Не есть ли эти потери — плата за нынешнее хозяйственное освоение «рыбного края державы»?
Летим вдоль реки Жупанова, к ее истокам. Внизу пятнами озера, болота, мох. И широкая лента реки, как указатель дороги. Некоторые озера красноватые — это скопления рачков окрашивают воду. Иногда замечаешь лебедей; словно белые льдинки, качаются они. Очень много уток, гусей. И всюду чайки.
Дельта с каждой минутой сужается. Сопки, тайга ближе и ближе подступают к воде, и не осталось тундры, нет озер и болот, река становится глухой, таежной, шириною метров пятьдесят.
— Внимание, приближаемся,— торжественно объявляет Коваленков.— Вон сопки сходятся, здесь хотят строить плотину ГЭС.
Подлетели ближе. Девственная тайга. Никаких признаков беды. Спускаемся. Я попросил показать место, где заготавливали лес. Как написал в редакцию один энергетик из числа оппонентов Коваленкова, мол, госпромхоз уже свел леса на месте строительства. Однако нигде ни единого срубленного дерева...
— Да как же мы могли рубить? — возмущается Коваленков.— Ведь дорог нет, не вывезти отсюда древесину. А потом, здесь же угодья! Соболь!
Добавлю: можно ли вообще говорить о лесоповале, когда каждый мало— мальски знакомый с Камчаткой человек скажет, что каменная береза годится только на дрова. А именно она растет в этих местах.
Уже потом, после командировки, в Государственном комитете, ведающем лесным хозяйством в стране, я узнал, что ситуация с лесом на Камчатке критическая. Вырубили практически все, что можно было пустить под топор. И даже сверх того! С 1990 года полуостров Камчатка заносится в число районов, куда лес будут завозить.
Об экологических последствиях такой варварской рубки пока неизвестно, ибо они, последствия, проходят по другому ведомству, которое на полуострове пока не развернулось... Так что будем ждать тревожных вестей о якобы неожиданных стихийных бедствиях.
Неподалеку от реки мелькнула избушка.
— В таких домиках у нас зимой промысловики живут, а летом они пустуют,— заметил Коваленков.
Рядом с избушкой поляна с пятачок — аэродром. Только «вертак» сюда и сядет. Поляну облюбовал медведь, устроил на ней дневную лежку. Изобретательный.
Мы приземлились, выгрузили две бочки горючего, чтобы егерю было чем разживиться зимой, и полетели дальше, на следующий кордон, где мне предстояло пожить несколько дней.
База, на которой я поселился, обитаема всегда: и зимой, и летом. Но в те дни егерь был не из местных, а тот, избушка которого как раз в месте, что облюбовали энергетики. Анатолий Ратушный, старый камчадал, исходил всю Камчатку.
— Жаль, что не у меня живем,— не раз говорил Анатолий.— У меня курорт, а здесь — не то.
Около его домика горячий минеральный источник, Анатолий соорудил над ним навес, углубил дно, обложил камнями. В теплой ванне после охоты ох как приятно, наверное...
Горячая вода из — под земли бьет. Сама! На Камчатке такие места не в диковинку.
Подземным кипятком, или геотермальной энергией, у нас стали по — серьезному интересоваться четверть века назад. Построили — на Камчатке же! — первую и единственную до сих пор электростанцию. Тогда наша страна ходила в группе лидеров мировой «чистой» энергетики. Идеи, проекты, перспективы будоражили... Сейчас Паужетская станция оставляет диковатое впечатление. Здание, оборудование здорово поизносились, о новых проектах, похоже, забыли. Не хочу даже вспоминать увиденное, но после всего этого надо ли удивляться, что ныне СССР на 67-м месте в мире по использованию чистых источников энергии? Нет идей? Нет месторождений? Чего не хватает?
Бесхозна наша геотермальная энергетика. Никого она, похоже, не заботит. Хотя в других странах ситуация иная. В Японии, Новой Зеландии, например, добились заметных успехов именно в развитии геотермальной энергетики, научились извлекать пользу даже из того, что традиционно считалось недостатком ГеоТЭС: на электростанциях получают еще и металлы, растворенные в подземной воде. В результате не происходит загрязнения природы. Вот почему геотермальные электростанции в Стране восходящего солнца размещаются в парках — для рекламы! — а архитекторы спорят об облике здания ГеоТЭС, о его гармонии с ландшафтом...
Японцы, например, в геотермальной энергетике, кажется, уже все вопросы решили, даже такие: как использовать шумовой эффект на ГеоТЭС. А у нас... Да за что винить сироту: наша геотермальная энергетика словно при злой мачехе.
Живем мы с егерем в домике, тишина и покой. До ближайшего поселка километров двести. Живем, и не верится, что еще сохранились уголки, где ничто не изменилось за последние тысячи лет. Возможно, эту же природу видели неандертальцы. Об экологической опасности тут и не думается.
Звери непуганые. Рыба на голый крючок хватает. Ловили мы плохоньким спиннингом с допотопной блесной, на которую и мальчишки в Европе давно не ловят. Даже не ловили, сама ловилась. К такой рыбалке интерес быстро пропадает — азарта нет. Собственно, много ли надо на уху...
— Вот сюда кидай, ближе к камням,— напутствовал Анатолий.— Здесь гольцы и генералы стоят. А сюда бросать будешь — оштрафую.
— Что так? — удивился я.
— Сейчас кижуч на нерест идет, его ловить нельзя. Здесь яма, он в ней стоит, отдыхает. А гольцов и генералов лови сколько хочешь.
С первого же заброса взял голец, небольшая хищная рыба, зеленая с красными точками по бокам.
— Гольца собакам. Генерала лови, — слышу из-за спины голос Анатолия.
Еще несколько гольцов вытянул. Наконец сильная поклевка, подсекаю, леска как тетива... и началось. Где-то на середине реки из воды вылетела рыбина и плюхнулась обратно в воду. Моя рыбина!.. Какое-то первобытное счастье охватывает меня. Позже я разглядел ее, зубастую, с широкой красной полоской на боку. За эту полосу, похожую на лампас, и зовут ее на Камчатке генералом.
Килограммов на 6-7 потянул мой генерал, его одного нам хватило бы на несколько дней. Если бы... Анатолий отрезал ему голову и вырезал брюшко.
— Остальное собакам,— властным голосом сказал он.
С двух генералов получилась такая уха... Правда, с картошкой вышла «напряженка», как сказал Анатолий. Плохо родит здесь земля, почва пористая, вулканическая, «поливай, поливай, а она воду не держит, как песок».
Сколько же здесь рыбы, глазам не веришь. По берегу то здесь, то там валяются дохлые рыбины. Пока ловил, зашел в реку по колено, так о дои сапоги дважды терлись кижучи, уже отнерестившиеся, по метру длиной. Они искали себе ложе для вечного сна. Камчатские реки — реки любви, страстей и холодной смерти...
Природа всюду живет по своим законам и правилам. Учет этих правил, видимо, и есть то, что раньше называлось житейской мудростью, а ныне рациональным природопользованием.
После поездки на Камчатку могу с уверенностью утверждать, что примеров этой мудрости житейской я здесь что-то не видел. Может быть, просто не попались они мне? Но еще недавно с крохотной Камчатки везли белковой продукции больше, чем из огромного Казахстана с его самыми просторными в стране пастбищами и рекордным поголовьем скота. (Рыба, как и мясо, есть белковый продукт.)
Казалось бы, щедрые реки надо беречь как зеницу ока, и красной рыбой, икрой страна будет обеспечена на долгие времена. Так ведь нет. На полуострове подумывают о ГЭС, создают чахлое сельское хозяйство. Во имя чего? Чтобы обеспечить область мясом и овощами, выполнить задание Продовольственной программы! Рубят уже сук, на котором сидят. Если не срубили уже...
С ферм, с полей полились в нерестовые реки навоз, пестициды, поэтому теперь и не стало той красной рыбы. Слезы остались... Природа мстит изобретательно.
Во что обходится стране сельское хозяйство «по-камчатски», точно сказать трудно. Я попробовал прикинуть: один килограмм мяса тянет примерно рублей на двести с гаком. С учетом потерь на рыбу и икру, разумеется. Но дело даже не в оглушительной цифре.
Чтобы поддержать падающие уловы, рыбаки ловят все подряд. Такие рыбы, как окунь, пристипома, нототения в камчатских водах уничтожены как виды. Крайне истощено стадо сельди. Помогай живому — учит житейская мудрость. Выбивай план любой ценой — заставляет бытующая практика. А тут еще ГЭС! Их плотины окончательно отгородят Камчатку и всю нашу страну от красной рыбы.
Я стою на берегу реки Жупанова, разглядываю орлана, который сидит неподалеку на сухом дереве и смотри на меня. Кто я? Что делаю? Любопытство, видимо, нормальное свойство всего живого на Земле. Вот и смотрим мы с орланом друг на друга, изучаем. Птица не подозревает ни о каких экологических катаклизмах, нависших над рекой. Я знаю о них и молчу.
Назавтра Анатолий предложил поехать на вездеходе километров за двадцать, отвезти кое-что в промысловую избушку. Все-таки сезон не за горами.
