Возвращаясь в столицу, я заехал на небольшой песчаный пляж искупаться. Там в воде плескались несколько ребят-африканцев. Вдруг самый высокий из них с криком выскочил на берег и затем несколько секунд прыгал на одной ноге. Через пять-шесть минут другой мальчик проделал то же -самое. Я не мог понять, что с ними происходило, пока не спросил о причине очень странного поведения. Оказалось, ребята получали в воде удары электрических скатов, зарывшихся в песок недалеко от берега. Узнав, что вредных последствий от этого не бывает, я тоже вошел в воду, нащупал ногой бугорок, наступил на него и почувствовал сильный электрический удар, пронзивший все мое тело. Это еще больше разожгло мое любопытство.
Я взял бамбуковую палку, нашел бугорок, копнул, чтобы извлечь ската, и получил такой удар, что палка вылетела из моих рук. Не учел, что мокрое дерево — прекрасный проводник электричества. Пришлось отказаться от идеи откопать ската.
Буйство слонов
Еще до приезда в Экваториальную Гвинею я прочитал где-то, что там можно встретить диких слонов. На месте узнал, что они сохранились только в континентальной части, то есть в Рио-Муни. Местная пресса время от времени сообщала, что там-то и там-то слоны потоптали посевы, разрушили жилища и даже напали на людей. Такой случай однажды мне довелось наблюдать своими глазами.
Было это на северо-востоке Рио-Муни. Поперек проселочной дороги, по которой я ехал, лежала высохшая сейба. Возле дерева стоял африканец с мачете в руках. Заметив приближавшуюся машину, он кинулся оттаскивать дерево с дороги. Но это оказалось не под силу одному человеку. Я тотчас же пришел на помощь. Завязался разговор. Это был крестьянин Хорхе Босио из народа фанг. Пришел он сюда, чтобы разрубить на дрова поваленную торнадо сейбу. Проживал он в близлежащей деревне. У него семь детей, две жены.
Едва он поведал мне об этом, как подбежал его сын девяти-десяти лет. Мальчик был крайне встревожен и, захлебываясь, протараторил что-то на языке фанг. Босио помрачнел. Оказывается, в его отсутствие три слона напали на деревню, снесли крышу одной из хижин, потоптали два огорода. Жители деревни попрятались на соседней плантации какао, куда слоны не вторгаются из-за того, что деревья посажены очень густо. Босио извинился и торопливо попрощался со мной. Я попросил разрешения пойти с ним. Он охотно согласился. Через несколько минут мы уже были в роще деревьев какао, где встретили перепуганных жителей деревни. Среди них были жены и дети Босио.
И вот я увидел трех слонов, которые стояли неподалеку, в небольшом мелком водоеме, и обливали себя водой, видимо, охлаждаясь от жары. Как ни странно, но со стороны эти три гиганта казались безобидными существами. Однако жители деревни со страхом ждали, как слоны поведут себя дальше. Меня удивило, что ни один из них не имел при себе даже самого примитивного оружия. Минут через пятнадцать слоны направились в сторону девственного леса. Хорошо, что на этот раз вторжение окончилось не столь трагически.
Мертвое селение
Проезжая однажды по шоссе на западе Рио-Муни, я вдруг почувствовал, что машина стала терять управление и ее повело в сторону. Прокол! Заменив колесо, я уже был готов продолжить путь, как услышал какие-то глухие стоны. Огляделся. Откуда шли стоны, разобрать не мог, но между ближайшими от дороги деревьями заметил какое-то каменное строение. Прошел туда, и передо мной открылась мрачная картина: заброшенное людьми селение.
Никаких признаков жизни, ни одной живой души. Вдоль заросшей улицы стояло около двух десятков одноэтажных каменных домиков с пустыми глазницами окон и дверей. Эти каменные строения были необычными для сельской местности. Я зашел в первый попавшийся домик: стены голые, на полу кое-где валялись пустые консервные банки, осколки стекла, разное тряпье, какая-то сгнившая кожура. Зашел в следующий домик, то же запустение: разбросанные стебли маиса, пожухлые пальмовые листья, разбитая ступа. В углу свернулась коричневая змея. В третьем домике заметил скорпиона, который полз к двери, то и дело поднимая хвост.
Да, это было поистине мертвое селение. Окинув взором это жуткое зрелище, я вернулся к машине. Тут вновь до меня донеслись стоны. На этот раз они были слышны более отчетливо. Взглянув туда, откуда, по моему предположению, они исходили, я заметил едва различимые среди зарослей хижины. То была деревня.
В это время из-за поворота дороги показались два африканца, как я узнал позже — отец и взрослый сын. Шли они в сторону деревни. Поздоровались. Бросились в глаза их мрачные лица. На мой вопрос о загадочном каменном селении отец ответил, что оно было построено несколько лет назад по специальному постановлению властей и должно было служить образчиком для будущих крестьянских поселений. Когда домики были возведены, жителям округи предложили переселиться в них, и от желающих не было отбоя.
Но однажды, месяца через три-четыре, селение мгновенно опустело. Все жители в один день вернулись в свои прежние самодельные хижины.
— Почему? — поинтересовался я.
Помолчав с минуту, отец произнес:
— Каменные стены не дышат, и людям там было трудно дышать.
Заметная сдержанность собеседников, их мрачный вид, сдавленные голоса, которыми они говорили со мной, доносившиеся из деревни стоны навели меня на мысль, что там что-то случилось. Я спросил, что означают эти стоны? И снова минутное молчание.
— У нас в деревне, — заговорил наконец отец, — буря повалила вчера несколько кокосовых пальм и убила женщину. Случилось это потому, — продолжал он,— что два дня назад эта женщина стала толочь маис, когда солнце уже отошло ко сну.
— Эта женщина, — добавил сын, — нарушила ночной покой солнца...
Так где же растет ананас?
Однажды я прогуливался по набережной столицы и обратил внимание на молодого африканца, несшего на плече нечто вроде солидного бочонка. Чувствовалось, что ноша была довольно весомой. Но что это такое, я понять не мог. Когда молодой человек остановился передохнуть и опустил ношу на землю, я подошел к нему и поинтересовался, что он несет. Африканец с некоторой гордостью сказал, что это ананас и весит он семнадцать килограммов. Вес ананаса поразил меня, и я спросил, какой же должна быть пальма, ветви которой способны выдерживать подобные плоды? Глаза моего собеседника округлились, и он с минуту растерянно рассматривал меня. Затем удивленно вымолвил:
— Я вас не понимаю, сеньор.
Пришлось повторить вопрос. Выражение его лица явственно говорило, что ему трудно осознать, как это взрослый человек не знает таких наипростейших вещей. Придя в себя, он извинился и сказал, что ананасы растут не на пальмах, а прямо из земли, как, например, цветная капуста... Я почувствовал, что краснею от стыда.
На мой вопрос, где выращен подобный экземпляр, молодой человек сообщил, что это с его огорода, но что обычные плоды ананаса весят пять-шесть килограммов. Он взвалил ананас на плечо, еще раз извинился, вежливо распрощался и отправился дальше. Сделав несколько шагов, оглянулся. По его глазам я понял, что вопросы, которые я задавал ему, он слышал впервые в жизни. С той поры я стал проявлять особую осторожность в разговорах о местной флоре. Ведь она так богата и так не похожа на нашу... Здесь растут кофе, какао, бананы, манго, кокосы, грейпфруты, папайя, юкка. Причем теплый климат и плодородная почва создают благоприятные условия не только для выращивания нескольких урожаев в год, но и для выведения особых по размеру и вкусу плодов. И все-таки еще одну оплошность я допустил.
В Экваториальной Гвинее широко распространен бамбук. Я всегда считал, что его используют лишь как строительный материал или для разных поделок. Но на одном званом обеде я вычитал в меню блюдо под названием «бамбуковые пальчики». Я спросил соседа по столу, не опечатка ли это, разве бамбук едят? Сосед удивился не меньше того молодого человека с ананасом, но ответил, что нам действительно подадут кусочки натурального консервированного бамбука. Вскоре официант поставил передо мной тарелку, на которой лежало четыре кусочка бамбука длиной по шесть-семь сантиметров и примерно по два сантиметра толщиной. Прежде чем приняться за это блюдо, я поглядел, как обращаются с ним другие. Ели его просто: разрезав «пальчики» на мелкие кусочки и обмакнув в кокосовую подливу, отправляли в рот. Это был настоящий деликатес. Но в пищу пригоден только молодой бамбук. Если срок его сбора пропущен, он уже становится несъедобным.
В прятки с обезьянами
Как-то я услышал, что к северу от Баты в девственном лесу живет колония обезьян. Объяснили и дорогу, как добраться до них.
Доехал я по шоссе, как говорили, до миссионерской школы. От нее осталась только вывеска да три пустых деревянных строения: закрыв школу, миссионеры вернулись в Испанию. Далее мой путь лежал вдоль пляжа. Разумеется, он был нелегок: колеса проваливались в песок, машина не раз застревала. Держался я ближе к лесу, так как опасался прилива. Добрался наконец к подножию возвышенности, поднялся на нее и замер. Недалеко от меня по широкому пляжу бегало около двух десятков шимпанзе.
