Что же произошло в действительности? Как удалось Гудини вернуться чуть ли не с того света?
Путем длительных тренировок Гудини выработал способность задерживать дыхание приблизительно на три минуты — вполне достаточно, чтобы при его мастерстве освободиться от любых пут или наручников. Кроме того, как и всегда, среди зрителей находился опытный ныряльщик, который должен был прийти на помощь, если иллюзионист не покажется на поверхности через три минуты. Однако непредвиденный фактор — онемевшие от холода пальцы ассистента — чуть не оказался роковым. И хотя это промедление окончательно — и вне всякого сомнения, в глазах непосвященных — подтвердило наличие у Гарри Гудини сверхчеловеческих возможностей, самому иллюзионисту пришлось бороться со смертью действительно на грани возможного.
«Я опустился на дно и, как обычно, быстро освободился от наручников, — рассказал он по возвращении жене, которая в тот день из-за высокой температуры осталась в гостинице. — Видимо, я неправильно рассчитал скорость течения, потому что, когда всплыл, над головой оказался сплошной лед — меня сильно снесло. Я опять опустился на дно и попытался разглядеть светлое пятно проруби вверху. Никакого результата. Я немного проплыл и опять посмотрел над собой: проклятая дыра исчезла, словно ее вдруг сковал лед. Минуты через три я почувствовал, что начинаю задыхаться. И тут меня осенило. Я постарался как можно медленнее подняться к нижней кромке льда. Так оно и оказалось, как я надеялся: между водой и льдом был тоненький слой воздуха — не больше половины дюйма толщиной. Лежа на спине и осторожно приподняв ноздри над водой, я все же мог дышать. Я еще немного поплавал в поисках проруби, но не обнаружил ее. Там вообще почти ничего не было видно, да и холод начинал давать себя знать. Но, по крайней мере, я мог дышать, а значит, оставалась и надежда. Прошел, наверное, целый час, когда, скосив глаза, я увидел сбоку и впереди какую-то расплывчатую, извивающуюся змею. Ура! Веревка! Посмотрела бы ты, как я рванулся к ней. Ну а потом прямехонько к тебе».
Второй случай был не менее драматичным. В течение многих лет прославленный иллюзионист не переставал изобретать и совершенствовать свои трюки, многие из которых бросали вызов не только человеческой фантазии, но и здравому смыслу. Казалось, он специально ищет самые немыслимые препятствия только ради того, чтобы преодолеть их. Так, во время гастролей в Лос-Анджелесе ему предложили пари на то, что он не сможет выбраться из могилы с шестифутовой глубины, опять-таки закованным в наручники. Гудини принял вызов, поставив одно условие: сначала его должны «захоронить» на глубину фута, потом двух и так далее.
Первоначально все шло хорошо, хотя, по признанию иллюзиониста, выбираться из четырех- и пятифутовой могил, вырытых в песчаной почве, было не так-то просто. Противная сторона признала себя побежденной и предложила отказаться от финала. Но «король магов» и слышать не хотел об этом.
Гарри Гудини в наручниках опустили в шестифутовую яму и засыпали ее. И тут впервые за долгую карьеру циркового «волшебника» им овладела паника, которая чуть не стоила каскадеру жизни. Страшные видения на какие-то считанные мгновения парализовали его волю, в то время как легкие отдавали организму драгоценные частицы кислорода. Нечеловеческим усилием Гудини заставил себя очнуться, освободиться от наручников и начать осторожно разгребать песок — вбок и под спину. Увы, по мере того как проходили секунды, стали убывать даже его феноменальные силы. Как признался он потом жене, это чуть было не заставило совершить вторую, трагическую ошибку: Гудини попытался позвать на помощь оставшихся на поверхности, теряя последние остатки воздуха в легких и едва не забив рот и нос песком. В конце концов скорее инстинкт, чем разум, подсказал путь к спасению: подобно кроту, осторожно, дюйм за дюймом копать туннель к поверхности. Когда Гудини выбрался из могилы, он был настолько обессилен, что не смог даже встать на ноги.
В 1926 году Гарри Гудини начал подготовку к небывалому трюку. Он намеревался на глазах зрителей дать вморозить себя в глыбу льда, а потом без посторонней помощи и без всяких инструментов освободиться из ледяного плена.
В октябре, будучи на гастролях в Монреале, иллюзионист выступил в местном университете с лекцией, в которой разоблачал шарлатанов-спиритов. Во время перерыва перед началом представления он прошел в отведенную ему комнату и прилег на диван немного отдохнуть, просматривая поступившие из зала записки. В этот момент к нему явились трое студентов, горевших желанием лично познакомиться с «королем магов». Их интересовало, есть ли предел человеческим возможностям и, в частности, правда ли то, что сам Гудини может переносить сильнейшие удары без всяких отрицательных последствий. Иллюзионист подтвердил это, добавив, что в таких случаях он должен заранее соответствующим образом подготовить себя, и продолжал читать записки.
Внезапно один из студентов вскочил и стал изо всех сил бить лежащего Гудини кулаком в живот. После четвертого удара Гарри жестом остановил его. Поговорив еще немного, студенты ушли. Гудини хотел было вернуться к запискам, но вдруг почувствовал острую боль в области живота. Несколько минут он массировал и разминал мускулы, а затем отправился на сцену. Ночью боли возобновились, но Гудини на следующий день все же дал дневное и вечернее представления, хотя в перерывах пластом лежал на кушетке у себя в артистической уборной, обливаясь холодным потом. Вечером в поезде, который мчал его в Детройт, Гарри Гудини почувствовал себя так плохо, что обеспокоенные ассистенты послали вперед телеграмму с просьбой, чтобы на вокзале их встретил врач.
Прямо с поезда Гудини отвезли в больницу и положили на операционный стол. Диагноз был настолько неутешителен — гангренозный аппендикс и острый перитонит, — что, по мнению врачей, больному оставалось жить не больше 12 часов. Однако когда Гудини очнулся от наркоза, то решительно заявил, что не собирается сдаваться. Действительно, вопреки прогнозам медиков больной был жив и через день, и через два, и через три... Врачи разводили руками, а почитатели «короля магов» по всему миру, дважды в день с нетерпением читавшие бюллетени о состоянии его здоровья, торжествовали: их кумир еще раз доказал, что для него нет ничего невозможного. И вдруг на седьмые сутки Гарри Гудини попросил вызвать своего брата Теодора. Когда тот вошел в палату, Эрих Вейс, ставший «великим волшебником» Гарри Гудини, слабо улыбнулся ему и едва слышно сказал: «Я устал бороться, Тео. На этот раз я, кажется, проиграл».
С. Барсов
Аугусто Сеспедес. Колодец
Аугусто Сеспедес родился в городе Кочабамба в 1904 году. Считается лучшим боливийским писателем и одним из крупнейших писателей континента. Автор романов «Кровь метисов», «Металл дьявола», «Диктатор-самоубийца», «Повешенный президент» и др. «Колодец» — один из самых известных рассказов писателя.
Война между Боливией и Парагваем (1932—1935 гг.) была, пожалуй, одной из самых бессмысленных и непопулярных войн в истории человечества. Мощные нефтяные тресты — английские, действовавшие на стороне Парагвая, и североамериканская «Стандард ойл», выступавшая на стороне Боливии, — боролись за право эксплуатации богатых нефтью районов Чако. Развязанная этими монополиями война в безводной пустыне Чако обескровила боливийский и парагвайские народы, усилила нищету и голод, облекла в траур тысячи семей.
Мое имя Мигель Навахас, я боливийский унтер-офицер и в настоящее время лежу в госпитале городка Тараири, куда был помещен пятьдесят дней тому назад с бериберийским авитаминозом. Врачи не сочли болезнь поводом, достаточным для моей эвакуации в Ла-Пас. Я уже два с половиной года на фронте, но ни пулевое ранение в спину, ни авитаминоз не принесли мне освобождения.
Я умираю от тоски, шатаясь среди призраков в кальсонах — больных, лежащих в этом госпитале, и, поскольку мне нечем заняться в этом знойном аду, я перечитываю свой дневник. Так, перелистывая его пожелтевшие страницы, я натолкнулся на историю одного колодца, который сейчас в руках у парагвайцев.
Для меня этот колодец всегда будет «нашим», хотя бы из-за тех невыносимых страданий, которые он нам причинил. Вокруг него и на его дне разыгралась страшная драма в двух актах: первый — когда его рыли и второй — в его бездне.
15 января. Лето сухое и безводное. В этой зоне Чако, на север от городишка Платанильос, почти никогда не бывает дождя, а если он и выпадает, тут же испаряется. На север, на юг, направо или налево, куда ни кинешь взгляд и куда ни пойдешь, среди бесплотных серых деревьев, похожих на скелеты и обреченных вечно стоять в мертвом песке, не найдешь ни капли воды. И все же военные торчат здесь. Так и живем — жалкие, хилые, состарившиеся, но не созревшие деревья, на которых больше веток, чем листьев, и люди, которых больше мучает жажда, чем ненависть к врагу.
