раздался голос из-за ширмы. — Истинно — это ты… Я увидел тебя, и теперь могу умереть…
Вероника выпучила глаза. Вот что имел в виду Оракул! Она будет убивать людей одним своим видом!
— Нет, не умирай, я позову кого-нибудь! — крикнула Вероника, отдергивая ширму.
А потом она выпучила глаза еще сильнее. Она думала, что там человек… или гном, или эльф, или кобрин… да кто угодно!
Но там был… страшила! И Вероника, конечно, повидала целую кучу всяких страшил, самых жутких и уродливых, она у дяди Яна на дне рождения была! Но она не ожидала увидеть такое здесь, в темноте, и у нее перехватило дыхание!
— Помогите!.. — взвизгнула девочка, выбегая наружу… прямо в объятия Астрид.
Из лап гоблина — в пасть волка!
— Там!.. там!.. — заверещала Вероника. — Он умирает!..
— Кто?! — выкрикнула Астрид.
Она без всякого страха прошла в каморку и крикнула:
— Тут нет никого!
Вероника в изумлении сунулась обратно… и правда, никого. Вообще никого. Ширма отдернута, за ней пусто. Она скороговоркой изложила все, что тут было, и Астрид устало сказала:
— Ежевичина, естественно, от тебя будут большие беды. Ты демолордов призываешь. И у тебя мозг с фасолину… не, скорее, уже с грецкий орех, но все равно. Пойдем… хотя подожди. Куда он делся?..
И Астрид принялась обшаривать комнатенку. Она открыла двери шкафчиков, отодвинула их, подняла ковер, посмотрела в астрал… пусть и все еще не совсем правильно.
Тут должен быть потайной ход. Или Вероника нечаянно его изгнала, с нее станется.
Или… или она просто врет, чтобы переключить внимание Астрид на более интересные вещи, чем она сама.
— Ладно, идем, — дернула она сестру за руку. — Я думаю, эта гадалка… гадатель просто увидел твое будущее, испугался и теперь бежит к порталу, чтобы убраться как можно дальше. От тебя.
— Нет! — расстроилась Вероника. — Не может быть!
— Может. Ты же врешь, сбегаешь, воруешь… ц-ц-ц. Что из тебя вырастет? Ничего, я попрошу Гробаша, чтобы он и у тебя физмагию вел. Он из тебя все дерьмишко выбьет.
Домой Вероника шла, всхлипывая, злясь и украдкой наступая Астрид на ноги. По дороге они встретили папу, маму и Тифона, которым Астрид первым делом позеркалила, но это было не особо нужно, потому что мама и так летела прямо к Веронике через Ме Отслеживания. Она просто остановилась купить Лурии сахарной ваты… и Астрид тоже.
— А мне? — с надеждой спросила Вероника.
— А тебе нет, — ответила мама. — Потому что ты ею уже напоролась, у тебя весь рот в сахаре. И ты ее не заслужила. Ты нарушила безсахарную диету, ты сбежала из дома, ты взяла деньги без разрешения.
— Мне надо было, — отвела взгляд Вероника.
— Где ты была, ежевичка? — спросил папа. — Чем занималась?
— Гаданиями всякими. Я у мэтресс-медам Арминатти была, а еще у Валестрийского оракула, а еще у гоблинов.
— Всё? — почему-то ужасно напрягся папа. — Больше никуда не заходила? Я не буду ругаться, только расскажи все как есть.
— Еще я теперь знаю свой фуэтологический знак, — нехотя призналась Вероника.
— И какой? — заинтересовался папа.
— Я Мусорная Куча…
— А, это один из самых распространенных.
— Да, ничего особенного, — сказала Астрид. — Вот у меня Кошачье Дерьмо. Редкий знак.
— А у меня Псина, — поделился папа.
— У меня самый лучший, — похвасталась мама. — Гнилой Жасмин.
— Фу, Гнилой Жасмин! — сморщилась Астрид.
— Ты ничего не понимаешь. Все хотят быть Гнилым Жасмином. И что-то я не слышала, чтобы кто-то говорил — ах, жаль, от меня не пахнет кошачьим дерьмом!
— Это не буквально кошачье дерьмо! Это… легкие нотки в запахе пота!.. Фуэтологический знак!
— А давайте Лурию проверим! — предложила Вероника, радуясь, что разговор ушел в сторону от ее выходки и ей не пришлось рассказывать про страшилу в темноте, а то ведь она дала клятву молчать.
Но он не ушел. Когда они все вернулись домой, и Веронику наругали, накормили и снова наругали, папа со вздохом сказал, что все эти гадания, предсказания и оракулы — бред травокуров, что они антимагичны и доверия не заслуживают.
— Ежевичка, даже если прорицатель что-то увидел, а это случается крайне редко, он обычно или не может понять сам, что увидел, или это имеет множество трактовок, — объяснил папа. — И даже если ты сможешь это истолковать правильно — это тебя ни к чему не обязывает. Это всего лишь одна из возможностей… и кстати о возможностях.
Он поднялся в кабинет и достал из сейфа большую чашу с красными камешками. Поставив ее на стол, папа налил туда воды и сказал:
— Вот. Вместо того, чтобы бегать по шарлатанам, надо было сразу сказать мне. У нас есть фамильная Чаша Возможностей, это куда надежней любых оракулов.
— Серьезно, у тебя есть такая штука?! — изумилась мама. — А почему я узнаю об этом только на десятом году брака?!
— Потому что не обо всем в этом доме тебе положено знать… демоница.
После того, как мама с папой немного попихались и пощипали друг друга, папа рассказал, что эту Чашу Возможностей сделала их пра-пра-пра… короче, Гердиола Дегатти, та строгая бабушка, которую Вероника видела, когда призывала предков. Она была профессором Пеканиума, знала толк в артефактах, но вот эта чаша — лучшее из ее творений.
— Она предсказывает будущее, но не точно, — сказал папа. — Просто показывает наиболее возможную вероятность. Показывает некий яркий эпизод. И воспользоваться ей можно только один раз в жизни.
— Слабовато, — покритиковала мама.
— Эй, это гораздо больше, чем может большинство оракулов. Пророчества — это самая трудная и неточная часть магии, действенные пророческие артефакты — большая редкость.
— А сам ты что там видел? — спросила мама. — Ты же туда заглядывал?
— Нет, никогда. Не хочу я ничего знать про будущее.
— Да ладно!.. Ты просто боишься.
— Узнавать свою судьбу — ошибка, — назидательно сказал папа.
— Ты же только что сказал, что это полная ерунда! Просто одна из возможностей!
— Если это будет дурная возможность, и я о ней узнаю, я буду о ней думать! Буду ненароком делать вещи, которые приблизят меня к ней, и таким образом сам определю свою судьбу! Я никогда не одобрял применение Оракула на экзаменах! Это полная ерунда, она не относится ни к образовательной подготовке, ни к измерению дара!
Вероника не слушала перепалку родителей. Она уже вскарабкалась на стул и вглядывалась в чашу. Там… вода темнела, сгущалась… в ней проступали фигуры…
…Там была женщина. Невысокая, худая, с длинным носом… кажется, это взрослая Вероника. На ней был балахон, а на лице лежала печать усталости. Она смотрела на некий предмет в руке и, кажется, думала о чем-то трудном…
