Беда только, что, наверное, уже поздно, чтобы помочь последним из аче.
Слишком поздно...
Л. Ольгин
Хроника одного расследования
Сухой горячий ветер подхватил жухлый лист каштана, рванулся и, ударившись о край тротуара, поднял столб пыли. Борис прищурился и отвернулся от колких песчинок.
Летом в город наезжало много отдыхающих. У остановки толпились люди. Одни спешили на базар, другие на пляж, третьи торопились к причалу. Поэтому Борис предпочитал добираться до работы пешком.
По раскаленной площади тянулся поток автомашин. Одна из них проехала совсем рядом. В этот момент как-то очень отчетливо вспомнился семидесятый год. Наверное, самый главный в жизни Бориса. И тогда улицы так же встретили его не по-утреннему жарким солнцем...
27 июля 1970 года, 8 часов 20 минут...
— Скорее к главному, — протараторила в телефонную трубку секретарша, едва Борис присел к рабочему столу.
— Что за спешка?
— Не знаю. Беретов приказал собрать всех завов.
Когда Борис вошел в кабинет главного врача, там уже сидели заведующие отделами областной санэпидстанции.
— Вот и Овдиенко... Все в сборе?..
Беретов поднялся.
— Сейчас мне звонили из Водного. На рассвете там умер человек. Их эпидемиолог подозревает холеру. Да-да... Не удивляйтесь. Я и сам в это не верю. Холера... Сорок пять лет ее у нас не было. Я думаю — острая дизентерия. Но проверить надо все досконально. Вы, Овдиенко, как эпидемиолог срочно выезжайте в Водное. Возьмите с собой бактериолога.
27 июля 1970 года, 12 часов 20 минут...
Небольшой старинный флигель, где размещался врачебный корпус районной больницы, выглядывал затейливыми башенками из гущи вековых кленов. «Наверное, здесь в старое время был парк», — Борис потянул на себя тяжелую дверь.
Разговор с главврачом носил общий характер. Ничего конкретного и доказательного он не сообщил. Речь шла лишь о симптомах болезни.
— А ведь, похоже, холера, — сказал приехавший с Борисом бактериолог Кружков. — Прямо как в учебнике. Все в наличии и в полном комплекте. Где у вас лаборатория? — обратился он к главврачу. — Давайте начнем с анализов...
Борис внимательно просматривал медицинское заключение.
«Иван Егорович Ломов... Плотник с мебельного комбината... Участковый врач приехал, когда тот уже был мертв...»
Перевернул страницу.
«Бледная кожа... Много складок... Видимо, от обезвоживания».
«Где ж он мог подцепить эту заразу?» — подумал Борис. И поймал себя на том, что рассуждает о предполагаемом как о доказанном факте. «Нет, так и самому недолго в панику удариться. Вначале надо убедиться, установить, а уж потом...»
Борис отодвинул акт осмотра.
«Почему поздно вызвали врача?.. Холера может развиваться от нескольких часов до недели. При постановке диагноза прежде всего необходимо отличить холеру от отравления грибами, клещевиной, химическими ядами, наконец, от бактерианальной дизентерии. Надо немедленно расспросить всех — врача, домашних».
Участковый врач оказался молоденьким пареньком, всего год назад окончившим институт.
— Скажите, это холера? — спросил он взволнованно.
— Не исключено. Поехали-ка в дом покойного. По дороге расскажешь все, как было. Только как можно подробнее...
Крутая улочка от больницы спускалась к реке. Не доезжая до пристани, машина свернула к большому приземистому дому...
— Ты, сынок, чего хочешь? — К Борису подошла худенькая старушка в черном платке.
— А вы кто будете, бабуся?
Старушка всхлипнула.
— Тетка я Ивана-то, покойного. Вот уж не думала...
— Мне бы с его женой поговорить...
— Иди, иди, милый, — старуха раскрыла перед Борисом дверь.
— Послушай, — шепнул Борис участковому врачу, — выпроводи со двора всех. Только о холере ни слова. Понял?
В комнате пахло прелью. Борис огляделся. Зеркало в шкафу закрыто простыней. Полная женщина сидела спиной к вошедшим. Старушка взяла ее за локоть. Она повернулась, посмотрела на Бориса и вдруг громко заголосила.
У него к горлу подкатился комок. До этого он думал только об инфекции, а тут было горе.
С трудом успокоив жену Ломова, Борис стал ее расспрашивать...
— Утром приехала я от снохи, а в доме только тетка Пелагея. Спрашиваю об Иване. Она мне и... Ой, горюшко-то!.. — снова запричитала женщина.
— Значит, он при вас заболел? — Борис взглянул на старуху.
— Не знаю, милок. Третьего дня хозяин наш собрался молча и уехал куда-то. С собой банку с бензином брал для моторки. Приехал вчера к вечеру. Не поел даже, спать лег. А ночь всю ему плохо было. Я-то думала, съел чего дурного. Отравился. Оттого и пил часто, — старушка вытерла уголком платка слезы. — Потом вроде чуток забылся, уснул. К утру его снова начало выворачивать... На глазах таял... Как ломать Ивана начало, я за доктором побежала. Пришли, а он, ласкова душа, кончился уже...
— В отпуске он был, — вмешалась в разговор жена Ломова. — Собирался все в плавни съездить, дружков проведать. У него их там много. Думаю, к рыбакам он ездил. Иван Егорович-то мой до комбината в рыбколхозе работал...
— А к кому, куда? Мне б точнее...
— Не знаем...
Борис понял, что найти всех, кто общался с Ломовым, если лаборатория подтвердит холеру, будет нелегко.
27 июля 1970 года, 14 часов 00 минут...
Врачи возвращались пешком. Надо было поговорить, сопоставить...
Борис мысленно повторял все, что помнил о холере.
...Раз в двенадцать лет в Индии, на реке Ганг, в городе Хардвар происходит грандиозный праздник Кумба Мела. Со всех уголков страны стекаются сюда богомольцы, больные, калеки. Такое огромное скопление народа, одновременное массовое омовение в реке способствуют вспышкам различных заболеваний. В том числе и холеры. По существу, она там никогда и не прекращается. Люди расходятся и разъезжаются по домам после праздника, разнося болезнь. Как правило, с этого момента начинаются крупные эпидемии холеры, перерастающие зачастую в пандемию (1 Пандемия — эпидемия, охватывающая население ряда стран.). В прошлом, начиная с 1817 года, холера шесть раз обходила земной шар, не оставляя неприкосновенной ни одну страну. До сих пор статистика хранит в своей памяти десятки, сотни тысяч заболевших и умерших от холеры. Например, в первую пандемию только в одном Петербурге летом 1831 года холера унесла семь тысяч жизней. Во время третьей пандемии в Московской губернии в 1848 году заболело 59 000, из которых погибло почти 28 000 человек. С 1961 года началась седьмая пандемия холеры. Болезнь распространилась в ряде районов Азии, Среднего Востока, подошла к югу Европы...
Есть у холеры разновидность, так называемая Эль-Тор. Ее открыли в 1905 году на карантинной станции Эль-Тор в Египте. Занесли ее туда пилигримы из Индонезии, с острова Сулавеси.
Борис старался вспомнить последние зарубежные сообщения. Многие утверждают, что при пандемии даже самый идеальный карантин не в силах проконтролировать случайное проникновение заболевания в страну при современных средствах передвижения.
Бактериолога Кружкова он застал в лаборатории.
— Часа через два будет результат. Да, забыл сказать, вас эпидемиолог здешний разыскивает. Он у главного.
— Сергей, — представился Борису эпидемиолог.
Борис придвинул телефон.
— Прежде всего, Сергей, направь дезбригаду в дом Ломова. Сдается и мне, что это холера. Если предположения подтвердятся, тогда... Давай-ка прикинем возможности на случай карантина...
27 июля 1970 года, 16 часов 20 минут...
Первое, что помнил Борис, это торопливые шаги за дверью, а затем тревожное лицо Кружкова.
— Холера, — с нервной хрипотой произнес он, — вибрион Эль-Тор. Значит, попала все-таки...
В лаборатории бактериолог показал врачам больницы три стеклянные плошки с плотными крышками. Борис взял один сосуд и посмотрел на свет. На прозрачных стенках прилипли синевато-голубые росинки — колонии Эль-Тора.
27 июля 1970 года, 16 часов 50 минут...
Не было ни беготни, ни суеты. Врачи и сестры внешне спокойно выполняли свои дела. В двухэтажном здании в глубине больничной усадьбы санитары разворачивали холерный госпиталь с провизорным отделением и изолятором...
Чрезвычайная противоэпидемическая комиссия обосновалась здесь же, во врачебном корпусе на кленовой аллее. У входа уже лежали дезковрики — мешковина в несколько слоев, смоченная хлорной известью. Налево от двери к стене были прибиты рукомойники с дезинфицирующим раствором. В кабинете главного врача собрались руководители местных предприятий, транспорта, милиции, торговли, санитарный актив. Борис вглядывался в сидящих. Усталые и встревоженные лица. Они понимали серьезность положения. Инфекция могла нарушить ритм жизни. Необходимо было сейчас в этой вот комнате решить, как действовать в создавшейся обстановке, как перестроиться в ней, пока врачи полностью локализуют болезнь.
