И вот я у Мирзабая. Вокруг юрт у реки большая толпа. Стоят и грузовые, и легковые машины, многие мужчины на лошадях. Стайками держатся девушки в ярких платьях. Вновь прибывающих гостей приглашают омыть руки из узорчатого кувшина, который почтительно держит перед каждым молодой чабан. Затем всех ведут к расстеленной на траве кошме. Жирный плов, горячий чай из пиал, сладкие коржики и печенье приходится пробовать, сидя на киргизский манер, поджав под себя скрещенные ноги.
Торжество начинается с борьбы двух юношей, восседающих на резвых лошадях. Лошади пританцовывают, кружатся, а юноши пытаются вытащить друг друга из седла. Побеждает крепкий парень в солдатских брюках и майке, по всей вероятности, только что демобилизовавшийся. Ему аплодируют, а он, нахлестывая плетью серого в яблоках скакуна, совершает на нем круг почета и с лихостью исчезает. А я вслед за множеством конников поднимаюсь на пригорок и оказываюсь как на трибуне стадиона.
Сероватые, похожие на войлочные колпаки, горы окружают долину с двух сторон. Вдали в зарослях зеленых кустарников бежит неширокая горная речка. Перед нею расстилается луговина с выгоревшей золотистой высокой травой, а ближе к нашей трибуне-склону, на которой собралось немало зрителей,— убранное кукурузное поле. На него и выезжают конники — молодые джигиты и седобородые старцы. В обычных костюмах, некоторые стриженые, без головных уборов, другие в традиционных киргизских колпаках, но среди всадников я отмечаю и несколько человек, на головах которых — шлемы танкистов.
Всадников на поле уже несколько десятков, они кружат, съезжаются, разъезжаются, а я все не могу сообразить, что оказался на празднике, не пользующемся популярностью у властей, однако продолжающем жить — древнейшем состязании киргизских джигитов — козлодрании.
Мне приходилось слышать, что козлодрание — это дикость, пережиток феодальных времен. Забегая вперед, должен сказать, что ничего дикого я тут не увидел. Современное козлодрание напоминает регби, где все игроки имеют право наваливаться кучей на игрока, владеющего мячом, сбивать его с ног, пока тому не удастся доставить мяч за линию поля. Вместо мяча в козлодрании используется туша зарезанного молодого бычка весом эдак килограммов шестьдесят. У него удаляют внутренности, голову, ноги, туша зашивается — и снаряд для состязания готов.
Ближайшие родственники устроителей торжества имеют право первыми вскинуть эту тушу на круп своего коня и, разогнавшись, по мере возможности вывезти ее подальше в поле. Дикая рать всадников устремляется сразу же за счастливчиком. Тот сбрасывает тушу наземь и удаляется, пока не нагрянула ревущая кавалькада. Лавина накатывается на тушу бычка, тут-то и начинается самое главное. Нахлестывая плетью скакуна, но в то же время не стремясь задеть ею соседа, нужно пробиться, используя сноровку и силу специально тренированного коня, к центру. Потом умудриться, несмотря ни на какие препятствия, которые будут устраивать на каждом шагу соперники, быстро подхватить с земли шестидесятикилограммовую тушу и вскинуть ее на круп лошади, а потом суметь выбраться из гущи возбужденных лошадей и всадников. За счастливцем тут же устремляется погоня, каждый пытается сорвать тушу.
Так было и сейчас. Я видел, как благополучно ушедший от преследователей крепыш — лихой наездник, кубарем слетел со споткнувшейся лошади и грохнулся на землю вслед за тушей. Но живо поднялся, пустился ловить лошадь, а над бычком закрутились в азарте всадники. В тот же круг, оседлав своего коня, ринулся и неудачник. Но тушу уже поднял другой и, убегая от наседающей ватаги конников, чуть не врезался в толпу зрителей на склоне. Я сам едва увернулся, и только тут оценил предупреждение Мирзабая — снимать состязание издали, близко не подходить. А в это время победитель доставил тушу к тому месту, откуда все и начиналось. Там стояли старцы в халатах — судьи...
Состязание продолжалось. Вывезти тушу мог, как я выяснил, любой желающий, но за это почетное право он должен был отблагодарить какой-то суммой хозяина, потратившегося на призы.
И тут я заметил, что вблизи круга ездят на лошадях люди в милицейской форме, правда, состязанию они не мешали. Позже я спросил их, что интересовало милицию на празднике. «Жестокие игры,— ответили мне.— Мало ли, не дай бог, спор какой выйдет между участниками...»
Козлодрание закончилось к вечеру. Победителей, которые взяли больше других призов, оказалось трое. Усталые и довольные, они съехались, чтобы я их сфотографировал вместе. Затем один из них достал из кармана трешку и протянул мне. Напрасно я отказывался. «Бери,— сурово потребовал джигит,— ты честно снимал наш праздник и тоже свой приз заработал».
Потом была обычная борьба и многокилометровые скачки. Не без спора выявились здесь победители. Первым стал совсем юный парнишка. После этого все отправились к юртам, где еще раз угостились чаем, и начали разъезжаться. Только тут я сообразил, что свадьбы не было и не будет. Что той организовали совсем по другому случаю, но по какому, я уже спрашивать не стал. Да и не в этом дело. Так или иначе, но я побывал на настоящем киргизском народном празднике. Увидел воочию козлодрание и могу засвидетельствовать, что это с виду, возможно, и суровое, но захватывающее и достойное джигита состязание, где нужно проявить и силу, и умение владеть лошадью — то есть все то, что необходимо в работе настоящему чабану. Ведь сколько раз за время перекочевки ему приходится догонять отбившихся от стада овец, жеребят, нередко перетаскивать грузы, да и живых ягнят на крупе лошади через ущелья, горные реки. Ко многому должен быть готов чабан в пути, и козлодрание, на мой взгляд, есть не что иное, как проверка его подготовленности к нелегкой профессии.
Я уже уезжал, когда мимоходом увидел, как выигравший скачки джигит, отправляясь за много километров к себе в аил, с легкостью вскинул за ногу блеющего барашка — приз, и уложил впереди седла. Сколько радости будет у него дома, подумалось мне, какой почет и уважение соседей и стариков, которые знают цену награжденному таким призом чабану.
Валерий Орлов, наш спец. корр.
Платформа «Кольская» маячила на горизонте светлым пятном, точно чайка, сидящая на воде. Мы шли к ней на водолазном судне «Спрут». Раньше я видел морские нефтяные промыслы в Охотском море и на Каспии, в местах не таких глубоких и не особенно суровых. Теперь предстояло встретиться с ними в Ледовитом океане. Впрочем, такую же параллель можно провести между буровыми в Мексиканском заливе и Северном море.
Известно, что в последние годы люди все настойчивей обращают свой взгляд к Мировому океану. По словам генерального директора Национального центра по эксплуатации океанов Ива ла Прери, он станет столь же необходимым для существования людей, как воздух и свет, земля и растения. Но сегодня многие еще и не подозревают об этом. Охотно соглашаясь с тем, что океан был колыбелью жизни на нашей планете и, значит, нашей собственной, человеческой жизни, что океан есть первоисточник всего сущего, что вода — это «дар небесный», без которого не могла бы существовать и развиваться жизнь, люди почти не способны осознать, как, почему и до какой степени океан — кладовая колоссальных биологических и минеральных ресурсов, средство для межконтинентальных связей, генератор и регулятор климата — сейчас становится фактором, непосредственно определяющим будущее каждого из нас.
Первыми на пути к освоению океана оказались шельфы. Согласно принятому международному определению, континентальный шельф, или материковая отмель,— это мелководные зоны, которые тянутся вдоль берега материков. Это подводное продолжение материка от линии прибоя до уходящего в глубь берегового склона занимает обширные пространства. К примеру, площадь континентального шельфа Франции равна почти трети ее суши.
В пронизанных солнечным теплом водах, в буйных водорослях скапливается много рыбы и другой живности, что издавна составляло главное богатство шельфа. Но когда за него взялись геологи, выяснилось: у шельфов нет соперников по залежам минерального сырья. Беспрерывное движение воды превратило шельфы в гигантские промывочные лотки. В них обнаружили нефть и газ, золото и редкие металлы, каменный уголь и руды. Однако сокровища этого «Эльдорадо» не возьмешь голыми руками. Прежде чем ресурсы океана начнут в полной мере служить человеку, пройдут годы и годы. Нужно провести массу геологических, геофизических и геоморфологических исследований, картирование океанского дна, собрать пробы грунта, определить магнитные и гравитационные поля. Для этой колоссальной работы, конечно же, потребуются значительные финансовые средства, научные кадры, техническое оборудование.
