И конечно, ему не могут сейчас не сниться синие льды Берингова моря, вечные снега вершин Сихотэ-Алиня, холодные соленые ветры над Ванкаремом. Ванкарем — чукотский поселок на берегу Ледовитого океана, где он впервые ощутил в запахе ветра близость Арктики.
Написав этот очерк, я показал его Трифонову. Вадим сказал с усмешкой: «Уж как-то у меня все гладко получилось!» На самом деле система закалки далась ему трудно. Были срывы, разочарования, недомогания, сомнения. Но чтобы преодолеть себя, ему пришлось ломать прежде всего свой характер. А характер у него был скверный, даже безобразный — Вадим просил это особо подчеркнуть. Он довольно прямо дал понять, что дорога к совершенству начинается с той самой субстанции, которая называется «душа».
Чудачество или научный поиск?
Перед ледяной прорубью, на снегу, в одних плавках восседает в позе факира человек атлетического телосложения. Экзотическая фотография, не правда ли? Честно говоря, ее рекламный вид меня вначале насторожил: кто это — морозоустойчивый супермен или очередная жертва увлечения модным культуризмом, «бегом ради жизни», системой хатха-йоги? Но, ознакомившись с историей «чудачеств» геолога Вадима Трифонова, я изменил свое мнение о нем. Скажу более — он вызвал у меня симпатию и уважение не только как личность, но и как человек, фанатически преданный трудному и необычному своему увлечению. Однако мое отношение к герою очерка требует объективного обоснования, ибо таких мужественных и целеустремленных парней, как Трифонов, немало. Мне кажется, что основным лейтмотивом очерка Н. Янькова является не просто судьба одного человека, сильного и настойчивого, а скорее выяснение нравственного и социального смысла исследований и экспериментов, проводимых человеком на себе и нередко опасных для его здоровья и жизни.
Почему Вадим Трифонов, в детстве «задохлик», решил подвергнуть себя жестокому режиму тренировок и испытаний? Нет, не в целях пополнения общества «моржей» и не только ради собственного здоровья. На перевале в холодный ветреный день, имея спальные мешки и снаряжение, совсем рядом с жильем замерзли еще полные сил геологи, его коллеги. Что это — роковая случайность или закономерный исход бесплодных попыток человека противостоять силам природы? Олень выжил в этих условиях, а люди оказались беспомощными. Впоследствии в дневнике Вадим Трифонов отразит свое отношение к этому трагическому случаю: «К смерти в подобных случаях человека приводит не сама неизбежность, а страх смерти... специальные тренировки могут сделать человека железным». Именно социально-этические корни эксперимента Трифонова показались мне особенно важными.
Несколько слов о научной ценности эксперимента Трифонова, о проблеме выживания человека в аварийной ситуации. Я не думаю, что способность Вадима переносить низкие температуры обусловлена «морозоустойчивыми генами». В основе его выносливости лежат самые обычные механизмы терморегуляции, которые благодаря систематическим тренировкам и закалке стали более подвижными. Произошла адаптация к новым условиям. (К примеру, австралийские аборигены спят обнаженными на земле при температуре воздуха 0—5° С и не страдают от холода.) К сожалению, эксперименты Трифонова с научной точки зрения далеко не совершенны, хотя его нельзя винить в том, что он не измерял у себя температуру тела, кожи, не определял уровня теплопродукции, калорийности потребляемой пищи и величину энерготрат, то есть все физиологические параметры, необходимые для оценки теплового состояния. Остается делать выводы только на основании субъективных данных, приведенных в дневнике Трифонова. Остановлюсь на некоторых деталях: температура воздуха — 30° С, бег с грузом 10 килограммов в течение часа на расстояние 6 километров в одежде, состоящей из тонкого свитера, хлопчатобумажного костюма, шерстяных носков, шапки, рукавиц. В целом условия, вполне подходящие для поддержания высокого уровня теплопродукции и обеспечения минимальной теплозащиты. Ночью купание в ледяной воде, продолжительность сеанса исчисляется минутами и слишком мала для значительного снижения теплосодержания. «Ни дрожи, ни судорог, самочувствие нормальное, пульс ровный, в мыслях ясность». Для тренированного здорового человека, которого ждет дома горячая вода, это совершенно не опасно, с точки зрения общего охлаждения. Что же касается «ледяного панциря», который якобы должен понижать температуру тела, Вадим, вероятно, ошибается: ведь пропитанная водой, смерзшаяся одежда какое-то время сохраняет теплоизоляционные качества.
Адаптация человека к низким температурам обусловлена повышением уровня теплопродукции, подвижностью сосудистых реакции, способствующих улучшению кровоснабжения периферических тканей. Но при длительном действии холоДа физиологическая адаптация теряет свое значение, и тогда главным становятся одежда и укрытие. Купание в ледяной воде, обтирание снегом, как методы закалки, широко обсуждаются в литературе. Большинство специалистов положительно оценивают их. Приемлем ли режим тренировок Трифонова для других людей? Здесь общего ответа быть не может. Все зависит от состояния здоровья, от совета врача. Следует помнить: слепого подражания методам закалки Трифонова быть не должно.
Теперь о психологических особенностях поведения в аварийной ситуации. В очерке подчеркивается, что человека губит не столько холод, сколько страх перед холодом. С этим нельзя не согласиться. Врач Линдеман, переплывший на лодке океан, отмечает, что «основная опасность в самом человеке, очень многое зависит от его душевной стойкости». Страх — нормальная реакция человека на незнакомую, угрожающую его жизни или здоровью ситуацию. Он может оказывать мобилизующее или деморализующее действие на человека, в одном случае тот становится «кроликом», в другом — «львом». Различные реакции людей в стрессовых ситуациях определяются не только особенностями их психики, чертами характера, но и уровнем практических знаний и навыков, необходимых для выживания в аварийной обстановке. Очень часто при равных условиях выживает не тот, кто сильнее и выносливее, а тот, чей опыт позволяет предвидеть опасность и вовремя предупредить ее. Опыт, а вместе с ним и уверенность в своих силах приходят в результате постоянных тренировок, в процессе овладения элементарными приемами выживания в экстремальных условиях. В драматическом поединке Руала Амундсена с Робертом Скоттом победили не смелость и энтузиазм, а четкая организация и расчет, опирающиеся на знание множества мелочей, исключающих неожиданности. Харальд Свердруп, давая характеристику Амундсену, писал: «Он никогда не испытывал судьбу и не брался за решение незнакомых ему проблем без основательной подготовки». Эти слова не мешало бы взять на вооружение поколению молодых исследователей-романтиков, которые собираются покорять полюса и вершины с ходу, не имея должного опыта. Я не склонен относить к ним Вадима Трифонова, ибо его эксперименты по закаливанию вовсе не «чудачества», а маленькое звено в изучении глобальной проблемы защиты человека от внешней среды.
Эта проблема сейчас волнует многих специалистов: инженеров, разрабатывающих оптимальные варианты одежды для защиты от холода, конструкторов, проектирующих утепленные дома для жителей полярных районов или участников экспедиций, наконец, врачей, создающих специальные аварийные рационы и комплекты спецснаряжения для летчиков, космонавтов, геологов, альпинистов, оказавшихся в труднодоступных районах с экстремальными природными условиями.
Опыт, здоровье и знание таких людей, как Вадим Трифонов, нужны сегодня во многих областях жизни.
Николай Яньков, наш спец. корр.
А. Мнациканьян, врач
«Вскоре после того как мы расположились на высочайшей точке Этны, поднялось солнце, открыв пейзаж, воистину не поддающийся никаким описаниям. Горизонт осветлялся, являя нам Калабрию, Мессинский маяк и Липарские острова; курящаяся вершина Стромболи, отстоявшая на семьдесят миль, казалось, была у ног; мы видели целиком весь остров Сицилию с его реками, деревнями и прибрежными портами так, словно глядели на карту... Короче, насколько я могу судить по расстояниям, помеченным на карте, нам открылась панорама площадью в девятьсот английских миль.
Усладив взор великолепным видом (ради которого, по словам спартанцев, император Адриан изволил взойти на Этну), мы заглянули в большой кратер, имеющий около двух с половиной миль в окружности; мы сочли неосторожным обходить его вокруг для более точного измерения, ибо почва в некоторых местах весьма зыбка. Внутренняя часть кратера инкрустирована, подобно Везувию, солью и серой и имеет форму перевернутого конуса глубиной около четверти мили. Досадно, что дым, в обилии поднимавшийся из стен, а также со дна, помешал нам должным образом рассмотреть его».