Из разговоров арабов купец заключил, что богатые пряностями страны находятся прямо к северо-востоку от Аравии и южной Персии (на самом деле, скорее, к юго-востоку, но тут случилась некая географическая аберрация, связанная с направлением морских маршрутов). А поскольку образованным людям того времени было вполне ясно, что Земля имеет форму шара, он сделал логический вывод: значит, для европейцев, движущихся в противоположную мусульманам сторону, Индия и Индонезия окажутся на северо-западе.
В его пылком воображении немедленно родился проект грандиозного путешествия, однако на родине он никого не заинтересовал. Пришлось предприимчивому мечтателю отправиться искать «спонсоров» на чужбину. Известно, что он какое-то время жил в Валенсии, побывал в Севилье и Лиссабоне, пытаясь заинтересовать испанскую королевскую чету и португальского монарха своим проектом, но потерпел неудачу. Тем же самым в те годы занимался Колумб, и, похоже, он буквально на полшага опередил нашего героя. Узнав, что его обошли, Джованни, вероятно, очень досадовал: кто бы мог подумать, что на его пути встанет второй такой же «сумасшедший»?! Как бы то ни было, он решил, что на свете есть еще только одна страна, где его план оценят. Во Франции полыхала усобица «на пожарищах» Столетней войны. Оставалась Англия, где быстро растущее торговое сословие активно осваивало новые торговые пути. Туда и отправился Джованни с сыновьями.
Первые данные о пребывании его на острове Великобритания относятся к 1494 году, но, вероятно, он появился там немного раньше и поселился в Бристоле, где и получил переиначенное имя, под которым вошел во все учебники истории — Джон Кабот.
Бристоль был тогда главным морским портом Англии, центром рыболовецкого промысла в Северной Атлантике и развивался весьма бурно. Местные купцы раз за разом, сезон за сезоном посылали суда на запад, в неведомое «царство» океана. Они надеялись «натолкнуться» там на многие легендарные острова, обильно населенные и полные таинственных сокровищ. Однако корабли возвращались, не совершив никаких открытий. Неудачей завершилось и плавание 1491 года, в котором, возможно, впервые вышли на атлантический простор Кабот и его сыновья. По другой версии, правда, в это время они еще находились в Испании.
Во всяком случае, можно наверняка сказать, что к решительной активизации действий итальянца, обескураженного было неудачами, побудило великое известие — в 1492-м «для Кастилии и для Леона» на дальнем Западе «Колумб обнаружил новый мир». Чем Англия хуже? Надо немедленно торопиться, пока испанцы не заняли этот мир весь. Мореплаватель лихорадочно принимается отсылать письмо за письмом Генриху VII с требованием (!) принять его. И чудо происходит. 5 марта 1496 года в Вестминстере Джону Каботу и трем его отпрыскам выдается личный королевский патент на «право искать, открывать и исследовать всякие острова, земли, государства и области язычников и неверных, остающихся до сего времени неизвестными христианскому миру, в какой бы части света они ни находились». При этом грамота, конечно, строжайше запрещала путешественнику плыть на юг, где обосновались испанцы. Зато путь на север и запад был открыт.
Королевский патент от 5 марта 1496 года за подписью Генриха VII. Каботам остается только найти деньги на снаряжение корабля
Дальнейшая судьба открытий
Открытые Джоном и Себастьяном Каботами на западе Атлантики земли — побережье современных острова Ньюфаундленд и полуострова Лабрадор — еще долго оставались совершенно неисследованными. В отличие от благодатной в климатическом и экономическом отношении Карибской зоны здешние мрачные скалы и холод не располагали европейцев к основанию постоянных колоний, так что до самой середины века XVI тут, вероятно, не было ни одного постоянного поселения «пришельцев». Что же касается коренного населения, так называемых беотуков, то их численность и до контакта с белыми людьми не превышала 10 тысяч человек, а после встречи с европейцами они и вовсе начали вымирать, в основном из-за занесенных из Старого Света болезней. Как принято считать, последняя женщина этого племени, некая Шанодитхит, умерла в столице английского владения Ньюфаундленд, Сент-Джонсе, в 1829 году. Притязания Англии на эти земли были возобновлены в 1583 году мореплавателем сэром Хамфри Гилбертом, однако к тому времени в летний сезон тут «толпилось» такое количество португальских, испанских и французских кораблей, что о победе без борьбы не приходилось думать. Само название «Лабрадор», происходящее от имени португальца Жуана Фернандеша Лаврадора (он, как считается, наблюдал берега полуострова в эпоху Великих географических открытий, хоть и не высаживался там), свидетельствует: освоение северных областей Америки пошло по интернациональному пути. В конце концов на арене этого «соревнования» остались только французы, заселявшие потихоньку южные берега Ньюфаундленда из Квебека, где они давно уже обосновались; и британцы, построившие на его восточном берегу в 1610 году уже известный нам Сент-Джонс. А дальше — история этих «диких» мест вошла в общее русло мировой политики. Утрехтский мир 1713-го и Парижский (1774) утвердили полный переход всей территории современной восточной Канады к Лондону. Образовалась отдельная колония «Ньюфаундленд и Лабрадор», управлявшаяся автономно даже после того, как в 1907 году обрела статус доминиона. Только после окончательного падения британского владычества, в 1949-м, по итогам референдума среди все еще малочисленного населения (оно и к нынешнему времени едва перевалило за полмиллиона), с результатом лишь 52,3 на 47,7 процента было принято решение о «вступлении в Канаду».
В погоне за легендой
Здесь самое время кратко сказать о том, что именно ожидали англичане найти в северной Атлантике, какие земли считались расположенными там. Ведь у новых соотечественников мессера Джованни были на этот счет несколько иные мысли, нежели те, что сформировались у него при общении с арабами.
В Бристоле огромным успехом вот уже которое столетие пользовались, к примеру, рассказы об острове Брессайл. Читатель с чутким ухом расслышит в этом названии более привычное в нашей традиции «Бразил», название которого в переводе с кельтских наречий означало «самый лучший». Там якобы жили счастливые люди, не знавшие ни старости, ни смерти, а золото и драгоценные камни лежали под ногами.
Джон Кабот (1451—1498)
Уверенность в существовании Бразила была так велика, что еще в 1339 году этот остров почти идеально круглой формы в западной Атлантике приблизительно на широте Ирландии впервые появился на карте некоего Анжелино Дулькерта. А на другой, анонимной схеме, созданной в 1375 году в Каталонии, он находился там же, но оказался превращенным в атолл, обрамляющий лагуну с девятью маленькими участками суши. Кстати, сегодня ученые всерьез обсуждают гипотезу, согласно которой это — очень приблизительное изображение залива Святого Лаврентия в Канаде. Он тоже наполовину закрыт со стороны моря и усыпан островами...
Кроме Бразила, неведомые просторы Атлантики представлялись усеянными еще многими островами — Буссом, Майду, Антилией. Здесь же помещали сказочную «страну Семи городов». О ней слухи восходили к такому преданию: в разгар арабского завоевания Испании семь епископов со многими прихожанами сели на суда и после долгих скитаний по океану высадились на неизвестном западном берегу, где основали каждый по процветающему городу. И в один прекрасный день жители этих городов обязательно вернутся и помогут своим братьям-христианам изгнать мавров. Но вот уже мавры изгнаны без посторонней помощи, а легенда все живет.
Вдобавок «наводящие» сведения подбрасывала наука — на английский был переведен трактат (XII века) арабского географа Идриси, где упоминается о богатом острове Сахелия за Гибралтаром и о семи городах, которые когда-то там существовали. Они якобы благоденствовали до тех пор, пока жители не перебили друг друга в междоусобных войнах.
Наконец, будоражащими души рассказами полнился порт — каждый моряк считал своим долгом рассказать о чем-нибудь необычном. Вот среди современников Кабота и распространилась история: дескать, две экспедиции уже попадали случайно к Семи городам, будучи сбиты ураганом с курса. И говорили там якобы по-португальски, и спрашивали у прибывших: по-прежнему ли мусульмане управляют землей их предков. Ну, и о золотом песке, разумеется, упоминалось.
Первое же реальное плавание в поисках островов на западе было предпринято в 1452 году португальцем Диегу ди Тейви, которого отрядил в Северную Атлантику известный вдохновитель путешествий принц Генрих (Энрике) Мореплаватель. Тот доплыл до Саргассова моря, подивился его уникальной структуре без берегов, затем повернул еще дальше на север и открыл два самых западных острова из группы Азорских, в то время еще неизвестные. Одним из участников этой экспедиции был испанец, некий Педро де Веласко. Через сорок лет, будучи давно в отставке, он, судя по всему, встречался и с Христофором Колумбом, и с Джованни Кабото и что-то важное им рассказывал. Во всяком случае, нам достоверно известно, что о существовании Саргассова моря оба знали.
