В девять часов вышел младший сын колдуна и позвал нас под навес между старым домом и конюшней. Но тут дует холодный ветер и царит полный мрак. Мы интересуемся, нельзя ли нам войти в дом: там все-таки теплее.
— Выздоровление произойдет, если вы будете сидеть на земле,— отвечает мальчик.
Мы усаживаемся на овечьи шкуры и рваные пончо, которые он принес. Сын колдуна устанавливает рядом стол. Там, где будет сидеть отец, парень кладет ворох старых циновок.
Панчо Гуарнисо укрепляет в стене несколько деревянных спиц. Они сделаны из так называемого дьявольского дерева. Индейцы назвали его так из-за необычной прочности. На спицы старик насаживает ржавые подковы и прикрепляет магнит. Затем он полукругом втыкает в землю мечи, сабли и копья. Оружие наверняка уже не один год используется в ритуалах. Мечи и сабли — без эфесов.
Старик работает медленно. У него одышка. Не спеша достает он из сумки четыре маленьких мешочка и высыпает их содержимое на подстилку. В свете лампы не видно, что это за предметы. Приглядевшись, различаю несколько отполированных до блеска каменных яиц, кусочки стекла и множество створок раковин. Они образуют узор. Панчо достал все, что мы принесли с собой, все бутылки открыты. Четыре маленьких флакона духов старик поставил полукругом, а вино, водку, сахар и лимоны расположил за ними.
Мы изрядно промерзли. Хорошо, что догадались захватить спальные мешки! Дети залезли в них и сразу же уснули.
Колдун расставлял предметы около часа. Окончив работу, сел на циновки и задремал. Время от времени один из сыновей спрашивал его:
— Отец, ты не спишь?
Старик невнятно бормотал:
— Нет, нет.— И продолжал спать.
Но вскоре Панчо проснулся, взял один из флаконов духов и опрокинул содержимое себе в рот. Мы глупо уставились на него, а он выплюнул духи прямо на нас, бормоча при этом какие-то заклинания. Эта процедура повторилась не один раз.
...Становится все холоднее. У меня только одно желание — не заболеть от такого «лечения». Колдун дает нам по створке раковин, наполненных какой-то ароматной жидкостью. Мы должны втянуть ее через левую ноздрю. Подчиняемся приказу. В носу все горит, из глаз текут слезы. Мы кашляем, отплевываемся, и снова раковины наполняются соком. Теперь мы должны втянуть содержимое через правую ноздрю. Вижу, что сок Панчо наливал из маленького желтого горшочка, в котором черные листья табака набухли от водки.
Настроение у Панчо заметно улучшилось, и он разговорился со своим средним сыном, у которого были наручные часы. В одиннадцать часов принесли черную кастрюлю. Каждый получил по чашке противного кактусового «супа». Залпом выпиваем его.
Колдун выплюнул на нас очередную порцию духов и потушил керосиновую лампу. Нам приказано ни в коем случае не спать. Сидеть очень неудобно, мы дрожим от холода. Старик громко храпит, но время от времени просыпается и спрашивает нас:
— Не спите?
Так мы промучились еще час. Старик, болтал с Ялте в темноте, интересовался курсом валют. Совсем, по-моему, не колдовская тема.
В час ночи Панчо дал каждому из нас по какому-то куску, приказал натереть все тело. Мне достался матовый стеклянный кругляшок, а Ялте — каменное яйцо. Мы энергично трем себя и таким образом немного согреваемся. Идет время. Луна скрылась, и теперь совсем темно.
Неожиданно колдун встал. В руке — бутылка водки. Панчо наполнил рот спиртным и прыскал на нас. Вероятно, таким образом он вдыхает в людей добрых духов, а злых изгоняет. Потом старик подал знак, чтобы мы по очереди подошли к нему. Первой подошла я. Панчо дергал каждый мой палец, потом руку. Затем взял за палец левой руки и повел в дом. Там колдун хлопал меня по спине рукой, ругая дьявола и всех злых духов. Эта замысловатая операция повторилась и с Ялте.
Средний сын, тот, который был с часами, сообщил, что уже 7 часов утра. Старший тогда взял два отполированных до блеска камня и принялся прикладывать нам с Ялте к вискам, затылку, лбу, глазам.
Начало светать. Эмиль и Ида проснулись. Сын колдуна проделал ту же процедуру с Идой. Ее это, кажется, позабавило. Эмиль отказался. Теперь нам предстояло выпить по большой кружке кукурузного супа, после чего старик снова протянул нам створки раковин, наполненные табачным соком. Как ни странно, но процедура стала нам нравиться. Потом Панчо выплеснул нам в лицо и кукурузный суп. Но и это было не самое страшное, что ожидало нас.
Старик поливал наши головы духами из всех четырех флаконов, а затем заставил набирать духи в рот и опрыскивать друг друга. Попробовать все четыре вида духов — настоящее испытание. Наконец нам подали по стакану вина. Но даже приятное белое бордо не в состоянии перебить отвратительный вкус духов, так же как и лимоны, которые нас заставили съесть.
Даже не верилось, что наши мучения подошли к концу. Панчо торжественно объявил, что таинство закончено и мы можем идти.
Перед уходом старик вручил нам флаконы, наполненные табачным соком, духами и какими-то травами. Содержимое одного флакона должно уберечь от болезней, второго — принести удачу в работе, третьего — в семейной жизни.
Обратный путь в Уанкабамбу показался нам короче. Мы оживленно обсуждали происшедшее и незаметно для себя очутились на базарной площади. Куда только девалось недоверие, которое местные жители испытывали к нам, пришлым «гринго»?
За одну ночь мы превратились в настоящих героев! Все с нами почтительно здоровались, уступали дорогу. В кафе нам пришлось рассказать все, что проделывал с нами знаменитый брухо. Каждая подробность вызывала возгласы восхищения. Удивительно, как крепка вера простых людей в чудодейственную силу колдовства!
Но если подумать, ведь и мы не знаем истинных свойств отваров, что заставил нас выпить Панчо. Не может быть, чтобы брухос существовали в Перу и проделывали обряды много сотен лет, не принося никакой пользы людям. Впрочем, этнографам еще, видимо, предстоит объяснить феномен столь долгого существования брухос.
Нина Расмуссен Перевела с датского Берта Тамашина
Кажется, не так давно археологи из Нукуса открыли на плато Устюрт грандиозные каменные сооружения в форме стрел, происхождение которых вызвало горячие споры. Затем стало известно, что московским археологам Устюрт раскрыл еще одну свою тайну — каменных идолов. Экспедиция Института археологии АН СССР, обнаружившая скопище древних статуй, в прошлом году вновь отправилась на Мангышлак и Устюрт. Полевой сезон принес много интересных находок, а завершился археологической разведкой северо-восточных районов плато, вроде бы уже пройденных вдоль и поперек...
Я протянул Момере Пенчевой два небольших плоских камня — серые, с зеленоватым налетом плесени, они источали запах могильника. Болгарская ясновидящая не удивилась, чего нельзя было сказать об окружающих, столпившихся вокруг нас в вестибюле Московского Дворца молодежи, где в эти дни проходило Всесоюзное совещание по проблемам энергоинформационного обмена в природе.
Момера слегка коснулась пальцами шероховатой поверхности камней и пристально взглянула на меня.
— Что вы хотите узнать?
— Эти камни из развалин крепости,— сказал я,— недавно обнаруженной археологами в Казахстане.
Пенчева кивнула и, держа ладонь над камнями, медленно произнесла:
— Крепость была построена в шестнадцатом-семнадцатом веках до нашей эры. Ее неоднократно разрушали, потом восстанавливали... Заново отстроили уже в третьем веке нашей эры, после чего в крепости жили еще три поколения людей. Между прочим,— она сделала паузу,— в 630 километрах к северо-западу от нее находится вулкан...
Кто-то из древних заметил: наша жизнь — это цепь случайностей. Иначе — проделки таинственного провидения или рок. И разговор с болгарской ясновидящей возник случайно спустя месяц с лишним после моего возвращения из археологической экспедиции, исследовавшей северо-восточные районы Мангышлака и Устюрта. Вернее, то была лишь разведка, поиск следов древних захоронений и поселений для будущих полевых сезонов — первое знакомство с далеким прошлым этих пустынных земель. Окунались мы в историю, и кочуя по сегодняшнему Западному Казахстану. Он тоже открывался мне, но не сразу, как и памятники Мангышлака и Устюрта. Встречи с настоящим и прошлым возникали неожиданно, будто и здесь незримо присутствовал баловень-случай. Так я все время и думал, пока не услышал «откровение» Момеры Пенчевой.
Я вдруг вспомнил Устюрт и костер, который мы разожгли из сухого саксаула. Бледно-желтое пламя пожирало корчившиеся от жара и стреляющие искрами ветви кустарника, а за мятущимся огнем разливалась черная бездна ночи. Нас было всего четверо на десятки километров вокруг: начальник Волго-Уральской археологической экспедиции Института археологии АН СССР Лев Леонидович Галкин, шофер нашего «газика» Михаил Молодцов и специалист по биолокации Аким Богатырев, которого я уговорил поехать со мной.
