Такая компоновка позволила сократить объем корпуса и соответственно снизить массу. Подвеска предполагалась по типу Т-35 или опытная торсионная, над которой на Кировском заводе уже работали.
Башни танка задумывались коническими. Причем главная очень напоминала главную башню Т-28, с размещением пулеметных установок в нише и у места командира. Но несмотря на все принятые меры, полностью защитить весь танк 60-мм броней не удалось. Чтобы вписаться в требуемые 55 т, кое- где пришлось поставить броню 50 мм.
Завод № 185 пошел другим путем. Рассудив, что если ширины корпуса не хватает для установки двух малых башен рядом, то ширина танка сделать это вполне позволяет. Поэтому они применили компоновку, обратную Т-28. Главную башню разместили в передней части корпуса, а за ней возвышенно, на подбашенной коробке — две 45-мм башни. Правда, ни одна из башен не имела кругового обстрела, но в широком носовом секторе, в отличие от СМК, могли стрелять все три.
Деревянные макеты в натуральную величину и чертежи боевых машин рассматривались специальной макетной комиссией под председательством помощника начальника АБТУ КА военинженера 1-го ранга Коробкова 10 и 11 октября 1938 года.
Трехбашенные варианты танка СМК: вверху — с торсионной подвеской, внизу — с балансирной подвеской по типу Т-35
Оба проекта произвели на членов комиссии неоднозначное впечатление. С одной стороны, и по массе, и по броне, и по вооружению все требования были выполнены. Но какой ценой?
У СМК боевое отделение задней малой башни постоянно бы нагревалось от расположенного рядом двигателя, а в случае плохой герметизации его экипаж мог еще и угореть. Так же и у Т-100: боевое отделение главной башни нагревалось бы от радиаторов.
Смущало также, что 76-мм пушка имела ограниченный сектор обстрела, а командир танка, находящийся в главной башне, — ограниченный обзор. Но при этом стало ясно, что конструкторы сделали все возможное в пределах предложенного техзадания, поэтому последнее необходимо было менять, уменьшив количество башен с трех до двух.
Уже позже, с легкой руки Котина, родилась легенда о том, как на заседании Комитета обороны, состоявшемся в Кремле 9 декабря 1938 года, Сталин экспромтом снял одну башню с макета СМК, а затем — и с Т-100, и оба танка превратились в двухбашенные. На самом же деле все экспромты вождя были почти всегда очень хорошо подготовлены и основывались на заблаговременных консультациях с признанными специалистами.
На том же заседании представители Кировского завода получили разрешение изготовить и однобашенный вариант танка прорыва, "аналогичный по своим характеристикам танку СМК". Чуть позже он получил обозначение КВ.
Естественно, что простым снятием одной башни дело не обошлось, и обоим заводам пришлось в корне переработать свои проекты, мало что оставив от прежних вариантов.
В январе 1939 года чертежи всех танков были переданы в производство. К первомайским праздникам Кировский завод сумел "выкатить" СМК. Изготовление Т-100 и КВ затянулось примерно на два месяца. 25 июля, после обкатки и устранения мелких недостатков, СМК и Т-100 передали на полигонные испытания.
Компоновочные схемы танков отличались от классической размещением вооружения в двух диаметрально-возвышенных башнях. При этом у Т-100 обе башни были установлены строго по продольной оси танка, а у СМК малая башня — немного смещена влево. Большие башни на обоих танках устанавливались на высоких подбашенных коробках. Одинаковым было и размещение членов экипажа: в отделении управления по оси машины располагался механик- водитель, справа от него — радист (в СМК — стрелок-радист); в малой башне — наводчик (командир башни) и заряжающий, в большой — командир танка, наводчик и заряжающий. Кроме того, в каждой машине было предусмотрено место для техника.
В большой башне танка Т-100 устанавливались 76-мм пушка Л-10 и спаренный с нею пулемет ДТ. Углы наведения пушки находились в пределах от — 5,5° до +26° в вертикальной плоскости.
Танк СМК на полигонных испытаниях. Август 1939 года. Хорошо видны форма траков, установка курсового пулемета, антенный ввод, фара и звуковой сигнал.
На крыше главной башни размещалось то, что иногда называют пулеметной, а иногда командирской башенкой. На самом же деле это была закрытая зенитная турель.
Командир танка на Т-100 сидел так же, как на СМК и Т-35, то есть справа от пушки, и вел наблюдение за полем боя в перископ. А стрелял из зенитного пулемета заряжающий, стоя на своем сиденье и пользуясь специальным перископическим прицелом. Пулемет занимал все пространство башенки, и всунуть туда голову можно было, только задрав его ствол вверх на 90°. В таком положении можно было воспользоваться смотровыми щелями, прорезанными по периметру башенки уже после изготовления танка, поскольку поле зрения перископического прицела было мало и стрелок мог потерять ориентировку. Теоретически из башенки можно было стрелять и по наземным целям, правда, очень удаленным, так как пулемет не имел угла снижения.
Вооружение большой башни танка СМК было несколько иным. В ней устанавливалась 76-мм пушка Л-11. Орудие и спаренный пулемет ДТ имели углы вертикального наведения от — 2° до +33°. Зенитный пулемет размещался открыто на турели башенного люка. В кормовом листе большой башни СМК был смонтирован еще один ДТ.
Вооружение малых башен обоих танков было идентичным — 45-мм пушка 20К и спаренный пулемет ДТ. Угол горизонтального наведения 45-мм пушки танка Т-100 составлял 256°, танка СМК- 270°.
СМК
На танке СМК, кроме того, имелся курсовой пулемет ДТ в шаровой установке. Огонь из него вел стрелок-радист. Механизмы поворота башен оснащались ручными и электромеханическими приводами.
Для ведения огня и наблюдения за полем боя использовались панорамные и телескопические прицелы ПТК, ПТКУ, ТОП, ПТ-1, ТОД и ТЗП (последние два только на Т-100).
В кормовой части корпуса обоих танков размещался 12-цилиндровый карбюраторный четырехтактный V-образный авиационный (точнее, морской глиссерный) двигатель жидкостного охлаждения ГАМ-34-ВТ мощностью 850 л.с. при 1850 об/мин. На Т-100 двигатель располагался по оси машины, а у СМК он был смещен к правому борту (наследие трехбашенной схемы).
Механическая силовая передача танков СМК состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, пятискоростной коробки передач, многодисковых бортовых фрикционов сухого трения с ленточными тормозами и двухступенчатых бортовых передач.
В трансмиссию танка Т-100 входили трехдисковый главный фрикцион сухого трения, пятискоростная коробка передач, многодисковые бортовые фрикционы сухого трения с ленточными тормозами и простые однорядные бортовые редукторы. Бортовые фрикционы и тормоза имели пневматические сервоприводы управления и дублирующий механический привод.
Радиатор системы охлаждения емкостью 70 л у танка СМК продувался воздухом с помощью вентилятора, посаженного на носок коленчатого вала.
Танк СМК на полигонных испытаниях. Вверху —вид с правого борта, внизу — вид сзади. Обратите внимание на 12,7-мм пулемет ДК в нише большой башни.
На Т-100 имелось два радиатора общей емкостью 100 л. Они продувались с помощью вентилятора, установленного горизонтально на тумбе на коробке передач.
В конструкции моторно-трансмиссионного отделения Т-100 была сделана попытка защитить танк от нового противотанкового средства, широко применявшегося в Испании, — бутылок с горючей смесью. Крыша МТО не имела отверстий для забора и выброса охлаждающего воздуха и была наклонной — чтобы горючая смесь быстрее стекала с корпуса. Забор и выброс воздуха осуществлялись сбоку, над крыльями, через специальные броневые карманы.
На чертежах это решение выглядело неплохо, но испытания танка и его боевое применение внесли свои коррективы. Первые же выезды шасси Т-100 (еще без башен) показали, что мотор сильно перегревается. Охлаждающий воздух, проходя через броневые карманы, и так испытывал большое сопротивление на входе и выходе, а поскольку карманы находились рядом, то система охлаждения засасывала горячий воздух, едва выброшенный из танка. Пришлось заделать отверстия для выброса воздуха в борту корпуса и прорезать их в крыльях. Теперь отработанный воздух выбрасывался на верхние ветви гусениц. Это частично решило проблему охлаждения, и на втором шасси (будущий T-100Y) МТО перепроектировали так, что выброс воздуха вниз на гусеницы стал штатным, а заодно туда же вывели и выхлопные трубы.
При дальнейших испытаниях Т-100 появились новые проблемы с системой охлаждения. Вентилятор с такой силой засасывал воздух, что при езде по лесу сетки воздухозаборника быстро забивались сорванными с деревьев листьями!
