со злыми, угрюмыми лицами. Меня такое преимущество врага в размере войска тоже откровенно пугало. Но я твердо знаю, что показывать это я не имею права, поэтому старался выглядеть абсолютно спокойным.
Подчиненные должны видеть командира знающим, бодрым и уверенным. Мои бойцы в меня верили. Для этого за последние круги было сделано немало, и сейчас я был обязан соответствовать их сложившемуся представлению обо мне. Невозможно переоценить такой козырь в бою, как уверенность воина в себе, в своем командире, в победе. И я собирался в полной мере использовать этот козырь.
— Разреши зайти, Кисил? — я остановился перед двумя дружинниками, охранявшими вход в его шатер.
Воины сдвинулись, перегораживая мне вход в шатер, и положили руки на рукояти мечей. Хм, молодцы, даже чем-то родным повеяло. Вспомнилось, как я, только попав на службу к Беону тер Аристи, тоже часто назначался в личную охрану, оберегая то Сиарис, то Кисила, а то и самого барона.
— Проходи, Сержио, — донеслось из-за полога и воины расступились, освобождая мне дорогу.
Войдя внутрь, я увидел, что в шатре присутствуют только Кисил и Беляна. Как и у остальных, настроение у них было подавленным. Удачно, что больше никого не было. Я хотел озвучить свои мысли по предстоящему бою и заручиться согласием Кисила, чтобы на военном совете просто поставить задачи, а не устраивать филиал древнегреческого клуба риторики.
— И чего киснем? — я с веселой улыбкой отвесил легкий поклон молодой чете.
Кисил посмотрел на меня вопросительно, а Беляна настороженно и с недоверием.
— А есть причины веселиться, дружище? — грустно вздохнул Кисил. — Похоже, этот мерзавец, Корнилий Рогоза, обыграл нас. Я очень жалею, что взял с собой супругу… Присаживайся, Сержио.
Беляна только возмущенно фыркнула.
— Пфф, пусть он свою бабушку в кости обыгрывает! — бодро отреагировал я.
Кисил вопросительно приподнял брови, а Беляна несмело улыбнулась.
— У Рогозы не осталось близких родственников, — пояснила Беляна.
— Тем хуже для него, — ответил я. — История семьи закончится на этом мерзавце. Причем закончится, покрытая позором предательства.
— Это было бы справедливо, но он собрал такое большое войско, — грустно вздохнул Кисил.
— Даа, где их всех хоронить будем? — сделал я кислую мину.
Теперь заулыбались оба супруга. Ну вот, другое дело.
— Мы разобьём мятежников, — уверенно заявил я, глядя в глаза Кисилу.
На самом деле такой уверенности, которую показывал своим собеседникам, я не чувствовал. Но что поделать, если оказалось, что свою уверенность надо не только подчиненным, но и командирам внушать.
— Мятежники нас ждут и их гораздо больше, чем нас, — начал объяснять я свое видение ситуации. — Ни внезапность, ни численное превосходство мы обеспечить не сможем. Поэтому строить бой надо от обороны.
— Как заставить противника атаковать нас? — я вопросительно уставился на Кисила, но тот молчал. — За счет преимущества в стрелках.
— Но у них и стрелков больше! — горячо возразил Кисил Аристи.
— Но каких? Почти все они такие же ополченцы, как и их пехота, — возразил я. — Доспехов нет, луки тоже простые. Если сведения, которые нам принесли поморские дворяне, правдивы.
— Можете в этом не сомневаться, — подключилась к разговору Беляна.
— Ну вот, — продолжил я. — Перебьем их лучников и начнем обстрел кавалерии и пехоты. Они будут вынуждены атаковать. Тут уже наша забота, чтобы их хорошо встретить. Перед боем надо будет успеть подготовиться. Вот что я предлагаю…
Кисил с моими доводами согласился и тут же собрал командиров, где дал мне озвучить план на бой. Возражений, к счастью, не было. Наверное, потому, что у других командиров не было вообще никаких внятных предложений. Получится ли реализовать этот план? Будем надеяться.
Утром спозаранку свернули лагерь и двинулись дальше на восток. Вперед я опять выслал улан, а в ближней разведке выставил пластунов. Ближе к обеду к колонне подскакал гонец от головного дозора улан и доложил, что мы подходим к вражескому лагерю. Мятежники расположились у удобного для боя места, большого лугового пространства с редкими мелкими рощами.
Мы сразу начали подготовку. Кавалерия вздела* брони и вооружилась, пехота была направлена в лес рубить и острить колья. Вкопать их нам времени не дадут, буду вязать «ежи». После подготовки «ежей», стрелки и копейщики тоже вооружились и, загрузившись изготовленными заграждениями, двинулись к полю боя. Доклад разведки о том, что нас заметили и во вражеском лагере переполох, поступил, когда мы уже начали вытягиваться на поле предстоящего сражения.
* — надела сверху (устар.).
По фронту и с тыла мы быстро огородились «ежами», а фланги закрыли повозками. Получился большой огороженный прямоугольник. Впереди только оставили проезд для карробаллисты, а с тыла — проход для нашей кавалерии. Возницы выпрягли и собрали в одном месте пристяжных и вьючных лошадей, стреножили их.
На оряховских, специально оборудованных повозках, установили щиты с бойницами сверху и под повозкой. К сожалению, у Кисила повозки были обычными. Только две повозки отогнали в самый центр «прямоугольника», это были повозки Беляны и лекаря Гавейна. Беляне вместе со своими служанками, было строго-настрого наказано не покидать закрытую со всех сторон крепкими дерюгами повозку. Весь личный состав был заблаговременно заинструктирован, и каждый знал, что ему положено делать.
В это время перед «ежами», выставленными по фронту, построилась моя пехота. Да, перед ежами, так и было задумано, отойти за них не долго. Укрепление хоть и слабенькое, но свою роль сыграть должно. Особенно, если конница решит в лоб атаковать. Поэтому я и не хотел заранее показывать их наличие.
Моя пехота пока вооружена копьями, а не пиками, поэтому без вспомогательных средств остановить натиск кавалерии шансов очень мало. У наемников — та же песня.
В центре строя встали мои копейщики, с флангов пристроились по семь десятков наемников. Перед строем пехоты выкатилась карробаллиста и вышли стрелки, выставив перед собой павезы.
И только в это время на поле начала вытекать толпа мятежников. Хр… хр… хр… хр… хр… захрустели торсионы карробаллисты. У командира стреломёта, вахмистра Албериха, задачи были поставлены перед боем и ему не надо было ждать дополнительных команд.
Стрелки встали в стандартное построение, по пять человек за щитом-павезой: сначала два арбалетчика, потом три лучника. «ТшДАЦ!!!» — резко громыхнул «скорпион» Албериха. «Аааааа!» — донеслось со стороны мятежников. Вот так, уроды! Вы еще не построились, а уже удобряете землю своей кровью. И главное, пока «скорпион» стрелял безнаказанно, вражеские лучники до него добить не могли.
Наша кавалерия тоже встала внутри «прямоугольника», напротив выхода, сделанного в ограждении «ежей», выставленных с тыла. Их, кстати, уже начали связывать между собой возницы и часть выделенных им в помощь копейщиков, как и закрывшие фланги повозки.
