Ни в коей мере не претендуя на решение этого действительно сложного вопроса, я все же хочу привести кое-какие данные о том, что могут собаки. Я уже имел случай писать в «Вокруг света» о привлечении собак к разведке полезных ископаемых (№ 6 за 1970 г.). Инициатором этого нововведения в геологии у нас является доктор биологических наук Г. А. Васильев. Поначалу в 1965 году собак (восточноевропейские овчарки, лайки, фокстерьеры) после соответствующей дрессировки использовали для розыска железного и медного колчедана. Через три года собаки нашли несколько перспективных месторождений ртути, неизвестных геологам, хотя они несколько лет назад проводили в этих местах поиск.
Расскажу теперь о последних работах. В 1969 году геологи Института минералогии, геохимии и кристаллохимии редких элементов (ИМГРЭ) искали минералы одного из редких элементов. При этом они сравнивали «собачьи» данные с данными новейшего физического прибора. Совпадений получалось мало (возможно, потому, что прибор имел радиус действия 8—10 сантиметров, а «запахолокатор» собаки «рассчитан» природой на многие десятки сантиметров действия). Тем не менее собаки очень быстро нашли жилу минералов, утерянную местными геологами. И вот что любопытно. Они приносили почему-то куски гранита вместо лежавших рядом кусков минерала, оставшихся от ранее произведенного взрыва. Но, как потом выяснилось, под гранитом лежала жила! Год спустя геологи занимались поисками минерала, который очень тяжело отличить на глаз от других минералов, а встречается с ними обычно вместе. Поэтому при рассмотрении найденных собаками образцов геологи сходились на том, что «это не то, что мы ищем». Но химический анализ, как правило, подтверждал: собаки нашли разыскиваемый минерал.
Какие же минералы способны отыскивать собаки?
«Ответить на этот вопрос, — рассказывает Г. А. Васильев, — нам помогла коллекция Минералогического музея АН СССР имени А. Е. Ферсмана. Выяснилось, что собаки чуют не только сернистые и мышьяковистые руды, галоидные соединения и минералы циркония и теллура, но и другие минералы, которые не обладают, как полагали ранее, никаким запахом. Особенно эффективным оказался опыт с металлическим бериллием: понюхав его, собака по кличке Джильда затем из множества минералов выбрала изумруд, аквамарин, воробьевит, фенакит, бертрандит, то есть все то и только то, что содержит бериллий. Разложив все бериллийсодержащие минералы среди других образцов и дав их выбрать собаке, мы снова просили собаку искать. Тогда Джильда шла по музею, ложилась грудью на витрину, где лежит огромный изумруд, и лаяла».
В Минералогическом музее АН СССР был поставлен еще целый ряд опытов. Они позволили установить, что обонянию четвероногих «геологов» доступны, кроме уже упоминавшихся, минералы, содержащие литий, бериллий, бор, углерод, натрий, магний, алюминий, кальций, титан, хром, марганец, кобальт, никель, медь, цинк, стронций, ниобий, молибден, серебро, олово, сурьму, цезий, барий, тантал, вольфрам, золото, висмут. Джильда, например, после небольшой тренировки последовательно различала в минерале шесть разных элементов!
Как же собака из многих тысяч запахов музея находит запах бериллия пли золота, исходящий из запертой, как будто не имеющей щелей витрины? Как четвероногое существо может в одном минерале различать несколько запахов и чуять одновременно их общий, объединяющий запах? Тут многое непонятно. Пока наука не даст точного определения понятия «запах», эти вопросы останутся без ответа. «Возможно, — как полагает Г. А. Васильев, — запах каждого минерала собачий нос воспринимает как целый букет, в котором, однако, отчетливо чувствуется каждый его компонент. Сравните со слухом дирижера, выделяющим в оркестре каждый инструмент, а в каждом аккорде все звучащие в нем звуки».
Так или иначе, но доказанная экспериментами и практикой геологов уникальная способность обонятельного аппарата собак четко различать запахи элементов чуть лп не всей периодической системы Менделеева — это аргумент, который, пожалуй, стоит учитывать в споре о применении одорологии в судебном доказательстве.
Подводная часть айсберга
Проблему обоняния И. П. Павлов назвал «одной из наиболее сложных в физиологии». По мнению некоторых видных ученых, обоняние самое древнее чувство; способность улавливать запахи возникла раньше зрения и слуха. Изучая нюх, мы тем самым, очевидно, подходим к самым дальним истокам эволюции, к тому моменту, когда сложные молекулы впервые вступили в активный контакт с внешним миром, когда в них забрезжило то качество, которое мы называем жизнью.
С обонянием, похоже, будет связано также одно из самых грандиозных событий не столь уж отдаленного будущего: появление полноценной искусственной пищи. К ней можно относиться по-разному; нет, однако, сомнений в том, что искусственная, производимая не на полях и фермах, а на заводах пища навеки снимет проклятый вопрос: скольких же людей может прокормить наша планета? Успехи, достигнутые в создании искусственной пищи и неразрывно связанные с именами советских ученых, прежде всего с именем академика А. Н. Несмеянова, позволяют сейчас сделать несколько предварительных выводов. Первый: создание искусственной пищи не за горами. Второй: по своим качествам эта пища сможет успешно соперничать с естественной (вспомним искусственную икру, которую даже гурманы не в силах отличить от настоящей!). Третье: промышленное производство пищи резко ускорит избавление человечества от голода, освободит обширные массивы земли для отдыха. Но все это станет, между прочим, возможным не раньше чем синтетическая пища обретет... натуральный запах.
Действительно: пусть даже синтетическая пища по всем своим качествам — питательным, вкусовым, медицинским — превзойдет натуральную; кого она привлечет, если будет обладать «не тем запахом»? Поэтому, например, коллектив А. Н. Несмеянова уделяет столько внимания, помимо самой проблемы создания искусственной пищи, еще и проблеме ее ароматизации. И здесь достигнуты значительные успехи; химики, почти как парфюмеры, создают теперь ароматические букеты, от которых, можно сказать, слюнки текут.
Не хлебом единым, однако, сыт человек. Сейчас едва ли не семь восьмых информации о внешнем мире мы получаем благодаря зрению. Не менее богатый, интересный, великолепный мир запахов для нас еле брезжит. Проникновение в него расширит наш горизонт примерно так, как высадка на другие планеты. Там нас ждут поразительные вещи.
Изот Литинецкий, канд. техн. наук
Ахайя медленно забирался на вышку. «Арматуру» этого причудливого сооружения составляли высокие деревья, опутанные лианами и виноградными лозами, поперечные площадки из досок покоились на длинных бревнах. Дойдя до небольшого выступа на высоте 16 метров, Ахайя выпрямился. Его фигура четко вырисовывалась на фоне неба.
Вокруг меня жители Бунлапа и окрестных деревушек, поднимая целые тучи пыли, дружно притопывали в такт и выводили хором что-то очень воинственное, стараясь подбодрить стоявшего высоко над ними молодого островитянина.
Ахайя крепко привязал к лодыжкам концы лиан, переступил через два поперечных бруска и замер на самом краю выступа-трамплина. Потом, устремив взгляд к горизонту, он достал из-за пояса несколько кротоновых листьев и бросил их вниз. Листья еще кружились в воздухе, когда Ахайя поднял руку над головой в знак того, что хочет говорить. Певцы и танцоры замерли.
Ахайя начал речь. Он говорил о кабане, которого совсем недавно купил за весьма солидную цену. На первый взгляд избранная им тема для выступления могла показаться необычной, однако, если учесть, где и при каких обстоятельствах все это происходило, выбор не покажется таким уж странным. Мы находились в одном из глухих уголков острова Пентекост на архипелаге Новые Гебриды. Кабаны здесь в большой цене, они знак богатства и общественного положения человека. Такая покупка достойна того, чтобы оповестить о ней перед прыжком с вышки без парашюта.
Ахайя кончил речь, и островитяне снова пустились в пляс. Не сводя глаз с фигуры юноши, мужчины делали три коротких шага назад, потом три шага вперед. Ахайя словно зачарованный медленно поднял руки над головой и три раза хлопнул в ладоши. Приподнявшись на цыпочки, он сжал кулаки и закрыл глаза. Затем, изогнувшись, медленно упал вперед.
В следующую минуту он уже стремительно летел головой вниз к земле. Лианы, привязанные одним концом к лодыжкам, а другим к трамплину, змеились в воздухе. Когда он уже почти коснулся головой земли, лианы натянулись и самортизировали падение.
Шестеро мужчин бросились отвязывать его. Счастливо улыбаясь, Ахайя вскочил на ноги целый и невредимый.
