вновь пожирает мой рот, содрогнувшись всем телом. Заполняет меня горячим трепетом, вторя моим частым и пронизывающим конвульсиям, и резко выскальзывает.
Не успеваю даже охнуть, как в меня глубоким и бескомпромиссным рывком берет Тимур, стискиваю в удушающих объятиях. Лоно под его толчком мягко сокращается, и он влажно целует в шею:
— Моя очередь.
Он нетерпелив, резок и входит на всю длину, разгоняя кровь по нутру, что продолжает вспыхивать спазмами. Они вновь нарастают и сжигают дотла мышцы и кости острыми судорогами. Рома одурманенными глазами всматривается в мое лицо и вдыхает стоны, которые рвутся из меня истеричными и визгливыми птицами.
Тимур последними несдержанными и рваными толчками вжимается в меня, и заполняет теплой спермой, шепча на ухо неразборчивые пошлости, которые гулом вибрируют в голове. На несколько секунд ныряю в темноту, из которой меня вырывает Тимур, мазнув губами в небрежном поцелуе по шее.
Со стоном валится на спину и одобрительно похлопывает по бедру, а Рома улыбается. Спазмы между ног затихают, уступая место тянущей и липкой боли, а грудь оплетают нити стыда и паники, но вскинуться и сбежать нет сил, поэтому я закрываю глаза, с трудом перевернувшись на спину.
Нам троим тесно на кровати, но ни Рома, ни Тимур не спешат оставить меня, а через несколько минут их дыхание выравнивается. В тишине слушаю их сонное сопение и хочу возмутиться их наглости. Как они посмели после такого еще и заснуть? Вздрагиваю, когда Тимур закидывает на меня ногу, а Рома руку. Самое время обрушиться потолку или разверзнуться порталу в ад.
Глава 26. Почему мы тебе не нравимся?
Я опять просыпаюсь от визга. Подрываюсь с кровати и озираюсь по сторонам в панике с учащенным сердцебиением. Кто кричит? И почему? Комната, залитая солнцем, пуста, и я торопливо семеню к двери, едва заметно прихрамывая. Неужели соседка вернулась.
Выглядываю. Наташа, моя соседка, вжимается в стену, а у двери, что ведет в ванную комнату замер голый Рома с полотенцем на плечах. Когда из кухни выходит удивленный и нагой Тимур с лопаточкой для жарки, она с воплями оседает на пол. Затем резко замолкает, всхлипывает и шепчет:
— Насилуют…
Потом она смотрит на меня и сипит:
— Беги, Аня…
Моргает, понимает, что я тоже голая, пусть ей видно только мои плечи и голову, и ее глаза округляются.
— Прикройтесь, — рычу я.
Рома торопливо прикрывает хозяйство полотенцем, а Тимур медленно исчезает за дверью кухни:
— У меня омлет горит.
— Господи, Ань…
— Скройся! — рявкаю я на Рому, которому полотенце не особо помогло скрыть наготу.
— Он мужиков, что ли, никогда не видела?
— Видела, — пищит Наташа.
— А чего ты так орешь?
— Но таких не видела, — прячет лицо в ладонях. — Ань, кто это?
— Мои гости, — уклончиво отвечаю я.
— А почему они голые?
— Потому что у них ни совести, ни стыда, — цежу сквозь зубы, многозначительно глядя на Рому, и тот вальяжно проплывает мимо Наташи.
Она убирает ладони с лица и косит любопытные глаза на его задницу. Заметив мой взгляд, она краснеет и отворачивается:
— Нам нельзя звать в гости мужчин. Хозяйка запретила же, Ань… это и в договоре прописано.
Рома проходит в комнату и мимоходом шлепает меня по попе. Наташа резко поворачивает ко мне лицо и подозрительно хмурится.
— Он, что, тебя…
— Нет, — торопливо перебиваю ее я.
— Анют, тебе надо ногу перебинтовать, — Рома валится на кровать, — но ты освежись для начала.
— И завтрак почти готов, — вещает из кухни Тимур. — Твоя соседка будет завтракать?
Наташа медленно встает и по стеночке ползет к двери своей комнаты:
— Ань, — в прихожей она хватает небольшой чемоданчик за ручку и пятится, — мне не нравятся твои гости.
— А чем это мы тебе не нравимся, — Тимур выныривает из кухни в фартучке на голое тело.
Меня трясет от возмущения и гнева. Какого черта Наташа вернулась именно сегодня? Ее не должно было быть еще как минимум неделю.
— Я слишком громко это сказала, да? — Наташа жалобно смотрит на меня.
Я бы на ее месте тоже струхнула, потому что Тимур в фартуке и с лопаточкой в кулаке выглядит очень пугающе. Его мышцы, пресс и мускулистые руки с ногами никак не гармонируют с милыми розовыми рюшечками фартука. А еще его цепкий и прямой взгляд пронизывает до самой душеньки.
— Завтракать будешь, нет, — строго и холодно спрашивает Тимур, и Наташа в панике всхлипывает.
— Отстань от нее, — сжимаю кулаки.
— Буду, — тоненько отвечает Наташа.
Я перевожу на нее обескураженный взгляд, и она шепчу:
— Или не буду.
— Да ты уже определись, — Тимур хмурится и лопатку перехватывает покрепче.
— А какой правильный ответ? — Наташа сглатывает и вся трясется.
— Любой ответ будет правильным, — Тимур недовольно цыкает. — Мы тебя, конечно, не ждали, но раз пришла…
— Она тут живет! — я топаю ногой.
— Поэтому я с ней максимально вежлив и учтив.
Рома смеется, потягиваясь на кровати. Я хочу плакать и биться головой об стену, потому что я не планировала, что ситуация скатится в подобный абсурд.
— Ань, ты тоже голая, — шепчет Наташа, — и вся в засосах.
Медленно отступаю и запираю дверь, чтобы затем привалиться к ней спиной и истерично хихикнуть. Рома лежит на смятой простыне с принтом веселеньких ромашек, закинув руки за голову, и хвастается утренней эрекцией.
— Проваливайте, — сжимаю кулаки, прошипев каждое слово с ядовитой ненавистью.
— Нас ждет завтрак.
— Вас увидела моя соседка.
— И что? Увидела и увидела, — насмешливо вскидывает бровь. — Визжит она, как поросенок.
— Вы должны уйти, — я готова вот-вот заплакать, но вряд ли слезы проймут того, кто вместе с другом на пару лишил меня невинности.
Закусываю губы и делаю несколько вдохов и выдохов. Они наслаждаются моим стыдом и смущением. Я вчера решила быть продажной шлюхой и пойду до конца. Да, я не ожидала возвращения Наташи, но это издержки моей сделки с двумя подлецами. Если им не совестно, то почему я должна краснеть за их голые телеса и бояться осуждения соседки, от которой я, вероятно, теперь в скором
