Здесь же мы нашли клыки марала, кабарги, бляшки из крупных, красивой окраски, ракушек с отверстиями для пришивания. Из раковин сделаны были и фигурки кабанов и медведей. Подобные охотничьи амулеты встречаются на Ангаре в памятниках той же эпохи.
Сходные с монгольскими погребальные обряды и следы охряной посыпки обнаружены и в неолитических стоянках Северной Америки. Несомненно и сходство орудий охоты и труда, как, например, костяной кинжал, в пазы которого вставлены кремневые пластины. Эти, как и многие другие, находки подтверждали: в незапамятные времена племена охотников покинули родину, Центральную Азию, затем по берегам Байкала, Охотского моря и через Чукотку дошли до узкого перешейка, соединявшего Евразийский и Американский материки. Вместе с людьми кочевали их традиции, навыки, обычаи, культовые предметы, украшения. Сходными оказались и антропологические типы обитателей Центральной Азии и древних обитателей Америки. С той, пожалуй, разницей, что и на Чукотке, и на севере Америки черты эти сохранялись гораздо прочнее и дольше.
Теория заселения севера Америки выходцами из Центральной Азии не нова. Убедительным подтверждением ее стала находка погребения на северном побережье Аляски.
Летом 1982 года несколько туристов принялись за привычный промысел — они бродили по подтаявшему берегу, где не один год уже находили свидетельства давнего обитания эскимосов. Неподалеку работали профессиональные археологи. Руководитель раскопок, антрополог Альберт Декин изучал уклад жизни современного эскимосского племени инупиатов, пытался разгадать феномен этого общества, сохранившего в суровых антарктических условиях свою культуру, почти не изменившуюся в течение веков. Ученые хотели также выяснить, какие черты древнего общества дошли до наших дней.
Дело в том, что к северной оконечности Аляски — мысу Барроу, к древним местам обитания человека, подступал трансаляскинский газопровод. Это и заставило археологов спешить.
Вот тут-то и принес археологам один из кладоискателей человеческий череп. Местные власти немедленно остановили самодеятельные поиски, объявив зону поселка Барроу запретной. На помощь археологи вызвали других специалистов, в частности двух врачей. Вскоре были обнаружены останки двух женщин: одной было лет сорок, другой — около двадцати. Их тела сохранились довольно хорошо, рядом найдены останки троих детей. Они лежали ближе к поверхности земли — сохранились лишь фрагменты скелетов.
Медики установили, что женщины погибли одновременно и несчастье произошло ночью — желудки их были пусты. Кроме того, на женщинах уцелели остатки традиционных ночных одежд из легких шкур. Старшая женщина, видимо, страдала болезнью легких, возникшей от дыма костра и чада жировых светильников, которыми освещалось жилище долгой полярной ночью. Установили, что она перенесла роды за два месяца до катастрофы, но следов младенца в землянке не нашли. Удалось реконструировать устройство землянки, одежду, быт эскимосов-инупиатов. Они занимались охотой на крупных морских млекопитающих — зимой на тюленей и полярных медведей, летом — на китов, не пренебрегали рыбой и птицей. Всю зиму в жилищах чинили и изготовляли оружие — гарпуны, пики, ледорубы, снеговые очки. В землянке женщины при слабом свете коптилок шили и чинили одежду, выделывали мех, вырезали из дерева посуду, плели корзины, короба, расшивали парки.
Инупиаты привыкли к зимней непогоде. Жители Уткъявика (на месте его сейчас поселок Барроу) выстилали пол бревнами, ставили деревянные подпорки по стенам, сооружали перекрытия. Вокруг очага располагались нары для детей и подростков, устраивались отдельные лежанки. У самого входа, где было похолоднее, хранили продукты и рыбу. Собаки-лайки находились снаружи, подле входа в землянку.
В ту злосчастную ночь поднялась буря. Огромный вал поднял береговой лед и обрушил на землянку, что была ближе других к берегу. Деревянное перекрытие не выдержало удара и рухнуло. Старшая женщина попыталась подняться, но была придавлена потолочной балкой и осталась на своем ложе. Все ее вещи, одежда и светильник были погребены рядом с нею. Младшая женщина, мальчик и две девочки умерли, не проснувшись. Они так и остались на приподнятой лежанке в задней части жилища.
Радиокарбонный анализ показал, что катастрофа случилась около пятисот лет назад.
Археологи вели раскопки два лета и до сих пор изучают найденное. Одежда, обувь, посуда из дерева, кожи и бересты, традиционные очки от ветра, костяные гарпуны и наконечники стрел, найденные ими, связывают открытую ими культуру с характерными памятниками каменного века Сибири и побережья Охотского моря. Так, человеческая фигурка — амулет из Уткъявика — сходна с неолитическими оберегами из погребений с берегов Ангары и с неолитическими находками Монголии.
...Долог путь от Монголии до Аляски, тысячелетия протекли от каменного века до пятнадцатого века нашей эры. И тем не менее находки на побережье Ледовитого океана и на берегу степной монгольской реки как звенья одной цепи в долгой истории человечества.
Элеонора Новгородова, кандидат исторических наук, Фото Э. Новгородовой
Окончание. Начало см. в № 7 и 8.
Итак, в северо-восточную часть Америки, в Новую Англию , пришла весна. Для нас, тех, кто занимается изучением Земли, весна обычно открывает сезон путешествий. Так было и на этот раз. Только повод для путешествия был необычным.
Я, наконец, получил долгожданное сообщение о том, что ледяные керны, извлеченные мной и моими помощниками из всей толщи крупнейшего плавающего ледника Земли — шельфового ледника Росса в Антарктиде,— прибыли в США. По предварительно согласованному со всеми плану, керны эти были направлены в Хранилище ледяных кернов Университета штата Нью-Йорк. Университет этот, пожалуй, самый большой в США, расположен в трех местах — в самом городе Нью-Йорке, в городе Олбани и городе Буффало. Хранилище ледяных кернов находилось в Буффало.
Для того чтобы я смог провести изучение этого керна, американцы пригласили меня поработать несколько месяцев в США, в городок Хановер. Это был маленький чистенький университетский городок, утопающий в тени огромных старых американских вязов на крутом скалистом берегу быстрой и холодной реки Коннектикут. Городок этот был известен всей стране, потому что в нем находился один из самых знаменитых в стране частных колледжей — Дартмутский. А рядом с ним раскинулись корпуса Лаборатории научного и инженерного исследования холодных районов или просто КРРЕЛ. Именно это учреждение пригласило меня.
Здесь работал один из самых известных в США специалистов по исследованию ледяных кернов — доктор Антони Гау, Тони, с которым мы не раз делали совместные работы в Антарктиде. Предполагалось, что после того как ледяной керн прибудет в холодильники Буффало, часть льда, которая меня интересовала, отправят в КРРЕЛ и мы с доктором Гау набросимся на свою добычу, начнем научное пиршество.
Керн прибыл в Буффало, однако отправкой его в КРРЕЛ и не пахло. Произошло то, чего мы не предполагали. Оказалось, что начальник Хранилища ледяных кернов в Буффало и тоже известнейший во всем мире исследователь ледяных кернов профессор Б. не решается направить в наш адрес ледяной керн без санкции специальной комиссии из ученых США и других стран, которая уже давно, за несколько лет до того, как мы извлекли этот керн из ледника, распределила — кому, в какой университет или институт и в каком количестве направлять. Но ни доктора Гау, ни меня не было в этих списках.
Мы знали об этом. Ведь планы эти были составлены тогда, когда предполагалось, что американские ученые с помощью созданного в США оборудования извлекут ледяной керн из всей толщи ледника Росса. Однако моим американским коллегам не повезло. Все их громоздкое и дорогое, созданное специально для этой цели оборудование вышло из строя, а ледник был пробурен лишь наполовину. Нижняя, наиболее интересная для всех часть керна оказалась недосягаемой.
Я в это время работал по приглашению американцев в Антарктиде в составе их «Проекта исследования шельфового ледника Росса», частью которого было это бурение. На моих глазах рушились планы бурения ледника и извлечения нужного и мне керна. И тут мне пришла в голову идея — пробурить ледник и извлечь керн с помощью своего, придуманного и изготовленного в Ленинграде и Москве, оборудования. Ведь я и сам многие годы занимался глубоким бурением ледников.
Американцы, подумав, приняли предложение. Мы привезли из Москвы на ледник Росса свои ящики с приборами и деталями бурового устройства. И вот — успех. 13 декабря 1978 года мой коллега Юра Райковский почувствовал, что буровой снаряд уже не упирается в дно скважины во льду. Дна не было. Мы проткнули ледник, и буровой снаряд со спрятанным в середине его драгоценным ледяным керном висел уже в подледниковом море. Полученные нами около 400 метров ледяных столбиков были тщательно упакованы в специальные пеналы и отправлены в холодильниках одного из ледоколов через весь Тихий океан в США. Туда же, вдогонку за керном, вылетел по приглашению американцев и я. И вдруг такая незадача — керны в одном месте, я в другом...
