнаружил приговор трибунала святой инквизиции. Он был вынесен 21 апреля 1791 года и в том же году опубликован. Вот выдержки из текста:
«Джузеппе Бальзамо, уличенный во многих совершенных им правонарушениях, предстал перед судом святой церкви и богом. Он приговаривается к мерам наказания, которым подвергают еретиков, догматиков, главарей еретиков, учителей и учеников черной магии, основанной на суевериях.
Привлечение Джузеппе Бальзамо к суду, приговор и наказание соответствуют как папским законам Климента XII и Бенуа XIV, направленным против тех, кто каким-либо способом поощряет или создает общества, так и постановлениям Государственного совета, направленным против виновных в указанных выше преступлениях, совершенных в Риме или других местах папских владений.
Однако в порядке особой милости мера наказания, предусматривающая передачу в светские руки (то есть палачу для совершения смертной казни.— Л. В.), смягчается и заменяется пожизненным заключением в крепости, где осужденный будет находиться под строгой охраной, без надежды на помилование».
Оказывается, Калиостро был опасен для церкви, в первую очередь как мятежник и еретик, а уж потом как «учитель черной магии».
Интересно и условие для прощения грехов Калиостро: стоило ему отречься от своих убеждений, и его немедля освободили бы из-под стражи. Для святых отцов было большой неожиданностью мужество обвиняемого. Говорят, Калиостро, выслушав приговор, не без сарказма заметил, что не припомнит случая, чтобы бог поручал святой церкви мстить за себя...
В то время по Италии ходили слухи, что Калиостро посажен в крепость святого Ангела. Однако церковники тайно переправили его далеко в горы и заточили в мрачную тюрьму Сан Лео. Лоренца тоже была осуждена и отвезена в монастырь Санта Аполлонии.
Гёте считал Калиостро великим врачом, человеком больших дарований. Путешествуя по Италии, он отыскал мать Калиостро и его родную сестру, которая с детьми жила в большой нищете. До самой смерти Гёте помогал им, аккуратно высылая небольшие денежные суммы.
Примечателен сам факт популярности во Франции Калиостро, приведенный в миниатюре писателя Валентина Пикуля «Калиостро — друг бедных»:
«Молодой Бонапарт-Наполеон вступил в Рим; на знаменах его армии в ту пору еще пылали священные заветы свободы, равенства и братства... Удивительно, что офицеры и солдаты Франции сразу же ринулись к тюрьме святого Ангела, где был заточен Калиостро, и потребовали его выдачи. Темницы были отворены революцией — на яркий свет выходили измученные пытками узники инквизиции, но Калиостро среди них не было...»
Почему его там не оказалось, мы уже знаем.
Калиостро умер 26 августа 1795 года, пережив свою жену лишь на несколько месяцев. Многие предполагают, что он был отравлен.
Лев Вяткин
За дымкой веков
«Липранди тебе кланяется, живет по-прежнему здесь довольно открыто и, как другой Калиостро, бог знает, откуда берет деньги»,— писал в октябре 1826 года Пушкину его кишиневский корреспондент.
Это оброненное вскользь упоминание о Калиостро отражает ту репутацию, которая издавна прочно закрепилась за ним. Авантюристические наклонности, безусловно, явственно проступают в его деятельности. Но Калиостро никак нельзя отказать в неординарности. Он обладал живым умом, громадной силой воли и необычайным гипнотическим даром. Был разносторонне образованным человеком, знал несколько языков, хорошо разбирался в вопросах медицины и психологии, имел обширные познания в области естественных наук (по собственным его словам, всю мудрость свою он почерпнул «в траве, в слове, в камне»).
Путешествие в Россию Калиостро предпринял, как полагают, по совету знаменитого графа Сен-Жермена (ранее посетившего нашу страну и участвовавшего в том дворцовом перевороте, который привел в 1762 году на русский престол Екатерину II). Бальзамо во многих отношениях был последователем Сен-Жермена и почтительно именовал его «сыном природы и отцом истины».
Известно, что Калиостро (или граф Феникс — таков был избранный им на сей раз псевдоним) возлагал чрезвычайно большие надежды на поездку в Россию. Будучи в Курляндии, где он задержался по дороге и где «произвел о себе великое мнение», граф неоднократно намекал на то, что, быть может, именно в Петербурге суждено предстать ему во всем блеске и величии, а также объяснить миру загадочность своего существования.
Прибыв в Петербург и обнаружив, что слава его здесь не столь велика, как он рассчитывал, Калиостро решил по обыкновению для начала попытаться воздействовать не столько на умы, сколько на воображение обитателей русской столицы.
