— О, да. У меня есть кое-что в запасе, и я надеюсь удивить не только зрителей, но и еще кое-кого. Сильно удивить, мощно удивить, костедробильно удивить.
— Что вы можете сказать о своем противнике?
— Он жалок. Выживший из ума старик, которому осталась одна дорога: с недолгим посещением богадельни прямиком на кладбище. Там его уже ждет могильная плита с надписью «Ничтожество».
— Каков ваш выигрыш от этого боя? Вам было обещано что-то в виде награды, если вы победите, кроме денег?
А этот вопрос откуда взялся? Не было его в списке, и тот, кто его задал, самым злостным образом нарушил ритуал.
Бесконечное мгновение я наблюдала, как два распорядителя со стеклянными глазами надвигаются на нарушителя, наверняка для того, чтобы увести его с конференции.
Кто он? Может, негодяя подослали конкуренты? Если так, то его нужно примерно наказать. Вот только толку-то с этого? Вопрос уже задан и на него нужно отвечать.
Что именно? Как я могу ответить на такой вопрос? Кажется, он связан с какими-то воспоминаниями…
Я вспомнила. Это было несколько недель назад. Тогда мы разговаривали с Кристиной.
О чем же?
— Чуть не забыла, — сказала Кристина. — По условию контракта тебе раз в полгода нужно проводить полное обследование. Мы и так опоздали.
После этого мы поехали в медицинский центр, причем уже в четвертый раз.
Там все были готовы к моему появлению — лишних людей я в коридорах не встретила. Только я и моя охрана. Она была нужна для того, чтобы оберегать меня от фанатов, и не только от них.
Конкуренты могли выкрасть куски моего боевого тела и скопировать.
Да-да, уже появились соперницы, которые пытались перенять мои приемы. А мы с Кристиной не для того разрабатывали идею заготовок, чтобы она растеклась по всем шоу! Своими бы когтями разодрала всех воровок!
Я сбросила плоть, убедилась, что она уничтожена, и позволила пристегнуть себя к медицинскому креслу…
Потом Кристина сказала, что мой мобиль подан, нужно только быстро проскочить по коридору к заднему входу. Мы и поспешили, но задний вход оказался в непривычном месте — к центру пристроили еще крыло, и нам пришлось проскочить через него почти бегом.
И тут случилось что-то странное.
В стене, открывшейся за поворотом, была дверь. Оттуда ко мне приближалось маленькое и жалкое существо. Оно было втрое ниже меня и вдвое тоньше. Совершенно беззащитное создание детского светло-зеленого цвета. Такими бывают только малыши сразу после того, как вылупятся из яйца. Потом они довольно быстро начинают выпускать коричневую мыслеплоть, чтобы слиться с землей и камнями. А потом уже учатся делать мыслеплоть разных цветов, осваивают боевые приспособления.
— Дизи, Дизи, стой! — кричала мне вслед Кристина.
Я обернулась и увидела, как она бежит ко мне, размахивая руками.
— Стой, не оборачивайся! Стой, как стоишь! — вопила она.
— Но там детеныш! — я вдруг поняла важную вещь. — Может быть, это мой детеныш? Я заберу его и узнаю!
— Нет-нет, стой, не оборачивайся, это не твой детеныш! Ф-фух! — она подбежала. — Пойдем, машина ждет, а потом я отвезу тебя туда, где ты получишь замечательную трапезу. Мне прислали классные стимуляторы массы! После этой трапезы твои бедра станут вдвое толще!
— Но я хочу обнюхать детеныша.
— Это не твой детеныш. Он забрел сюда случайно.
— А где же тогда мой?… — тут я стала вспоминать. — Одиннадцать или двенадцать трапез назад ты сказала, что его привезут сразу после боя с Донни Бей. Он тогда мешал мне тренироваться, и его забрали. Я одолела Донни, но потом было что-то… что-то было… я не помню! Я перестала думать о детеныше! Кристина, ты, наверное, не знала, что его привезли!
Я резко повернулась и увидела маленького, светло-зеленого, совсем без мыслеплоти детеныша.
— Иди сюда! — позвала я. — Иди ко мне!
И побежала к нему.
— Стой, дурочка, стой! — крикнула Кристина, но я и сама поняла: что-то не так. От детеныша не шла струя запаха.
Струю запаха выпускают матери и дети, чтобы найти друг друга, или самцы и самки в брачный сезон. Наверное, детеныш не понимал, что я его мать. Но он же бежал ко мне!
Я остановилась. Тут же остановился детеныш.
— Это такая игрушка, — догнав меня, объяснила Кристина. — Это картинка на стене. Это для детенышей! Живая картинка, понимаешь? Они же любят игрушки!
— Нет, это не игрушка! — закричала я и затопала.
— Дизи, Дизи! Сбегутся люди, увидят тебя!.. Бежим скорее!
Кристина с неожиданной силой потащила меня за собой.
Что-то случилось со мной — я не могла сопротивляться! Я рыдала и брыкалась, но сила не возвращалась. Пришлось подчиниться.
Когда мы оказались в автомобиле, она села напротив меня.
— Прости меня, Дизи, — тихо сказала Кристина. — Я правда тебя очень люблю. Но ты же подписала контракт…
— Ничего я не подписывала!
— Когда мне предложили быть твоим тренером, я запросила все документы. Ты подписалась, Дизи. Сперва — весь совет ваших старейшин, а внизу — ты.
— Это контракт между советом старейшин и вашими хозяевами шоу, так всегда делается, — объяснила я. — Они отвечают за меня и получают деньги. Моя подпись ничего не значит!
— Так ты его не читала? — догадалась она.
— Я его просмотрела…
— Дизи, ты расписалась в том, что для пользы шоу позволяешь воздействовать на свою психику. Я думала, ты знаешь…
— Зачем нужно воздействовать на мою психику?
Она ответила не сразу.
— Чтобы ты была самым сильным и непобедимым бойцом, Дизи, только для этого. То, что ты видела там, в центре, заложено тебе в память… оно и есть — воздействие… Это все очень сложно! Не спрашивай, прошу тебя! Потом, после боя с Заком, ты все узнаешь!
— Это будет мой последний бой? — тупо спросила я.
— Я думаю, да.
— И тогда мне вернут детеныша? Он больше не будет мне мешать одерживать победы?
Она отвернулась.
— Не вернут?! Но тогда для чего же я дерусь?!
— Ох, Дизи, если б я знала, для чего мы все деремся…
— Ответь.
— Да, вернут. После этого боя все будет просто замечательно, а поскольку ты его гарантированно выиграешь, то тебе осталось лишь немного потерпеть. Самую капельку. Вот будет бой, потом еще одно обследование, а потом тебе отдадут детеныша… Ты мне верь, главное — верь…
Вопрос. При чем тут воспоминания об этом посещении? Надо ответить на каверзный вопрос. А меня отвечать на такие вопросы не учили.
— Корону царя всех гастарбайтеров, гору золота, холм рубинов и крупный астероид лучшего в мире сыра!
Это сказала Кристина. Она пришла мне на помощь, дав нужный ответ.
Кажется, то, что она сказала, было шуткой. Людям эти шутки нравятся. Они от них приходят в хорошее настроение.
Так и получилось.
Все журналисты дружно показали зубы, оживились, загомонили. Никто даже не посмотрел в сторону провокатора, которого охранники тащили к выходу. Быстро тащили.
Я понадеялась, что они ему там, где этого никто не будет видеть, что-нибудь оторвут, и поделом. Нечего вмешиваться в ритуал.
— Вы уверены в исходе поединка?
А вот это был уже вопрос по сценарию. Кажется, теперь можно и расслабиться.
— Совершенно, — с готовностью ответила я. — Я могу дать любые гарантии.
— А что если…
— Никаких «если». Он у меня узнает, что такое небо с овчинку. Я ему глаза выдавлю, я ему оторву хвост, я ему переломаю все кости до единой. В общем, я его порву… как это? А, вот… Я его порву, словно тузик грелку.
7.
Храм гастарбайтеров — это островок тишины и покоя. По крайней мере — сейчас. А прежде… Впрочем, они прошли, эти славные времена, сотни лет назад. И конечно, все тогда было совсем не так, и даже гастарбайтеры были совсем другими.
Стоп, вот только не нужно о прошлом. Мне нельзя отвлекаться. Сейчас я не имею права забывать о причине своего появления здесь, я обязан контролировать каждое свое движение. Главное — пути назад нет. На карту поставлена моя жизнь. Ни много, ни мало. При таких ставках беспечность — излишняя роскошь. Она оплачивается по высшему разряду.
Ладно, не будем о грустном. У меня еще есть шанс выйти из этой заварушки невредимым, и я окажусь форменным ослом, если им не воспользуюсь.
Я остановился и осторожно понюхал воздух.
Пахло пылью, давними жертвенными благовониями, проходившим час назад этим коридором священником и еще…
Самка. Я не мог перепутать этот запах. Явственно пахло самкой. Она вошла в храм минут пятнадцать назад, и если прошла этим коридором, значит, направлялась в келью молчания. В ту самую, где каждый мнемозавр считает своим долгом провести полчаса-час перед боем, погрузившись в медитацию. Будто бы это приносит покровительство святой троицы богов-гастарбайтеров: бога — лукавого батьки, бога — любителя жировых запасов и бога — большого носителя вечного халата, куратора базаров. Конечно, покровительство богов — штука неощутимая. Но кто знает? Вдруг в старых обычаях есть некое рациональное зерно?
