растерянность, начала Глициния, дрожа всем телом и бледнея.
— Ну же!!
— Я забыла свой рабочий планшет!
— Прости, что?
— П… планшет. Можете сами убедиться. Я так виновата, что…
— Круглая дура! И тебя ещё хотят забрать в «Параллель»?! — злобно перебил её Бэстьер. Он посмотрел направо, но почти сразу вновь взял под зрительный контроль Глицинию. — Стой, где стоишь! Я тебе его сам передам.
Ученный бочком, бормоча себе под нос проклятия, подошёл к рабочему месту Дзинеи и взял тонкий, как лист бумаги, прозрачный планшет.
— Что за неуважение к собственному уму, девчонка?! — начал третировать Бэстьер, издевательски усмехаясь. — Что, головушка сама неспособна запомнить вычисления?! Как тебе сюда взяли?! Переспать тебе бы не удалось! Тут ценят то, что в голове, а не между ног! Да и кто на такую серую мышь позариться?! Ха-ха! Может какой-нибудь извращенец! Хотя, откуда мне знать, что там любит этот выскочка Элбрехт! Чёртов юнец! Авраамейский выродок! Таким, как он, не…
Учёный, что весь путь оскорблял Глицинию в образе Дзинеи, почти дойдя до лестниц, вдруг выронил планшет (тот упал, но не разбился), а его рука безвольно повисла. Он дотронулся здоровой рукой до онемевшей руки, но почти сразу схватился за горло, а потом начал ощупывать себе лицо. Оно быстро раздувалось и перекашивалось. Сейчас оно напоминало восковую маску, забытую возле печи. Бэстьер захрипел, а изо рта высунулся посиневший язык. Он попытался засунуть его назад, но вторая рука, задрожав, тоже безвольно повисла. Учёный испугано уставился на Глицинию, смотревшую на него взглядом полным презрения, и, клокоча, истерически выдавил из себя:
— Тывр! Шо Шы дэлла ш мой!
Ученный неуверенно сделал шаг вперёд, вздрогнул, вытянулся, на секунду замер, и тряпкой упал на пол.
Недолго постояв, Глициния медленно поднялась наверх, перевернула ногой тело учёного и с ненавистью посмотрела на мертвеца:
— Скоту скотская смерть, — мстительно произнесла она и плюнула в труп.
Это был её простительный жест Дзинеи. Когда они с Тчи вытягивали из неё данные, та, находясь под действием наркотиков, неожиданно заплакала и рассказала о том, что ни они и не думали узнать. В том, что Дзинея говорила правду, не было никаких сомнений. Эффективность наркотика на практике была ими проверена ни раз. И то, что они узнали, их ужаснуло.
Девушка с тех пор, как сюда устроилась, постоянно терпела издевательства со стороны Бэстьера. Если изначально это было банальная тирания начальника над подчинённой, то в последствие всё вылилось в сексуальные домогательства, шантаж и угрозы. Знал ли об этом Цукер? Глициния могла только предположить, что если и знал, то лишь с недавних пор. Хотя бы потому, что его назначили на должность директора Альма Матер лишь с полгода назад. Ну, а известие о переводе Дзинеи в «Параллель» пришло тогда, когда настоящей её уже не было в живых. То есть Дзинея так и не узнала о возможном спасении. Бэстьер, узнав об этом, пришёл в неописуемую ярость и отправился к Цукеру. Но вскоре он вылетел оттуда, бледный и обеспокоенный, а вечером он вызвал её — Глицинию в образе Дзинеи. Но старого учёного вновь ждало жестокое разочарование, так как вместо того, чтобы вновь, хотя бы напоследок, унизить и попытаться изнасиловать девушку, он, неожиданно для себя, получил сначала пощёчину, а потом его схватили за промежности, сдавив то, что там болталось. Но это было не всё. Глициния решила медленно извести этого урода учёной семьи. Она выдала о нём такую информацию, о которой никто, кроме него, не мог знать, если не знаешь, где её искать. Всю последнюю неделю учёный пребывал в страхе разоблачения, но он даже не мог себе представить, что это закончиться его смертью.
Серьга в её ухе издала два коротких сигнала, и это заставило Глицинию выйти из мрачных раздумий.
«Время уходит!»
Она опустилась к трупу Бэстьера и достала из внутреннего кармана его халата иглу памяти. Глициния в последний раз удовлетворено посмотрела на труп изувера и, по пути подтолкнув отравленный планшет ближе к трупу, пошла вдоль вычислительных и контрольных стаций. Глициния остановилась у нужной панели и подключила к ней иглу. После непродолжительных манипуляций с компьютером, она достала из своего халата другую иглу и, подключив её к другому разъёму, вновь провела ряд сложных манипуляций, а потом выпрямилась и стала ждать, завораживающе наблюдая за автоматическими расчётами, что теперь сменялись один за другим на голографическом экране компьютера.
Так прошли долгие три минуты, в течение которых Тчи ещё дважды подавал сигнал, ещё сильнее раздражая Глицинию, отчего она нервно, время от времени, смотрела на дверь, через которую вошла.
«Тчи ведь обо всех позаботился?»
Но вот на голографическом экране загорелось сообщение об успешном завершении операции. В комнате на мгновение потух свет, а следом, вокруг пьедестала, судорожно мерцая, исчез один барьер за другим, открывая миру то, что за ним скрывалось. В воздухе, под воздействием магнитных полей, парил небольшой бледно-жёлтый куб, что мог легко уместиться в одной руке.
Глициния спустилась и медленно подошла к пьедесталу, внимательно всматриваясь в предмет. Он напомнил ей комок потёкшего свечного воска, а ещё от него пахло чем-то вкусным и соблазнительным.
Очередной сигнал от Тчи, с трудом вывел Глицинию из ароматического транса.
Она, встряхнув головой, достала из сумки, что всё время болталась у неё на плече, небольшой металлический контейнер с крышкой. Глициния осторожно подсунула контейнер под куб, а затем разжала руку. Ящичек устремился вверх, и куб погрузился в него. Глициния немедленно закрыла крышку контейнера и нажала на неприметную кнопку на нём, тут же отдёрнув руки и сделав шаг назад. Ящичек вздрогнул, из него с шипением вышел воздух и загорелся крохотный синий огонёк.
Девушка медленно вернулась на место и очень осторожно потянула руку к контейнеру. Но вдруг резко её отдёрнула и нервно оглянулась.
«Голоса? Откуда? — подумала она и с недоверием посмотрела на контейнер — Они доносятся из куба?»
Вдруг девушка почувствовала страшный голод. Миссия её настолько выматывала, что в последние дни она ела больше обычного. То есть почти всё время, а последний раз она принимала пищу за минуту до того, как проникла в Институт. Это её испугало, но тут Глициния вспомнила о тех слухах, что ходили среди учёных Института. О том, чем на самом деле является этот предмет. Вспомнив об этом в ней окончательно утвердилось столь пугающее решение. Это было очень глупая и столь несвойственная для неё идея, что она вдруг вспомнила о нём и горько рассмеялась.
«Неужели это его влияние? Точно, когда-то он мне рассказывал об
