Когда ощутите себя лучше, не угодно ли будет зайти ко мне на чай и обсудить линию поведения, которой нам стоит придерживаться?»
Салли закипела, когда это прочла. Отец Бартлби буквально упрашивал — умолял! — горгулью вести себя по-человечески. Вот вам снадобья, вот лекарь — только пожалуйста, один денечек сыграйте доброту. Святые ж боги!..
Захотелось смять и выбросить записку, но Салли не рискнула. Зато моросил дождь, и она с удовольствием постояла под каплями, пока чернила на листке не расплылись. Потом бросила мокрую дрянь на крыльцо, постучала в дверь и убежала. Притаилась за деревом в сторонке. Отперла не квартирная хозяйка, а сама миссис Гейл. Выглядела она неважно… хотя, сказать по правде, ее видом всегда можно отпугивать ворон. С трудом наклонилась, опершись на трость, подобрала листок, долго всматривалась в растекшиеся буквы. Кажется, смогла прочесть… А потом сделала именно то, чего хотела и Салли: скомкав листок, зашвырнула в кусты.
Когда шел дождь, отец пил гораздо больше. Говорил: оторванная рука болит так, что хоть вой… В четверг он выбрал остатки запасов, полночи пел — гордо и жалобно одновременно: «Во имя герцога взводи — и бей! Ради Альмеры взводи — и бей! На счет раз… на счет два…» А в пятницу после уроков послал Салли за косухой.
— Доча, прости меня, ну прости… Сходи к кровопийце, а то совсем невмоготу…
Крайне редко папенька просил у нее прощения, но тут даже его пробрал стыд. Во-первых, нигде в Альмере девчонкам ее возраста не дозволено покупать крепкие напитки. Если констебль увидит ее с бутылкой косухи, то не оберешься проблем. А во-вторых, лупил дождь.
Салли закуталась в плащик, натянула пониже капюшон и побрела к кровопийце — то бишь, к Мейсу в винный погреб. Пришла мокрая, как мышь. Благо, тут горел огонь, было тепло и дымно. Несколько пьянчуг хлебали по углам — впрочем, им хватило трезвости мысли, чтобы удивиться появлению девчонки:
— Ого, какая куколка! Детка не промах!..
За стойкой стоял сам Мейс. Она развязала кошель и протянула пару монет.
— Салли, тебе как всегда?
Она вспыхнула. Захотелось крикнуть: нет никакого «как всегда», я не пью ничего, крепче лонка! Я прихожу ради отца, и то нечасто! Только третий раз… ладно, пятый… или десятый?..
— Угу, мастер Мейс.
Он взял монетки и сунул бутылку ей в руку. Пьянчуги заржали, увидев цвет пойла:
— Хороший выбор, детка!
Салли вжала голову в плечи и поспешила к выходу, как тут раздался женский голос:
— Подойди-ка, сядь.
Она обомлела: из темного угла взирала горгулья.
— Миссис Гейл?..
— Громче, будь добра. Оповести все графство.
Салли опустилась на скамью.
— Дай сюда.
Горгулья отняла бутылку и изучила на просвет. Мутная жидкость не оставляла сомнений: косуха самого дешевого сорта.
— Я так и думала.
Салли залепетала:
— Неверно думали, миссис. Я совсем не пью, это только для папы…
— Именно так и думала. Если б купила себе, я б тебя больше зауважала. Но овца и есть овца.
Салли скрипнула зубами, в груди поднялся давешний гнев.
— Лично я не нахожу ничего хорошего в пьющих женщинах!
Миссис Гейл подвинула к ней свой кубок:
— Попробуй.
Салли с омерзением оттолкнула пойло. Впрочем, успела уловить запах: то была не косуха, а вино с очень приятным ароматом. Огрызнулась:
— Не вижу разницы. Все пьяницы кончают одинаково.
— Тогда зачем поишь отца этой дрянью?
Такая несправедливость была уже за пределом. Салли захотелось сказать: это я намочила под дождем ваше письмо. Совсем бы выбросила, если б знала!
— Папа послал меня. Дал денег и велел…
— Он не дал тебе денег. Он пропил половину мозгов и не может сложить два и три. Ты ведешь хозяйство. Ваш, смешно сказать, бюджет — весь у тебя на поясе. Значит, это ты спаиваешь отца.
Салли не знала, что хуже: само обвинение — или то, как походя горгулья поняла все про ее папу. Захотелось схватить вино со стола и плеснуть ей в лицо.
— Отец приказал, я не смею ослушаться. Он суровый человек.
Миссис Гейл подавилась вином и смехом.
— О, боги! Суровый, конечно… Ягнята родятся только у баранов.
Салли сжала кулачки.
— Вы ничего не знаете, миссис! Отец служил еще герцогу Айдену Альмера. Носил красную вишню — значок лучшего стрелка роты. Но звери Гной-ганты сожгли его руку Перстом. Куда ему теперь?!
Горгулья притихла и опустила взгляд:
— Пускай идет учителем в школу…
Салли растерялась. Долго сидели молча напротив друг друга. Она спросила:
— А что бы вы делали на моем месте?
— Не знаю, на твоем месте не была… — Миссис Гейл сделала глоток. — У тебя деньги, бухло и мозги. У него — только одна рука. Такие вот условия задачи.
— Он ждет меня, пора идти, — Салли поднялась из-за стола.
— Ну, до завтра, овечка.
Всю дорогу она думала, как поступить… Нет, чушь, ничего не думала. Просто пыталась набраться храбрости, отчаянья, отваги… Войдя в дом, сразу шмыгнула на кухню, спрятала деньги в поддувало под печкой, куда отец не заглядывал со времен владыки Телуриана.
— Эй, доча, принесла?..
— Да, папенька, вот.
— Спасибо, родная, прости… наливай.
Салли откашлялась.
— Отец, это вам на всю неделю.
— Да не, за сегодня скушаю…
— Кхм. Папенька, это на неделю. Больше не дам.
Он поднял глаза:
— Да как не дашь? Это ж мои деньги.
— Хозяйство веду я. Все покупаю я. Вот и посчитала: можем позволить себе одну бутылку в неделю.
Отец был трезв и потому свиреп. Огоньки бешенства мигом вспыхнули в глазах.
— Ах, дрянь! Я тебя родил! Что скажу, то и сделаешь! Наливай!
Салли плеснула в кружку, и он злобно хлебнул.
— Теперь отдай деньги.
— Не отдам.
— Где спрятала?!
— Отец, я хочу, чтобы мы жили как люди!
Единственной рукой он схватил ее за грудки.
— Где деньги?! Говори, придушу!
— Папенька, пожалуйста… Я ж нам хочу добра…
Он поднял ее над полом и впечатал в камни стены.
— В последний раз спрашиваю!
Тогда Салли шепотом запела:
— Во имя герцога взводи — и бей! Ради Альмеры взводи — и бей! На счет: раз… на счет: два…
Отец выронил ее. Попятился, опустился на лавку. Залпом влил в себя косуху, хрипло вздохнул, умылся слезами.
— Прости, доча… Ты права, ну, прости же…
Она убежала к себе, заперлась, упала лицом в подушку. Хотелось горько рыдать.
Нет, по правде, не хотелось. Если совсем честно, в ее груди маленьким язычком пламени трепыхалась гордость.
Я — не овца!
Суббота — короткий день. Утренний класс не занимался совсем, а вечерний пришел утром. Когда явилась Салли, горгулья
